Голос бездны - Ветер Андрей - Страница 15

– Разве такое возможно? – встрял в разговор один из солдатиков и тут же бросил настороженный взгляд на лейтенанта: не ругнётся ли? Но Дагва не возражал против равноправного участия всех присутствовавших в разговоре. Он хоть и носил погоны, всё же был далёк от армейских строгостей.

– Однако я не понимаю, как человек может вдруг начать делать то, что не умел делать раньше, – подивился Дагва.

– Наука идёт семимильными шагами, – блеснул очками профессор Митькин, продолжая ютиться в дальнем углу. – Вы уж простите меня… Ведь из-за меня произошло такое…

– Кто знает, что бы произошло, случись это в большом городе, – задумчиво ответил Сергей.

– Не знаю, – произнёс милиционер, – не знаю, может ли лекарство превратить одного человека в другого. Но я слышал, что мой прадед умел заставлять людей говорить чужими голосами и рассказывать то, чего они никогда не видели. Он даже умел делать так, что они говорили на чужих языках. Мой прадед был шаманом, настоящим шаманом.

– Считай, что Алексей Степанович тоже своего рода шаман, – засмеялся Лисицын.

– Что вы! Что вы! – расстроенно замахал руками профессор. – Перестаньте!

И было не совсем понятно, от чего отнекивался седовласый человек: то ли считал, что ему далеко до шамана, то ли хотел сказать, что в шаманов вообще не верит…

– Ладно, – поднялся Сергей, – давайте приступим к делу. Начнём с похорон. Где лопаты? Есть тут лопаты?

– В том доме, – Олегыч оглянулся. – Иван, займись-ка ты этим.

– Гюрзу бы покормить, – подал голос солдат.

– Кого?

– Овчарку мою. Её Гюрзой звать, – пояснил он.

– Сейчас организуем, – заверил его Лисицын. – А возьмёт твой пёс след-то? Пётр ведь вчера вечером был, давно уже.

– Хорошо натренированная собака должна брать след десятичасовой давности, – заученно отрапортовал солдат, – а очень хорошая собака способна взять след даже двухсуточной давности.

– И каков же твой зверь?

– Очень хороший, – с гордостью сказал солдат. – Конечно, многое зависит от местности и погодных условий. Ночью дождя не было, значит, след должен быть сильным. На самом деле небольшой дождик даже помогает собаке, запах лучше держится в прохладный и облачный день. А вот если на открытой местности, да когда ветер сильный, то это хуже…

– Правда ли, что собаку можно сбить со следа? – поинтересовался Лисицын, приглашая парня к разговору. – Говорят, что перцем можно след присыпать.

– Чушь! Собака, конечно, поначалу прочихается, но затем ещё лучше нюх становится. Так со следа не сбить. Слышал, есть какие-то специальные кремы, они вроде бы уменьшают выделение пота у человека. Но я не встречал таких штучек. А уж ваш псих-то тем более ничем не мажется.

– Глиной.

– Что?

– Глиной он обмазался, а сам голый ходит, босиком, – сказал Сергей.

– Глина не помешает. Найдём мы его. Он же городской, стало быть, не шибко спортивный, потеет много, запах богатый, – безостановочно рассуждал солдат, гладя собаку по голове. – Тебе, Гюрза, тут и напрягаться не придётся.

***

Вид могильных холмиков вызвал у всех обитателей Второй Базы новую волну уныния.

– Не будем медлить, – громко сказал Дагва, повернувшись к Олегычу – Надо отправляться за этим вашим Петром сию же минуту.

– Мы поедем с вами, – решительно подался вперёд Олегыч.

– Не все, ни в коем случае все, – покачал Дагва. – Кто-то из мужчин должен остаться здесь. Я имею в виду тех, кто хорошо владеет оружием. Думаю, что тебе и Ивану лучше и полезнее будет остаться здесь.

– Почему? Я знаю округу, от меня больше проку в пути, – возразил инструктор.

– И я тут не чужой. Нет, вы оставайтесь на базе, всякое может случиться. Стреляете вы хорошо, уши у вас на месте. Одним словом, кончим бесполезный трёп…

– Как знаешь, командир, – Олегыч пожал плечами, он был явно недоволен.

– Я поеду с вами, – подошёл к лейтенанту Сергей Лисицын, надевая замшевую куртку. – Здесь от меня не так уж много пользы будет, а вам сгожусь. Там ведь, в лесу, теперь не только Пётр. Там и Матвей Коршунов где-то рыщет. Кроме того, Пётр ведь увёз с собой Марину. Где она? Что с ней? Найдём, я её и провожу сюда. Не возить же вам женщину с собой, пока поимка Петра не завершится.

– Ладно, – не очень уверенно согласился Дагва.

Когда турбаза осталась позади, Сергей невольно вздохнул, ощутив внезапно всю тяжесть предстоявшего похода, всю его психологическую тяжесть.

Пётр Чернодеревцев, называвший себя Чёрным Деревом, превратился в первобытного дикаря, и никто не мог предсказать его поступков.

– Он убежал в эту сторону, – указал рукой Лисицын, – после того, как обстрелял меня.

– Хорошо, – Дагва кивнул и повернулся к солдатам. – Дайте своему псу понюхать что-нибудь из вещей этого Петра. Взяли вы его шмотки?

– Да, я трусы и рубашку прихватил, мятые, думаю, хорошо пропотевшие…

– Отлично.

– Гюрза, бери, бери след!

Собака шла уверенно, но отряд не мог следовать за ней столь же быстро, так как лошадям приходилось выбирать дорогу сквозь заросли.

– Однако я так и знал, что мы будем едва плестись, – спокойно сказал Дагва. – По тайге на лошадях быстро не поскачешь. Пёс-то вон как легко по следу шпарит, нам бы отпустить его…

– Немного опосля, сейчас рановато, – оглянулся солдатик, довольно оскалившись. Лисицын почему-то обратил внимание на ямочки, как-то по-девичьи появившиеся при улыбке на щеках паренька, и Сергей нарёк его про себя Ямочкой.

– Опосля так опосля, – согласился милиционер и посмотрел на Сергея. – А что вы про этого Петра знаете?

– Он входит… входил в руководство одной крупной фирмы, которая занимается строительными подрядами. Престижное и денежное место. Пётр никогда в жизни не выполнял грубой физической работы, сторонился её, почти боялся. Он привык вести монотонный, сидячий образ жизни, впрочем, это вовсе не означает, что он был затворником. Наоборот. Он жил так, словно варился в котле общественных связей. Масса знакомых, множество встреч. Привык если не к роскоши, то к большому удобству. Насколько я знаю, он лишь раз в жизни принял участие в туристском походе, да и то драпанул в самом начале. Физически-то он вовсе не слаб, рослый такой, но запустил себя сидячей жизнью. Сам бы он никогда не отправился по этому конному маршруту, но его надоумила жена.

– Каким образом?

– Кто-то из очень интересовавших Петра бизнесменов купил две путёвки сюда. Он решил воспользоваться случаем для проведения переговоров в неофициальной обстановке.

– Однако неужели среди богатеев найдётся хоть один, кто захочет отправиться в глушь, лишённую мало-мальских удобств? – удивился Дагва.

– Разные встречаются. Вот, к примеру, Пётр поехал, – развёл руками Сергей. – Может быть, Марина обманула его, решила просто подшутить над ним, пустив слушок про того человека… У них давно отношения расклеились, а она ведь совсем не такая уж миленькая добрячка, как это может показаться на первый взгляд. Впрочем, вы же не видели её.

– Если на то будет воля Ульгеня, то мы найдём эту Марину.

– Ульгень? – удивился Сергей. – Вы тувинец? Верите в Ульгеня?

– Нет, просто иногда говорю так. Я считаю, что дело не в том, как мы называем Бога, а в нашем к нему отношении. Мои предки принадлежали к известному роду северных тувинцев, однако я растерял всё, что свойственно моему народу. Я, конечно, говорю о духовной стороне. Я работаю в милиции, владею оружием, но я не воин и не охотник. Я подчиняюсь не закону Ульгеня, а закону государства. Какой же я тувинец? У меня ничего нет. Я ничем не отличаюсь от моего сержанта Морозова. В нём бежит русская кровь, но он не знает, что это означает. В моих жилах течёт кровь тувинцев, и я знаю, что это означает, но я не следую её голосу. Поэтому я и говорю, что я – Дагва Хайтювек – ничем не отличаюсь от Лёни Морозова.

– Я вижу, вас это огорчает, – заметил Сергей.

– Есть немного…

В эту минуту собака насторожилась и громко зарычала.

– Почуяла что-то, – сообщил солдат, понизив голос до шёпота, – впереди кто-то есть.