Ярость льва - Хиггинс Джек - Страница 8

Фото де Бомона исчезло, и его сменил снимок коротко стриженного человека с грубым лицом и колючим взглядом.

– Поль Жако, сорок лет, родители неизвестны. Воспитывался у содержательницы марсельского портового борделя. Три года в Сопротивлении, после войны – в десанте. Был сержант-майором в полку де Бомона. Имеет медаль «Милитер», привлекался к суду военного трибунала за убийство, но освобожден за недостаточностью улик.

– И все время под началом своего старого босса?

– Вот именно. Можешь делать какие угодно выводы. А теперь взгляни на этих ангелочков.

На экране вспыхнуло изображение Хэмиша Гранта – знаменитая фотография, сделанная в Арденнах зимой сорок четвертого года. Рядом с ним стоял Монтгомери: улыбаясь, все разглядывали карту. Да, это был он, Железный Грант, и его могучим плечам, казалось, было тесно в пальто из овчины.

– Вот это – человек, – сказал Меллори.

– Он почти не изменился. Конечно, зрение уже не то, но еще держится. Написал толковые мемуары о последней войне.

– А семья?

– Он вдовец. Сейчас живет вместе с дочерью Фионой, невесткой Энн, женой убитого в Корее сына, и слугой-индусом, бывшим гуркским стрелком по имени Джагбир. Он всю войну был с ним. А вот его дочь.

Фиона Грант оказалась привлекательной блондинкой с несколько удлиненным лицом.

– Хороша, – сказал Адамс. – Воспитывалась на юге Франции, жила в Родене. Потом ее определили в школу в Париже. Сейчас живет дома.

– Она мне нравится, – заметил Меллори. – У нее замечательный рот.

– А теперь взгляни-ка сюда, что скажешь? Энн Грант, его невестка.

Это была та самая фотография, которую ему показал сэр Чарльз, и Меллори еще раз всмотрелся в нее, чувствуя, как пересыхает в горле. Он готов был побожиться, что уже видел ее прежде, и в то же время твердо знал, что это исключено. Взгляд ее миндалевидных глаз завораживал, и он слегка потряс головой.

– Она сейчас здесь, улаживает дела с покупкой нового катера, – сказал Адамс.

– Мне известны все подробности от сэра Чарльза. А что будем делать с этим Сондергардом, которого она наняла?

– Куда-нибудь сплавим, это нетрудно. Я уже кое-что придумал.

Следующей была фотография француженки Жюльетт Венсан, которая работала в отеле на Иль де Рок. Ничего в ней не было особенного, выглядела безобидно, как и хозяин отеля, Оуэн Морган. Когда и это валлийское лицо исчезло с экрана, Меллори подумал было, что показ окончен, и выпрямился в кресле. Но неожиданно появилась еще одна фотография. Он удивленно взглянул на Адамса:

– Это же Рауль Гийон, мне с ним работать. Я уже видел эту фотографию. В чем дело?

Адамс повел плечом:

– Не нравится мне, как себя ведут эти французы. Я просто чувствую, что этот старый паук Легран из «Доксьем» многого нам не говорит. Лучше знать все, что касается этого Рауля Гийона, может пригодиться. Это непростой человек.

Меллори снова посмотрел на фотографию. Стройная, гибкая фигура, загорелое лицо, спокойный, безразличный взгляд.

– Расскажи о нем.

– Рауль Гийон, двадцать девять лет. В пятьдесят втором году направлен в Индокитай. Достаточно сказать, что из всего их выпуска в живых остался он один.

– Он что, был под Дьенбьенфу?

Адамс отрицательно мотнул головой:

– Нет. Но он был в других, не менее горячих точках. В Алжире попал в скверную ситуацию. Ходили слухи о какой-то девчонке, местной, берберке. Ее убили люди из Фронта национального освобождения, и якобы это сильно на него подействовало. Через день или два он был тяжело ранен.

На экране появилась фотография Гийона на больничной койке, в хирургических растяжках, грудь перетянута бинтом с кровавыми пятнами. Отрешенное лицо, невидящий взгляд.

– Видно, этот парень понюхал пороху, – изрек Меллори.

– Да, вот еще. Кавалер ордена Почетного легиона, военного креста «За заслуги»...

– Этот себя покажет, не сомневаюсь.

– Постарайся о нем не забывать.

Еще минут двадцать они согласовывали время и место, массу других вопросов, от которых зависел успех операции, а когда наконец вернулись в кабинет, Адамс сел за стол и взглядом указал Меллори на почти доверху наполненный ящик для входящих бумаг.

– Взгляни на эту дрянь, – буркнул он недовольно. – Я бы махнулся с тобой местами, а, Нил?

Меллори усмехнулся:

– Что-нибудь еще?

Адамс тряхнул головой:

– Нет. Позвонишь в технический отдел, они для тебя постарались с передатчиком. Там же получишь позывной, шифр и все такое. Через полчаса приходи. Я к этому времени подготовлю кое-какие вещи и документы, а заодно расскажу, что я придумал, чтобы свести вас с миссис Грант.

– Давай-давай, жду с нетерпением.

Что-то странное творилось с Меллори. Когда он шел по коридору и спустился по ступеням, направляясь в технический отдел, ему снова почудилось ее лицо, эти странные, будто бы ищущие что-то глаза. Он перевел дыхание. В целом дело выглядело довольно запутанным.

5. Ночной рейс

– Эй, на «Фоксхантере»!

Катер встал на якорь в пятидесяти ярдах от берега, кремовый и желтый цвета салона весело выделялись на фоне белых меловых скал бухты. С моря тянул слабый ветерок, волны накатывались на гальку. Быстро темнело. Брызги прибоя попали Энн в лицо, она поежилась.

Она устала и проголодалась, нога снова начала ныть. Энн уже раскрыла рот, чтобы крикнуть еще раз, когда на палубу выбрался Нил Меллори. С кормы катера он перебрался в шлюпку и начал грести к берегу. Наконец нос фибергласовой шлюпки ткнулся в мокрую гальку. Нил спрыгнул в воду и подтянул к берегу корму, так что вся шлюпка оказалась на суше. Потом протянул руку за чемоданом Энн и улыбнулся:

– Как вы себя чувствуете?

– Слава Богу, наконец добралась, – сказала она. – Какой длинный был день. С самого утра на ногах.

Нил помог ей усесться на заднюю банку, оттолкнулся и взялся за весла. С видимым удовольствием Энн рассматривала выступающий скошенный нос «Фоксхантера», отлогую крышу его рубки. С таким же удовольствием она вдыхала свежий морской воздух и улыбалась Меллори.

– Вам нравится катер?

Он кивнул:

– Отличная штука. Только слишком уж большой для двух женщин. А сколько лет вашей золовке?

– Фионе восемнадцать лет, если это вам о чем-то говорит, но думаю, вы нас недооцениваете.

– А как же двигатель? – сказал он. – За ним нужен постоянный уход.

– Здесь проблем быть не должно. Оуэн Морган, хозяин отеля на острове, раньше был судовым механиком, он всегда нам поможет, кроме того, есть Джагбир.

– А это еще кто? – спросил Меллори, сделав вид, что впервые слышит о таком.

– Ординарец генерала с самых первых дней войны, из гуркских стрелков. Самый лучший повар из всех, которых я знаю. У него золотые руки и потрясающее чутье на все механическое.

– Да, хорошо иметь такого человека в доме, – сказал Меллори.

Шлюпка притерлась к борту. Он помог Энн взойти по короткому трапу и сам взобрался следом, держа в руке чемодан.

– В котором часу будем выходить? – Она приняла чемодан из его рук.

– Как вам удобнее.

– Вы уже поели?

– Нет.

– Тогда я сейчас что-нибудь приготовлю. Выйдем после ужина.

Когда она ушла, Меллори вытянул надувную шлюпку из воды и перебросил ее через планширь. Темнота сгущалась. Он зажег судовые огни, красный и зеленый, и спустился вниз.

Энн стояла у плиты на камбузе. Старенькие джинсы и свитер придавали ей особую женственность. Она взглянула на него через плечо и улыбнулась:

– Будете яичницу с ветчиной?

– Конечно.

Они поужинали в уютной тишине, сидя друг против друга. Вдруг резко забарабанил по крыше дождь. Энн удивленно вскинула брови:

– Приятного мало. А какой прогноз?

– Ветер три-четыре балла, временами дождь. Несерьезно. Волнуетесь?

– Вовсе нет. – Она улыбнулась. – Просто я люблю знать все заранее.

– Как и все мы, миссис Грант. – Он встал. – Ну, думаю, пора.

Меллори вышел на палубу. Ветер заметно окреп, мелкий дождь серебряной паутиной окутал судовые огни. Он вошел в рулевую рубку, натянул бушлат и некоторое время всматривался в карту.