Полночь не наступит никогда - Хиггинс Джек - Страница 13

Девушка покачала головой.

– Я приехала сюда впервые, но это не важно. А что случилось в горах? Куда вы подевались?

– Я шел по северной стороне. Мой план заключался в том, что я должен был вас ждать у последней пирамиды на вершине.

– Понятно, – сказала девушка. – Вас застал туман.

– И задержал более чем на час, в то время как вы, наверное, продолжали путь.

Она кивнула.

– Вот мы и пришли. Я надеялась, что вы как-нибудь заглянете сюда. Перелезая через забор, я подвернула лодыжку.

– Жаль, я опоздал. Я увидел огонек в то время, когда появился наш приятель.

Девушка улыбнулась и покачала головой.

– Бедный Фергюс.

– Как его зовут?

– По его словам, Фергюс Мунро. Он также сказал, что я вошла в чужие владения и что его хозяину это не понравится, хотя потом добавил, что хозяин может и не узнать.

– Но, судя по табличке на воротах, это уже Гленмор.

– Который принадлежит моему отчиму, Максу Доннеру, финансисту, – спокойно сказала девушка. – Вы, вероятно, слышали о нем?

– Конечно. Но возникает интересная ситуация. Приятель Фергюс, вероятно, спешит сейчас в Гленмор Хаус с жалобой. У меня такое чувство, что очень скоро у нас здесь будут гости.

– Искренне надеюсь на это. У меня нет ни малейшего желания ждать дальше.

– Интересно, что скажет ваш отчим Фергюсу, когда обнаружит, что незнакомка – вы.

– Очень хочется увидеть.

Шавасс снял плащ и присел на корточки перед камином, протянув руки к огню, а девушка снова откинулась в кресле, скрестив руки, волосы ее блестели в мягком свете лампы.

– Как ваша лодыжка? – спросил Шавасс.

– Могло быть хуже.

– Разрешите, я взгляну.

– Если хотите.

Без всякого стеснения Аста сняла чулок и показала ему прекрасной формы ногу.

При виде длинной, стройной ноги, изгиба бедра под юбкой у него перехватило дыхание. Шавасс с трудом сглотнул и, подняв глаза, увидел с трудом сдерживаемую улыбку на лице девушки.

– Черт возьми, Аста Свенссон, – с чувством произнес он.

– Играйте честно, а то получите больше, чем заслуживаете.

– Это обещание?

Аста все-таки улыбнулась.

– Я бы посадил вас на колени. Подумайте об этом предложении.

– Говорят, мы, шведы, очень сексуальны.

Он быстро взглянул ей в глаза, и на мгновение ее самоуверенность улетучилась, а перед ним предстала молоденькая девятнадцатилетняя девушка с немного мальчишеским очарованием.

Она стеснительно улыбнулась, глядя вниз на руки, скрещенные на подоле юбки, и в это мгновение Пол понял, что она – самое прекрасное существо, какое он когда-либо видел.

Он взял ее за подбородок и сказал:

– Вы очень красивы, Аста Свенссон. Настолько красивы, что я лучше не откладывая займусь вашей лодыжкой.

Ее улыбка, казалось, стала глубже и светлее, и Аста уже совсем не выглядела робкой, а скорее наоборот – совершенно в себе уверенной. Она снова откинулась на спинку старого кресла, подняла ногу, и Шавасс принялся осматривать ее, чувствуя на себе взгляд девушки.

Над костью возле лодыжки под неровным шрамом была большая опухоль. Шавасс осторожно потрогал ее и кивнул.

– Думаю, ничего серьезного. Откуда у вас шрам?

– Лыжи. Было время, когда я собиралась участвовать в Олимпиаде.

– Плохо.

Он встал и взял из нагрудного кармана твидового пиджака носовой платок.

– Не думаю, что это очень поможет, но, во всяком случае, холодный компресс не повредит. Разрешите мне взять лампу.

Он пошел на кухню и намочил платок холодной водой. Когда он вернулся, она лежала в кресле с закрытыми глазами. Как только он дотронулся до ноги, девушка открыла глаза.

– Устали? – спросил Шавасс, умело накладывая повязку.

Она кивнула.

– Как сказал кондуктор, это была приличная прогулка.

Она так хорошо передразнила его, что Шавасс усмехнулся.

– И еще. У вас есть что-нибудь съестное?

Она покачала головой, и Пол достал оставшуюся половинку шоколадки и положил ей на ладонь.

– Начнем с этого, а я посмотрю, что там есть на кухне.

Через пару минут он возвратился.

– Боюсь, ничего там нет. Все чашки заперты в шкафу, а газовые баллоны пусты, так что даже если бы мы и захотели, то ничего не смогли бы приготовить.

– Неважно, шоколад сойдет.

С виноватой улыбкой она протянула ему оставшийся кусочек.

– Возьмите.

– Ничего. Я уже съел целую шоколадку там, в горах. Я обойдусь сигаретой.

– Должна сказать, вы очень нетребовательны. А как вы зарабатываете на жизнь?

– Я читаю французскую литературу в университете в Эссексе, во всяком случае – с октября, когда начнется новый учебный год. Что-то вроде возвращения в родные пенаты.

– Почему вы так говорите?

– О, когда-то я работал преподавателем в университете, но все это показалось мне слишком ограниченным, и я стал работать за границей, в службе безопасности.

– И что же произошло?

– Ничего особенного, кроме того, что Империя уменьшалась год от года, а меня посылали то на Кипр, то в Кению, то в Северную Родезию. Будущее было таким неопределенным, что я решил уйти, пока дела еще не так плохи.

– Назад в спокойный, организованный мир?

– Что-то в этом роде. В конце концов человеку не так уж много надо. Это приходит с возрастом. Возьмите хоть этот дом. Здесь можно неплохо устроиться.

– Но не одному, так ведь?

– Конечно, в рай ведь нужно взять и Еву.

– Но на что можно жить среди этих бесплодных камней?

– В ручье водится рыба, а в лесу олени. – Он засмеялся. – Разве вы не знаете старую итальянскую поговорку: «Жить модно на хлебе и поцелуях»?

– Или шоколаде? – торжественно произнесла она, протягивая ему остатки шоколада, и они рассмеялись.

Шавасс открыл дверь и выглянул. Ночь была бесподобна, земля свежа после дневной жары, и когда край облака открыл луну, она залила горы и озеро ярким светом. Небо было необыкновенно прекрасно, и звезды виднелись на горизонте, там, где горы вставали ему навстречу.

Он не слышал, как Аста подошла к нему, только голос ее раздался у него за спиной.

– Нас на земле осталось только двое.

Он обернулся, почувствовав ее теплоту и близость, увидел ее сверкающие в полутьме глаза.

– Ненадолго, Аста Свенссон, ненадолго. Послушайте.

Она вышла на крыльцо и остановилась, глядя в долину, откуда эхом доносились отраженные горами звуки.

– Что это?

– Какой-то автомобиль, может быть, два. Скоро будут здесь.

Она обернулась, и, когда вошла в дом, лицо ее было совершенно спокойно.

– Так приготовимся их встретить.

Прихрамывая, она вернулась к камину, устроилась в кресле, а Шавасс остался на крыльце. Облако на целую минуту закрыло луну, а когда лунный свет снова залил долину, у ворот остановились два автомобиля.

Человек, сидящий за рулем первой машины, держал в руках ружье. Он был среднего роста, плотный и мускулистый, на бледном лице кривился жесткий рот. Шавасс сразу узнал его, так как видел фото в деле. Джек Мердок, управляющий имением Доннера. С другой стороны к нему подошел Фергюс Мунро.

Доннер сидел за рулем другого автомобиля, рядом с ним – женщина в шарфе, лица которой не было видно. Вероятно, Руфь Муррей, секретарь Доннера, решил Шавасс. Доннер вышел из машины и подошел к остальным – огромная мощная фигура в пальто из овчины.

Мердок что-то сказал, послышался щелчок, и Доннер тихо свистнул. Из машины послышался шорох, в темноте материализовалась тень и встала рядом с Доннером.

У Шавасса от страха пересохло во рту, потому что это был доберман-пинчер, самая бесстрашная и беспощадная собака, способная убить человека.

– Вперед, взять его, малыш! Взять его! – тихо сказал Доннер.

Собака рванулась вперед, и Шавасс вышел из темноты ей навстречу. Пес замер с невероятным самообладанием, глаза его горели, как уголья, страшное глухое рычание родилось в глотке.

– Это он, мистер Доннер, – закричал Фергюс Мунро. – Этот ублюдок избил меня, а его красотка наверняка еще в доме.