Ночной рейс - Хиггинс Джек - Страница 12

Косичка расплелась, и длинные иссиня-черные волосы, разметавшись, плыли по воде. Мэннинг наклонился и вытащил ее на палубу.

– Что случилось? – крикнул он.

– Я не могу до него добраться! Не могу! – Девушка была в полном смятении.

– На какой он глубине?

– Десять фатомов, может, больше. Сейчас попробую еще раз.

С трудом встав на ноги, она направилась к поручню. И тут из глубины всплыл огромный воздушный пузырь. Усевшись на палубе, Гарри принялся стягивать с себя ботинки.

– Оставайся возле леера, – приказал он и вскарабкался на рубку. – Возможно, его перекусила барракуда. Когда просигналю, тяни вверх.

Постояв несколько секунд на краю крыши, капитан набрал в легкие как можно больше воздуха и нырнул.

Однажды на Кайманах он нырял без акваланга почти на сто футов. Но это было десять лет назад. Десять трудных лет. Его жизнь шла под откос, за что ни возьмись.

Ультрафиолетовые лучи проникают только в поверхностные слои воды. Погрузившись на пятьдесят футов, где простирался огромный риф, Мэннинг оказался в нейтральной зоне. Видимость была по-прежнему отличной, но краски как будто увяли, стали тусклыми.

На глубине шестидесяти футов леер, попав в трещину, обернулся петлей вокруг шишкового отростка коралла. Ныряльщик быстро высвободил его и двинулся дальше.

Старик сидел на широком выступе, его ветхий водолазный костюм оказался вспорот острым как бритва кораллом. Наверное, это произошло, когда папаша Мелос пытался освободить леер. Вода уже проникла внутрь, но не поднималась выше уровня груди, огромный бронзовый шлем, благодаря непрерывной подаче воздуха, превратился в своеобразный пузырь.

Мэннинг, который уже почти ничего не видел вокруг, встретился глазами со стариком, смотревшим на него в упор, и с силой дернул за леер, подав условный сигнал. А потом поплыл вверх, таща за собой водолаза.

Давление на барабанные перепонки становилось невыносимым. Где-то совсем рядом мелодично звонили колокола. Эти звуки, как гигантские волны, били моряка по голове. Впереди замаячил корпус «Влюбленного эллина», и Гарри, отпустив папашу Мелоса, резко рванулся вверх, окруженный облачком пузырьков.

Он вылетел на поверхность рядом с лестницей и, вцепившись в нее, завис, хватая ртом воздух. Когда перевалился через поручень, девушка все еще вращала ручку. Трудилась она на совесть: пот градом катился у нее по лицу.

– Он поднимается, – кричала она. – Поднимается!

У Мэннинга ломило руки и ноги, ощущение в груди было такое, словно его придавила чья-то огромная рука. Борясь с наплывавшей на него тьмой, он тоже изо всех сил вцепился в леер и стал тянуть.

На поверхности появился бронзовый шлем. Вместе с девушкой они вытащили старика, который с трудом переполз через поручень и рухнул на палубу.

Гарри видел, как девчонка отвинчивала бронзовые гайки, а потом все вокруг затуманилось, и звуки голосов раздавались откуда-то из другого конца туннеля. Наконец он погрузился с головой в темную пучину.

Глава 8

«Влюбленный Эллин»

Мэннинг выпил чашку обжигающего кофе, и Анна Мелос снова наполнила ее. Кофе был таким горячим, что комок встал у него в горле. Но когда обжигающий напиток попал в желудок, Гарри почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Теперь он лежал на палубе, наблюдая за Анной: ее тоненькая мальчишеская фигурка казалась почти бесполой, но полные губы выдавали чувственность. Обернувшись, она заметила, что новый знакомый рассматривает ее, и улыбнулась.

– Получше стало?

Гость кивнул.

– У меня не было времени дожидаться, пока снизится давление, вот в чем беда. Но от одного раза вреда большого не будет.

– Главное, чтобы это не повторялось часто. Лет в двенадцать я видела, как дядя Алексиас умирал от кессонной болезни. Малоприятное зрелище.

На трапе раздались шаги, и вошел папаша Мелос – старик лет семидесяти, с седыми волосами и совершенно белыми усами, которые четко выделялись на смуглой коже.

Усевшись, он начал набивать свою древнюю трубку из верескового корня.

– Как вы себя чувствуете?

– Теперь уже ясно, что выживу.

– Это просто невероятно. Я ведь забрался вниз на добрые семьдесят футов. Не многие могут без костюма нырнуть так глубоко.

– О, мне встречались такие люди, – заметил Гарри. – На Кайманах есть ныряльщики, которые опускаются на сто пятьдесят футов, но они берут груз, чтобы быстрее добраться до дна.

– Вы много занимались подводным плаванием? Я имею в виду профессионально.

– С аквалангом. В такой Штуковине, как ваша, я не полез бы в воду. – Мэннинг усмехнулся. – В том, что случилось, есть один положительный момент: вашему костюму пришел конец.

– Костюму? – Папаша Мелос пожал плечами. – Я его быстро залатаю.

Анна, готовившая сандвичи, поспешно вышла из камбуза.

– Нет, папа. Ни в коем случае.

– А ты предпочитаешь, чтобы наш корабль достался Микали? – Отец взял дочь за руку. – Мы должны как-то жить, Анна. Чем же еще я могу заняться?

Она, не ответив, вернулась на камбуз, а старик улыбнулся Мэннингу и намеренно переменил тему разговора:

– Да уж, ничего не скажешь, вовремя вы тут оказались.

– Это не случайность. Я искал человека, который отвез бы меня в Сан-Хуан. Николи Алеко подсказал, что, возможно, вас заинтересует мое предложение.

– Сан-Хуан? На острове Слез? – Старый моряк улыбнулся. – А что вам там понадобилось?

– Я внештатный фоторепортер. Делаю кубинский материал для одного американского журнала. Мне сообщили, что в Сан-Хуан иногда заходят рыбаки из Хармон-Спрингса с тунцом. Во время войны я служил на Эгейском море, так что по-гречески немного болтаю. Может, сойду за члена команды.

– Конечно, я туда плавал. И другие тоже. Там давали отличную цену за тунца, но после кризиса все пошло прахом. Неизвестно, чего ждать от этих кубинцев. Того гляди, и лодку отберут. – Папаша Мелос покачал головой. – Я всей душой хотел бы вам помочь, мистер Мэннинг, но в таком деле – нет.

Гарри вытащил из кармана пиджака бумажник, открыл его и показал пачку банкнотов:

– Пятьсот долларов... тысяча. Назовите свою цену. Анна со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы.

– Папа, один рейс – и мы расплатимся с Микали. И все наши беды останутся позади.

Старик уставился на деньги как загипнотизированный, а потом медленно покачал головой.

– Если я пойду в Сан-Хуан, то, возможно, все равно потеряю судно. А так у меня еще есть время до конца месяца, чтобы отдать долг Микали.

Мэннинг изобразил улыбку.

– Ну ничего. Наверняка в Хармон-Спрингсе я найду человека, который захочет подработать.

Разговор иссяк. Гарри сидел, разглядывая остров, и размышлял. Что же, черт побери, делать дальше?

Через несколько минут к нему подошла Анна.

– Мне жаль, – произнесла она грустно. – Мы стольким вам обязаны, но понимаете: для моего отца в этой лодке – вся его жизнь. Мысль о потере ее для него невыносима.

– И вы верите, что за месяц он сумеет собрать такую сумму и расплатится с Микали?

Девушка покачала головой и отвернулась. Ее худенькие плечи сгорбились, словно она предчувствовала беду. На какое-то мгновение Мэннинга пронзило странное ощущение жалости. Ему захотелось любой ценой утешить Анну, как утешают маленького ребенка, столкнувшегося с непосильными проблемами.

Раздался шум мотора: быстроходный катер, обогнув мыс Блейр-Кей, приближался к «Влюбленному эллину». Девушка подняла голову, вгляделась и тут же побежала вниз.

Вернулась она с отцом. Он облокотился о поручень и, нахмурившись, произнес:

– Похоже, сам Микали. Интересно, чего ему надо? Катер вел Димитрий, тот самый юнец, с которым Мэннинг так грубо обошелся в баре, а рядом стоял Микали, толстый громила. В лучшие свои дни он, наверное, был настоящим силачом, а теперь уже начал заплывать жиром. На его парусиновом пиджаке под мышками проступали большие пятна пота. Гигант вскарабкался по лесенке на палубу «Влюбленного эллина», а Димитрий остался за рулем.