Экстрим - Прист Кристофер - Страница 3

Она останавливается в каком-то маленьком городке, чтобы размять ноги и взглянуть на местные лавки, а потом возвращается в машину и какое-то время дремлет, неудобно скрючившись за рулем. Резко, толчком проснувшись, Тереза не понимает, где она находится, а потом начинает скорбно думать об Энди, о том, как бы ей хотелось, чтобы он тоже все это видел. Она прилетела сюда в попытке забыть о нем, но результат получался скорее обратный. Если бы он тоже был здесь… Она сидит и плачет, задаваясь вопросом, не стоит ли вернуться в Гатвик и первым же рейсом улететь домой, но все же решает, что нужно дойти до конца.

При последнем свете короткого дня Тереза едет на юг к Сассекскому побережью, высматривая маленький прибрежный городок Булвертон.[1] Это Англия, думает она, я ее знаю, я здесь родилась. Однако у нее не осталось в Британии ни родственников, ни знакомых, она здесь все равно что чужая. Год назад, восемь месяцев назад, иначе говоря, целую жизнь назад она и слыхом не слыхала про Булвертон-он-Си. Когда Тереза доехала до Булвертона, была уже ночь и большинство зданий погрузилось во тьму. На узких улочках — ни души, и только по ведущей к побережью дороге проезжают изредка машины. Найдя свою гостиницу, она несколько минут сидит в машине, собираясь с силами и с мыслями. В конце концов берет пару сумок и выходит наружу.

И тут все вокруг нее заливает ослепительно белый свет.

Глава 2

Ее зовут Эми Колвин, и у нее есть своя история о том, что случилось в прошлом июле, в тот памятный день. Подобно многим другим обитателям Булвертона, она не имеет никого, с кем бы можно было поделиться своей историей. Никто вокруг не в силах об этом слышать, и даже сама Эми не хочет уже больше говорить. Ну сколько можно твердить о своих муках и об упущенных возможностях, обвинять себя во всех, какие только есть и каких нету, грехах, горевать о все еще кровоточащих утратах, о все еще не избытой любви? Но невозможность выговориться отнюдь не избавляет от мыслей.

Сегодня, как и обычно, она сидела за стойкой бара, ничем особым не занятая, и вся эта история до одурения прокручивалась в ее мозгу. Она была там постоянно, как неотвязная, прилипчивая мелодия.

— Если что, я буду в баре, — сказал ей Ник Сертиз часом раньше.

Ник был хозяином «Белого дракона», и он тоже мог бы рассказать свою историю.

— Ладно, — сказала Эми, потому что он каждый вечер говорил ей, что будет в баре, и каждый вечер она отвечала: ладно.

— У нас не предвидятся сегодня какие-нибудь постояльцы?

— Не думаю. Но, в общем-то, всегда может кто-нибудь появиться.

— Ну, я оставляю это твоим заботам. А если никто не заедет, ты не против помочь мне, посидеть за стойкой?

— Нет, Ник, не против.

Эми Колвин была одной из многих косвенных жертв массовой бойни, случившейся в Булвертоне прошлым летом. Она не находилась тогда в прямой опасности, однако на всю ее дальнейшую жизнь легла мрачная тень. Ужас того дня и не думал забываться. Дела в гостинице шли довольно вяло, оставляя ей слишком много времени на раздумья о том, что случилось с теми, кому совсем не повезло, и как могла бы повернуться ее жизнь, если бы не весь этот ужас.

Раз за разом ее мысли — и ее сожаления — возвращались к Нику Сертизу, также косвенно пострадавшему от той жуткой бойни. Еще год назад Эми и в голову не могло бы прийти, что она снова увидит Ника, не говоря уж о том, чтобы работать в его гостинице и спать в его постели. Но именно так все и вышло; почему? — непонятно, надолго ли? — неизвестно. Они с Ником нашли друг у друга поддержку и утешение, а потом, когда их горе несколько притупилось, вступила в действие абычная житейская инерция.

Булвертон расположен на холмистом краю Певенсийской равнины, между Истбурном и Бексхиллом. Полвека назад он был довольно популярным летним курортом, одним из тех приморских городков, куда охотно ехали отдыхать родители с маленькими детьми. С резким удешевлением отдыха за рубежом Булвертон стал быстро приходить в упадок. Большая часть прибрежных гостиниц была переоборудована в приюты для престарелых и обычные жилые дома. За последние двадцать лет Булвертон, фигурально говоря, повернулся к морю спиной и стал играть на незамысловатых прелестях Старого города, чьи сады и террасы занимали часть речной долины и один из соседних холмов. Вся хозяйственная деятельность Булвертона ограничивалась антикварными и букинистическими лавками, некоторым количеством частных лечебниц, сосредоточенных по преимуществу в верхней части города, на так называемом Гребне, и сдачей квартир людям, ездившим на работу в Брайтон, Истбурн или в Танбридж-Уэллс.

«Белый дракон» никак не мог определиться, быть ему пабом или приморской гостиницей, и вина за эту нерешительность лежала полностью на Нике. Он, конечно, предпочел бы паб, чтобы проводить все вечера в баре, накачиваться пивом в компании немногих своих дружков.

Чуть более прибыльная гостиничная специализация, постель-и-завтрак да изредка полупансион на выходные, полностью лежала на Эми; Ник с величайшей охотой свалил это на нее. В первые после бойни дни и недели, когда Булвертон осаждали журналисты и телевизионщики, гостиница была набита под завязку, и Эми тогда с радостью окунулась в работу, дававшую ей возможность хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей. Но затем, когда первое потрясение прошло и Булвертон перекочевал с первых газетных полос на последние, деловая активность стала снижаться, к середине июля она вернулась на обычный, весьма умеренный уровень. То, что постояльцев было мало, позволяло Эми в одиночку и без особого труда поддерживать номера в чистоте, перестилать постели, обеспечивать крохотный ресторанчик достаточным выбором блюд и даже вести бухгалтерию. Ник в эти дела не лез.

Эми часто вспоминала прежние времена, когда их тесная, еще в школе сложившаяся компания каждое лето ездила в Истбурн, где с июля по сентябрь непременно происходили два-три крупных сборища: съезды политических партий, конференции профсоюзов, деловых или гуманитарных организаций. Там было нетрудно найти краткосрочную, но прилично оплачиваемую работу — большим гостиницам всегда требовались горничные, официанты и бармены. К тому же было весело, уйма молодых людей, торопившихся растрясти деньги, и никто ни за чем не следил, никто ни на что не обращал внимания. Там-то она и встретила Джейса, он тоже подрабатывал на съездах в роли сомелье. Смех, да и только, ведь Джейс, бывший в обычной жизни кровельщиком, разбирался в винах еще хуже, чем Эми.

О чем Эми не рассказала сегодня Нику, так это о чувстве разочарования, нараставшем в ней едва ли не с самого утра. Дело в том, что две недели назад из Америки пришел предварительный заказ. Тогда Эми тоже ничего Нику не сказала, перевела полученный задаток на банковский счет, и все. А в общем, женщина по имени Тереза Саймонс хотела получить комнату с отдельной ванной; она писала, что приедет в Булвертон на неопределенное время и нуждается в базе, откуда будет делать набеги на окрестности.

Перед Эми вставала радужная перспектива обеспечить на медленные месяцы поздней зимы один из номеров постоянной жиличкой; если учесть завтраки, обеды, ужины и потенциальный рост выручки от бара, дело представлялось очень выгодным. Глупо, конечно же, было бы думать, что одна-единственная клиентка сможет существенно изменить финансовое положение гостиницы, но по какой-то неясной причине Эми считала такое возможным. Она сразу же послала ответный факс, что такая комната имеется, и даже предложила, на случай долгого постоя, небольшую скидку. Буквально через несколько часов пришло подтверждение заказа вкупе с задатком. А Ник так ничего еще и не знал.

Сегодня был день предполагаемого заезда миссис Саймонс. Согласно факсу, она прилетала в Гатвик и, значит, могла появиться в гостинице еще до полудня. Но прошло обеденное время, а от гостьи не было ни слуху ни духу. По мере того как день клонился к закату, у Эми нарастало ощущение досадной неудачи. Оно находилось в явной диспропорции к важности происходящего — самолет мог задержаться по массе разнообразных причин, да и кто вообще сказал, что приехавшая туристка должна тут же мчаться в гостиницу? — и Эми прекрасно это понимала.