Магический кристалл - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 19

Здесь же, в святилище, прежде чем взойти на престол, клялись и присягали наследственные князья племени Горислава. Но обычаю этому близился конец, ибо ученик крамольников, Годислав, уже присягнул в храме на Светлой горе, признав превосходство Даждьбога, ныне лежащего на земле в образе быка, над громовержцем Перуном.

И это могло стать великим раздором не только среди арваров, но и среди богов, чего и опасался Путивой, узрев в разрушении стены недобрый знак междуусобья.

– Молви, боярин, – велел Закон и сам взял в ладонь раскаленную железную стрелу…

Час миновал, другой и третий, но ни один из предсказателей не вернулся во дворец и ничего не сбылось из предсказаний, ни худа, ни добра. Государь, притомившись от ожидания, велел заложить коней, чтоб самому взглянуть, что стало с крепостной стеной, и тут пришел Годислав: с хмельным задором в очах, в руках же пергаментные свитки, коломер, сажень, траян, чтоб измерять высоты, и чертило – не наследник престола, а скуфский ватажник, кои ходили по всему парусью, предлагая возвести любое здание от малого жилища до храма или дворца.

– Отец, позри! Я мыслю заключить град Гориславов в коло каменной крепости, как строили прежде. – Годислав развернул свиток. – Но след, основу заложив из глыб, отсыпать брани высотой в три сажени и уж по той основе класть стены не полновесные, как встарь, а пустотелые!..

– Полые стены – добро, – вновь перебил государь. – Пожалуй, верно мыслишь… Слова твои пусты, вот в чем беда.

Пергамент сам скатался в свиток.

– Не уразумел, отец…

– Где боярин с вестью? Свирята, о коем толковал?

– Боярин? Не знаю, право… Я град обходил, не встретил…

– А что же прорицал?

Смущенный княжич огляделся и, замерев, прислушался.

– Да где-то близко он! Не слышу, что глаголит… Звенит в ушах…

– Это и я слышу! Двенадцать лет в ученье, а проку – звон один! Как оставить на тебя парусье?…

– Свирята в храме! Святилище, темно, огонь угас… С ним волхв, лица не вижу… Но будто Путивой.

Государь приблизился к сыну, попытался заглянуть в глаза, но взгляд его остекленел.

– В каком храме, Годила?

– Постой, отец, я не был там… Храм новый, в сей час позрю… Да будто бы Перунов. Восемь молний…

– Ступай со мной!

Храм Перуна был недалеко от государева дворца, за вечевой площадью, потому и пяти минут не миновало, как Белояр с наследником уже ступили через очистительные огонь и воду, оказавшись перед изваянием громовержца. Стрельцы-стражники и жрецы не ожидали их появления, потому засуетились, намереваясь соблюсти обряд жертвоприношения и тем самым задержав, предупредить Закона, однако государь лишь бросил на ходу:

– Прочь с пути!

И отворил дверь в святилище.

Застигнутый врасплох Путивой лишь отступил от очага с присягой, боярин же, напротив, слегка подался вперед, но тоже замер.

– Что же, Годила, добро, – не сразу вымолвил Белояр, приглядываясь к полумраку. – Здрав будь, Свирята! А что пожаловал и не сказался? Я ждал тебя.

– Не по своей воле, Великий Князь, – отозвался тот, но Закон уже совладал с собой.

– По твоему велению, великий государь, я встретил боярина и спрос учинил, – заговорил он бойко и прибавил огня в очаге. – Худую весть принес Свирята…

– Теперь я сам спрошу, – прервал его Белояр. – Ну, извести, боярин, с чем пожаловал до срока? Ромейский император наши грани перешел и войной идет на стольный град?

– Нет, государь, не перейти ему наших граней, – тайный посланник дух перевел, как будто б груз тяжкий сбросил с плеч. – И вряд ли скоро с силами соберется. Сам Юлий захворал и ныне пластом лежит. Ну а придворные его крадут, что еще можно красть…

– А что же стало причиной хвори? Ведь он же молод и здоров был, коль не считать отрубленного пальца…

– Я сообщал тебе, дочь Урджавадзы, именем Авездра, согласно договора наречена невестой императора…

– Это я помню, что далее?

– Она пришла в Середину Земли на четырех кораблях вкупе с приданым. А на своем корабле хранит сундук с живым огнем. Ромеи называют его магическим кристаллом.

– Неужто с собой взяла?

– Пришла в Ромею с приданым.

– И состоялась свадьба?

– Не состоялась, Великий князь.

– Для нас сие добро! Знать, и союзу не бывать с Артаванским царством. Не получит император живого огня.

– Союзу так и так не бывать. Да суть не в нем… Явившись в ромейские пределы, Авездра чудеса искала. Нрава она любопытного, немало прежде обошла земель и мест и див позрела…

– Что из чудес сыскала?

– Исполина Космомысла. Жив и здоров, и говорят, еще подрос, раздался…

– Постой, боярин. А кто сей исполин?

– Брат младший! Великого Горислава! – поспешил упредить Свиряту Закон. – Слыхал я про него от кощунов! Да лжет молва. Сей Космомысл давно уж умер.

Государь не внял и головой потряс.

– Брат Горислава… Ты что, боярин? О чем ты речь ведешь?

А наследник внезапно вздрогнул, всплеснулся неуемной радостью, подался ввысь, словно волна о камень.

– Бессмертный! Он – бессмертный!

– Забыт был Космомысл, – подтвердил Свирята. – Кто о нем вспомнил, коль столько лет минуло? Ушел еще при Гориславе…

– Он лжет! – выкрикнул Путивой. – Или не здрав рассудком!

– О, боги! – с восторгом взмолился наследник. – Дед мой, Даждьбог! Слава тебе! Свершилась твоя воля!

– Чему ты торжествуешь?! – застрожился Закон. – Отрок несмышленый! Тебе погибель от него! По обычаю, данному Гориславом Великим, престол принадлежит тому, кто старше во всем роду.

Позрев на шум и свару, государь ударил посохом.

– Умолкните!.. Скажи, боярин, толком! Не уразумел я вести!

– Царевна Артаванская, Авездра, отыскала среди ромейских рабов исполина Космомысла. – Свирята встал перед государем. – На отдаленной каменоломне, высоко в горах…

– И что же из того?

– Брат Горислава Великого оказался бессмертным. От рода ему уже более двух сотен лет!

– Не слушай, государь! – встрял Путивой. – Былина это, поросшая быльем!

– Молчи, волхв! А ты, Свирята, говори. И что же этот старец?

– Не старец он, Великий Князь, – ответствовал боярин. – Я сам позрел… А юн еще, как сын твой. И даже чем-то схож…

Закон не отступал.

– Знать, раб тот – самозванец! Младший брат Горислава рожден был смертным! Как же он мог достичь бессмертия? Не весть принес ты, боярин – потеху для юнцов!

– Да нишкни, пес! – не выдержал государь, охватываясь гневом. – Ты слово свое молвил!.. Где ж ныне исполин, Свирята?

– Авездра выкупила. Приданое ушло, все целиком, за одного раба. Все отдала, кроме сундука с живым огнем. Хозяин – простолюдин, а ныне богаче нет его во всей Ромее. Император дар речи потерял и слег…

– Теперь он раб Артаванской царевны?

– Невольников в Ромее продают вкупе с цепями, – объяснил Свирята. – Авездра не взяла цепей и в тот же час освободила Космомысла. И меч ему дала, зная наши обычаи.

– Где исполин теперь?

– На корабле царевны. Она взяла его с собой и двадцать девять дней тому покинула Ромею. А император путь открыл, ибо страшится ее отца, Урджавадзы. Да что и взять с него, коль заболел?.. Я в тот же день под личиной вольноотпущенника нанялся на испанский корабль и вот перед тобой, Великий Князъ.

Сдерживая восторг, наследник подтвердил:

– Боярин истину глаголет!

– Это я слышу сам – И горше от того, Годила.

– Но отчего, отец? Сбылся замысел Сувора, возродилось бессмертие арваров! Даждьбогу слава! Всем богам!…

– Уйми страсть молодую, сын! – недовольно одернул его государь. – Ступай за мной… Ну а тебя, Свирята, благодарю за службу. И награжу достойно…

– Я долг свой исполнял, Великий Князь.

– Добро, боярин. Так послужи еще. Только теперь ступай в Артаван. Надень какую хочешь личину, обернись хоть самим царем Урджавадзой… Но вызнай, куда свои стопы направит сей исполин! Что он замыслил, вызнай!

– Отец, я ведаю, куда! – вмешался наследник, однако государь взглянул на Путивоя и вновь одернул сына: