Прорыв из Хуфры - Хиггинс Джек - Страница 28

— Вы сказали, что он помнит вас? — спросил Тэрк, обращаясь к сестре Клер.

— Если только я сама напомню ему. Прошло столько времени, а мы с Талифом жили в деревне совсем недолго.

— Спросите его, что он здесь делает?

— Я уже спросила. Он часто тут бывает. Хорошее место для охоты.

— Он знает что-нибудь о самолете?

Она заговорила с ним на беглом арабском. Он ответил ей длинной фразой. Она кивнула и перевела:

— Да, он уже года два знает о самолете.

— Тогда почему же он не сказал никому об этом? — удивленно спросил я.

— Он говорит, что это привлекло бы сюда представителей власти, а им это не нравится.

— Не заметил ли он здесь каких-нибудь посторонних людей? Или же других катеров? Чего-то необычного.

Она снова заговорила с Омаром.

— Никого. Здесь раз в год бывает только сборщик налогов. Но он приезжал сюда шесть месяцев назад.

Тэрк обратился ко мне:

— Ну хорошо, генерал, что мы с ним будем делать?

— Бог его знает. А как вы считаете, сколько времени еще нужно, чтоб закончить работу и убраться отсюда?

— Надеюсь, закончим к полудню. А может, и скорее, если завтра начнем пораньше.

Омар разразился длинной тирадой, обращаясь к сестре Клер. Когда он умолк, Тэрк спросил:

— Что он там говорит?

— Хочет, чтобы я поехала в деревню вместе с ним. Проведать их всех. — Она положила руку на его плечо и улыбнулась. — Они спасли мне жизнь. Они хорошие люди.

— Вы что, шутите? — взвился Тэрк. — Никто даже и близко не подойдет к этой деревне, в том числе и этот наш друг. Я просто запру его в одной из кают до самого конца нашей работы.

— Вы не сделаете ничего подобного, мсье! — Я впервые слышал, чтобы сестра Клер применила французское обращение; наверное, она очень рассердилась. — Этот человек не нанес нам вреда и никогда не нанесет. Я полностью ему доверяю. Было бы просто возмутительно обращаться с ним подобным образом.

Она что-то коротко сказала Омару по-арабски, он перелез через бортовое ограждение, сел в свое каноэ, тут же завел мотор и отплыл прочь.

— А вы на самом деле умеете настоять на своем, герцогиня? Будем надеяться, что вы не ошиблись в нашем друге, — сказал Тэрк.

— Я знаю, что не ошиблась, — просто ответила она.

Что до меня, то я вдруг почувствовал странную усталость. Все разговоры показались мне пустыми. Я спустился вниз, умылся горячей водой и побрился, чтобы ощутить себя снова цивилизованным человеком. Потом сел за стол и медленно выпил большой бокал виски, пока сестра Клер готовила пищу.

Даже если принять во внимание то, что она пользовалась консервированными продуктами, я не возьмусь утверждать, что она хорошо готовила. Съедобно, но не более того. После еды я остался сидеть здесь, засыпая над бокалом виски.

Она незадолго вышла и вернулась со свертком, который лежал у нее под диванчиком, потом осторожно его развернула и поставила статую Святой Девы из Тизи-Бену на стол. Примерно двух футов высоты, она казалась изумительно красивой и пропорциональной, несмотря на то что серебро, из которого ее отлили, сильно потускнело. Тэрк порылся в одном из шкафчиков под сиденьем и вынул оттуда металлическую банку и вату.

— Попробуйте вот это. Слабый раствор кислоты. Хорошо против ржавчины и потускнения.

Она сначала попробовала на маленьком участочке и сразу добилась поразительного эффекта. Темный налет исчез почти мгновенно, и сквозь него заблистало серебро. Вскоре статуя предстала перед нами во всем своем блеске, и я заметил:

— Я думаю, они обрадуются, когда получат ее обратно.

— Странно, мистер Нельсон. Вы говорите о ней так, будто она живая.

— А разве это плохо? Она все время находилась среди людей. Множества людей, начиная с одиннадцатого века.

Сестра Клер не ответила, она просто сидела и смотрела на статую, молитвенно сложив руки, а я пошел к себе, лег на койку и уставился в темноту. Глаза у меня щипало от переутомления. Последнее, что я увидел, прежде чем заснуть, — это грустное лицо серебряной девушки, и оно улыбнулось мне.

На следующий день мы начали работу только в восемь. Мы с Тэрком очень сильно устали вчера и проспали, а сестра Клер не хотела нас тревожить. Раздосадованный этим обстоятельством, Тэрк, как только мы спустились вниз, задал убийственный темп работы, и все, что находилось в кабине «Герона», исчезло оттуда с невиданной быстротой. Дважды нам пришлось подняться, чтобы убрать вниз то, что накапливалось на палубе, но вскоре после десяти мы с удивлением увидели, что в самолете остался всего один ящик, и дали условный сигнал; линь пошел кверху. Тэрк начал подниматься на поверхность вместе с ним.

Я и сам не понял, почему задержался. Наверное, просто захотел бросить через плечо последний взгляд на самолет. А когда начал всплывать наверх, увидел, что случилось нечто совершенно необычайное. Над моей головой проплыла вереница лошадей, их ноги медленно двигались в воде.

Мгновение спустя мужчина в черном бурнусе и белом халате с винтовкой за спиной возник надо мной в облаке серебряных пузырьков, держа Тэрка за горло. Они опускались ко дну рядом со мной, неуклюже кувыркаясь, и я увидел, что Тэрк уже выхватил нож. Я на мгновение поднял голову над водой, чтобы оглядеться, и понял, что обстановка там самая скверная, какая только может, быть. По меньшей мере восемь тех самых берберских всадников, о которых спрашивал Тэрк, вооруженные винтовками, бороздили лагуну. Племя хуза. Черные бурнусы и белые халаты служили им чем-то вроде форменной одежды. А плавающие лошади являли собой фантастическое зрелище. Пустыня, болото, глубокая вода — ничто, казалось, не могло остановить их.

Сестра Клер стояла на корме, и один хуза перелез через бортовое ограждение, направляясь к ней. Я не мог посмотреть, что будет дальше, по той простой причине, что мне следовало позаботиться о более важных вещах.

Лошади, которые проплыли над моей головой, скорее всего появились из зарослей камыша позади меня. Но это не имело особого значения. Главное — не скройся я вовремя, их копыта запросто выбили бы мне мозги. Как только я начал погружаться, ко мне на плечи прыгнул один из всадников, поступив довольно глупо, потому что на глубине у него не оставалось никаких шансов переиграть меня. Я сильно сработал ластами, уходя в глубину, и его хватка сразу же ослабла. Когда он бросил меня, я крепко схватил его за развевающийся халат и пошел вниз. Он потерял в борьбе бурнус. У него оказалась бритая голова, наверное, по религиозным причинам, и худое костистое лицо. Он не отрываясь смотрел на меня вылезавшими из орбит глазами, бешено стараясь освободиться, а потом у него на мгновение раскрылся рот и он перестал биться. Когда я отпустил его, он поплыл прочь, раскинув руки и очень медленно поворачиваясь лицом вверх.

Тэрк плавал внизу у «Герона». Он поманил меня, и мы по дну лагуны перебрались к ее противоположному берегу и осторожно выглянули из камышей.

На палубе стояли двое из них, остальные с озабоченным видом гоняли на лошадях по камышам вокруг лагуны.

При ближайшем рассмотрении они уже не выглядели так романтично, как поначалу. Черные бурнусы оказались сильно потрепанными, белые халаты — все в пятнах и изодраны, а оружие разношерстным. Они имели всего пару винтовок «М-1», а остальные — старые «ли-энфилд».

— Сколько их всего? — тихо спросил Тэрк.

— Тех, которые подняли такой чертов шум в камышах, не более четырех.

— Так, значит, их семеро, считая тех двух бандитов на палубе.

— Что будем делать?

— Вы же знаете, что мы ничего не можем сделать. Давайте посмотрим, что они предпримут сами. — Он нахмурился. — Хотел бы я знать, они здесь случайно или их навели?

— Вы считаете, что добрый друг сестры Клер, Омар, предал ее?

— На мой взгляд, это вполне возможно.

Мы больше не говорили, потому что происходящее на катере становилось все более и более интересным. Получалось, что двое на палубе держали что-то вроде военного совета, а остальные со страшным шумом крутились вокруг на лошадях. Потом они подняли якорь, но не сделали даже попытки завести двигатели. Вместо этого они подтянули «Мери Грант» к противоположной стороне лагуны, где была твердая почва. Когда корма катера коснулась берега, они снова бросили якорь, а группа, которая ездила верхом, слезла с лошадей.