Темная сторона острова - Хиггинс Джек - Страница 6

– Здесь есть какая-то более глубокая причина. Разве я не права?

– Кто знает? – засомневался он. – Ван Хорн как-то сказал мне, что жизнь – это действие и страсть. Если это так, то мне за все время почти не досталось ни того, ни другого. Может быть, я надеялся вернуть себе хоть часть того, чего был лишен.

– И что же вы собираетесь теперь делать? Уехать?

– Вот этого они все и хотят от меня. Алексиас пригрозил, что ни за что не отвечает, если я останусь.

Она посмотрела на часы.

– У вас всего лишь двадцать минут на принятие решения.

– А что хотела бы ты, чтобы я сделал?

Она задумалась.

– Не мое дело вам указывать. Только вы сами должны все решить.

Она начала было подниматься, но он взял ее за руку и нахмурился, поняв, что по какой-то странной причине он обрел точку опоры, вокруг которой теперь будут вращаться все события.

– А ты хочешь, чтобы я остался?

– Это потребует смелости. Очень большой смелости.

Он вдруг улыбнулся.

– Но я отдал тебе свою смелость еще тогда, давно, ты помнишь?

Она кивнула и с серьезным лицом произнесла:

– Помню.

Какое-то время они сидели, глядя друг на друга, а потом она нежно высвободила руку и встала.

– Одну секунду.

Он смотрел, как она, подойдя к алтарю, опустилась на одно колено, потом, встав, выбрала две свечки и поставила их под статуей Святой Екатерины. Но только когда она зажгла их, он понял, для кого они предназначены, и комок подступил к его горлу.

Он поднялся со скамьи и словно слепой побрел в полутьме к выходу.

Глава 4

Бронзовый Ахилл

Снаружи, на площади, было очень жарко, и он остановился в тени крыльца и в ожидании ее закурил сигарету.

Напротив из дверей отеля вышла Анна с ведерком и тряпкой и собралась было протереть столики, но, увидев его, поспешно скрылась.

Все кругом было тихо и пустынно, тени стали темнее и длиннее, как это бывает во второй половине дня, и ничто не двигалось. С зажженной сигаретой в руке он смотрел на безлюдную площадь и неожиданно поймал себя на мысли, что ожидает, как вот-вот что-то произойдет.

Сзади послышалось легкое движение, и он обернулся. Катина грустно смотрела на него.

Он мягко улыбнулся.

– Это было так давно.

Вдруг на ее глазах показались слезы, и он, обняв ее за плечи, притянул к себе. Они постояли так немного в тени крыльца, а потом она, вздохнув, оттолкнула его.

– Мы должны идти. Если вы хотите успеть на пароход, надо спешить.

Он последовал за ней, находясь в полном смятении. И в этот момент на площадь, направляясь к набережной, выбежал Янни.

Его одежда была вся в лохмотьях и покрыта пылью, а лицо залито слезами. Он безутешно рыдал, держа на руках свою собачку. Катина первой бросилась ему наперерез, и когда Ломакс подошел к ним, она уже стояла на коленях перед мальчиком.

– Что такое, Янни? Что случилось?

Он протянул им собачку. Ее голова болталась из стороны в сторону на явно переломленной шее и на морде запеклась пена.

– Это Димитрий, – лепетал сквозь слезы он. – Димитрий убил ее.

– Но почему? – вскричала Катина.

– Потому что я помогал мистеру Ломаксу, – рыдая, ответил Янни. – Потому что я помогал мистеру Ломаксу!

Ярость всепоглощающим пламенем охватила его, и он бросился вперед. Увидев это, Катина закричала:

– Хью!

Он обернулся, его лицо было бледное, как бумага, а глаза темные, как у человека, решившегося на все.

– Будь осторожен, – крикнула она. – Он уже сидел в тюрьме два года за убийство. Когда он накурится гашиша, то вообще не понимает, что делает.

Повернувшись, он быстро прошел через площадь, но, войдя в улочку, побежал. Обливаясь потом, он выскочил на набережную, и люди с любопытством оглядывались на него.

На этот раз из дверей «Кораблика» не слышалось музыки, и он сразу же спустился по ступеням и остановился в дверях.

Среди дюжины мужчин, выпивавших здесь сейчас, не было ни одного из тех, кто был в тот раз. А за стойкой стоял один из тех, кто тогда держал его за руки на столе перед Алексиасом. Он как раз в этот момент наливал вино в стакан и замер от неожиданности.

Все головы повернулись к вошедшему, и Ломакс, быстро оглядев всех, шагнул к бару.

– Я ищу Димитрия.

Бармен пожал плечами:

– А почему ты меня спрашиваешь? Я за ним не слежу.

И взяв стакан, начал протирать его влажным полотенцем, а Ломакс медленно повернулся и пересек комнату.

Бузуки Димитрия стояла около стула, там, где он ее оставил. Ломакс взял ее и одним сильным движением разбил о стену в кусочки.

Он повернулся лицом к мужчинам, но ни один из них даже не шелохнулся.

– Я спрашивал о Димитрии, – спокойно произнес он.

Еще какое-то мгновение все молча смотрели на него, а потом старик с седыми волосами и прокуренными до коричневого цвета усами сказал:

– Он на пристани, ждет вашего отъезда.

Ломакс, снова выйдя на зной, перешел дорогу и побежал к пристани.

Пароход был почти готов к отходу, и Пападемос на мостике, свесившись в открытое окно, выкрикивал команды матросам на пирсе, которые уже начали ослаблять причальные канаты.

Примерно две дюжины людей толпились здесь маленькими группками. Алексиас с сигарой в зубах стоял, опершись на столб, а маленький Николи с изуродованным лицом терся рядом с ним.

Этот Николи и увидел Ломакса первым, дернул громадного человека за рукав, в ответ Алексиас что-то быстро проговорил, и все головы повернулись к англичанину.

Половину из них составляли молодые лоботрясы с набережной, разодетые в яркие пестрые рубахи, с аккуратно уложенными на воротники кудрявыми длинными волосами. Такой тип людей встречается в любой части света. Молодые злобные звери, которые только и жаждут увидеть насилие.

Один из них отпустил острое словечко, и все рассмеялись. Тут Ломакс рассмотрел, за ними Димитрия. Опираясь на лебедку, с сигаретой в зубах, он поигрывал ножом, водя им по куску дерева.

Как только Ломакс приблизился, толпа расступилась, и он остановился в двух футах от Димитрия. А игрок на бузуки что-то напевал про себя, даже не удосужившись поднять голову.

Алексиас выступил вперед, рядом с ним держался Николи.

– Не время лезть в драку, Ломакс. Пароход уходит через пять минут.

Ломакс очень медленно обернулся и презрительно посмотрел на него.

– Если я захочу услышать что-нибудь от тебя, я дам тебе знать. Когда-то ты был мужчиной, а теперь...

Когда он отвернулся, Димитрий протянул руку вниз, к мостовой, за деревянной палкой, но Ломакс ударом ноги отбросил ее в сторону.

Димитрий медленно поднял голову. Его глаза побелели от злости, а зрачки стали маленькими, как булавочные головки. Он все еще напевал, но на его скулах уже нервно задергались желваки.

– С детьми и собаками ты вполне мужчина, – проговорил Ломакс четко, чтобы все слышали. – А как насчет того, чтобы попробовать с кем-нибудь, кто больше подходит тебе по росту?

Всего одно мгновение игрок на бузуки оставался в прежней позе, лениво опираясь на лебедку. А уже в следующий миг он кинулся вперед, и поднятый нож в его руке засверкал на солнце, словно расплавленное серебро.

Ломакс без труда мог сломать ему руку, но лишь рубанул по ней краем ладони. Димитрий, завопив, выронил нож, и Ломакс ногой сбросил его в воду.

Он был абсолютно спокоен и не испытывал ни малейшего страха. Казалось, что его место занял другой, более молодой человек, владевший приемами на уровне рефлексов.

Друзья Димитрия угрожающе зашумели, но он поднял руку и покачал головой. А когда он заговорил, казалось, что его голос доносился откуда-то издалека.

– Я сломаю ему шею так же легко, как собаке.

На корабле приостановилась всякая работа, и все с интересом ожидали развязки. Слегка повернувшись, Ломакс увидел, как люди бегут сюда по набережной, а потом из боковой улочки выехал на набережную старенький джип. Он затормозил, и из него выскочили Катина и Янни.