Судная ночь на Синосе - Хиггинс Джек - Страница 39

Перечень необходимого Алеко принял без каких-либо возражений. Он согласился и с участием в операции Киазима, как только я рассказал ему о «Сейтане» и наличии лицензии на подводные работы в районе Центрального пролива. Алеко ясно дал понять, что за операцию отвечаю я и он не будет вмешиваться в мои дела, лишь бы Андреас Павло был спасен.

– Как сведения, которые мы вам дали, – спросил он. – Оказались полезными?

– Безусловно.

Алеко довольно кивнул.

– Все подводное снаряжение, указанное в списке, уже на яхте, за исключением подводных скутеров.

– Сейчас в этой части Средиземного моря ими пользуются почти все клубы подводного плавания, – сказал я. – А в Афинах есть фирма, которая уже давно ими торгует. На обратной стороне списка я указал ее адрес. Думаю, с этим у вас проблем не будет.

– Если фирма в Афинах, их завтра же утром можно будет получить. Я попрошу, чтобы доставили по воздуху.

– В этом никаких сомнений, – по-дружески вставил я. – Деньги сделают все.

– И всегда.

На его губах заиграла легкая улыбка.

– Мне было ровно четырнадцать лет, когда дядя привез меня в Америку. В страну свободы, капитан Сэвидж. Звучит достаточно иронично. Я почти не говорил по-английски. Мы были настолько бедны, что не каждый день удавалось поесть, и никого это не волновало. Никто даже этого не замечал. Вы понимаете?

– И вы решили все это круто изменить?

– Разве мне это не удалось?

Мгновенно с него слетел бостонский налет, и он вновь превратился в грека. Он посмотрел на меня уже совсем другими глазами, потом широко раскинул руки, словно пытаясь объять весь мир или указывая на все, что ему теперь принадлежало. И эта шикарная яхта была одним из явных подтверждений его более чем благополучия.

Затем он вновь стал обычным человеком, каким бы он и остался, не улыбнись ему судьба. На его лице появилась улыбка нашкодившего ребенка.

– Естественно, я благодарен нефтяным месторождениям Техаса, где удалось заработать свой первый миллион.

– Америка, Америка, – произнес я и поднялся. – Хорошо, пора браться за работу. Завтра получаем недостающее оборудование и вечером приступаем к операции.

– Так быстро? – удивился Алеко.

– Нет смысла тянуть. Хочу с этим закончить как можно быстрее.

– У вас уже были подобные дела?

– Да. Детали операции обсудим с вами позже. А сейчас я хотел бы осмотреть подводное снаряжение, которое вы подготовили.

Я уже взялся было за ручку двери, когда он спросил:

– Еще один момент – Сара.

Меня охватило беспокойство, и я повернулся:

– А что Сара?

– Я был бы очень признателен, если бы вы теперь как можно меньше посвящали ее в свои дела.

– Не ей ли самой решать это?

Алеко некоторое время долго смотрел на меня, затем поднялся, зашел за барную стойку, извлек большой графин с бренди и поставил два стакана. Он был мрачен и преисполнен чувства собственного достоинства. Что бы он теперь ни делал, на мне это никак не отразится. Это уж точно.

Он пододвинул мне стакан и налил огромную порцию бренди.

– Я привык полагаться на реальные факты, капитан Сэвидж, потому что они многого стоят. Поэтому я и стал тем, кто есть. Я всегда оценивал обстановку такой, какой она была на самом деле, и никогда не питал иллюзий.

– Разумно, – сказал я. – Но, с другой стороны, как же тогда расценить ваш провал с Павло? Весьма странно для человека, который всегда трезво смотрит на жизнь, и что в результате этого вышло.

Алеко удивленно посмотрел на меня:

– Теперешнее правительство долго не продержится, и вы сами это прекрасно понимаете. Любой разумный человек это понимает. Прочитайте историю моей страны. Она бы явилась отличным пособием для новоявленных тиранов.

Какие прекрасные и пышные фразы, подумал я. Мне уже расхотелось продолжать с ним разговор на эту тему.

– А Сара? – спросил я. – Какое она имеет к этому отношение?

Он еще крепче стиснул в руке стакан, и, когда вновь заговорил, я почувствовал, как он напрягся.

– Жена была для меня всем в этой жизни. Из-за нее я так люблю Сару. Люблю ее нежно, как родную сестру.

Я чувствовал, как весомы для него были эти слова. Конечно, я мог ошибиться, но эти слова он произнес с явным эмоциональным надрывом.

– Хроническая лейкемия очень редкое заболевание в ее возрасте. Первые признаки проявились, когда она была с благотворительной миссией в Биафре.

– Я знаю, – сказал я и внезапно почувствовал нежелание услышать от него что-нибудь еще о Саре. Вновь услышать то, что я уже знал.

Но он, не обращая на меня внимания, продолжил. Голос его теперь зазвучал немного мягче.

– Вы ее воспринимаете так, как можно воспринять обычную, крепкую здоровьем девушку такого возраста. Но вы не видели Сару такой, какой видел ее я. Какой она была в прошлом году, в самом начале болезни. Она просто таяла на глазах.

– Но не умерла, – промолвил я и почувствовал, как у меня в горле застрял комок.

– Докторам с трудом удалось добиться у нее, как они говорят, ремиссии. Ей повезло больше других. В ее случае лекарства оказались эффективными. Анализы крови постепенно восстановились до более или менее нормального уровня. Теперь она попала в те пятнадцать процентов, которые по статистике живут еще пять лет.

Все, что он говорил, было правдой, и в этом я был абсолютно уверен.

Я вспомнил, как мне не хватало воздуха там, на дне Суэцкого канала, как я задыхался и чувствовал, будто чьи-то железные пальцы с чудовищной силой сдавливали мне горло. Сейчас я испытывал то же самое.

– И это все? – наконец выдавил я.

– Известны случаи, когда пациенты жили и десять лет. Конечно, все может случиться. Разрабатываются новые лекарства. Кто знает, что с ней будет? – Его голос зазвучал тверже, и, наклонившись ко мне ближе, он произнес: – Ей нужно то, что могу дать ей я, Сэвидж, разве вы не видите? Постоянное внимание и заботу. Все, что можно купить за деньги, у нее есть. Лучшие врачи, самые редкие лекарства. Все это я могу ей дать. А вы, Сэвидж? Что вы можете?

Его глаза стали злыми. От этого взгляда на меня повеяло могильным холодом. Сердце мое бешено заколотилось.

– Пошел к черту, – крикнул я ему, быстро повернулся и бросился в открытую дверь, как будто за мной гнались черти.

Войдя в свою каюту, я застал Сару сидящей в кресле за письменным столом и внимательно изучающей старый немецкий план реконструкции форта, от которого зависел успех всей операции. Она подняла голову и, увидев меня, улыбнулась:

– Киазим вернулся на «Сейтан». Он сказал, что сегодня к вечеру его катер будет полностью готов. Ты видел Димитри?

– Видел.

В моем голосе она уловила то, что я не силах был скрыть. На моих глазах выражение ее лица переменилось, скулы напряглись. Понять, что произошло, она могла чисто инстинктивно, а может быть, еще и потому, что слишком хорошо знала Алеко.

– Что он тебе сказал? – тихо спросила она и поднялась из-за стола. – Что он тебе такого наговорил?

– Что бы ни произошло, Сара Гамильтон, я тебя все равно люблю. Разве этого мало?

Она нахмурилась, как бы задумавшись над тем, что я сказал, а затем вдруг все поняла. Ее лицо озарила та радостная улыбка, на которую способна была только она одна. Продолжая улыбаться, Сара подошла ко мне ближе, схватила меня за волосы и принялась их трепать.

– Ты для меня – самое главное в жизни. Неужели ты об этом не знаешь?

Может, это прозвучит глупо, но в этот момент я был готов ради нее умереть. Я крепко ее обнял и тут понял, что жить ради нее гораздо лучше. Как странно устроена жизнь, подумал я. Она была такая жизнерадостная, что поверить в ее обреченность было просто невозможно.

Хотя традиционно все уважающие себя турки ловцы губок не пользовались каким-либо специальным подводным снаряжением, Киазим тем не менее имел вполне приличный опыт работы с аквалангом. Несмотря на это, мы с Сарой все же забрали его на моторке с «Сейтана», когда катер был окончательно готов к плаванию.