Год тигра - Хиггинс Джек - Страница 32

– Нет, – покачав головой, мягко возразил ему Хоффнер. – Мне кажется, что полковником двигало что-то еще. Чтобы довести его до такого состояния, требовались мотивы более основательные.

– Все объясняется очень просто, – сказал Шавасс. – Ли охотился за вашим атташе-кейсом.

– Но как полковник мог узнать, что я его забрал с собой? Ведь капитан Цен не смог с ним связаться. Нет, Пол, ему нужны были вы.

– Как бы то ни было, но он гнался за нами троими, – ответил Шавасс. – Это точно.

– К этому я мог бы кое-что добавить, но это сейчас уже не важно, – сказал Хоффнер.

Он лег, подложив под голову атташе-кейс, и укрылся овечьим тулупом.

– Извините, хочу немного поспать, – сказал старик.

Шавасс растянулся рядом с Хоффнером и, глядя на огонь в печке, попытался понять причину, по которой полковник Ли, рискуя своей жизнью, погнался за ними. Однако ответа на этот вопрос так и не нашел.

Веки Шавасса устало сомкнулись, и он погрузился в глубокий сон.

Проснувшись, Шавасс некоторое время лежал неподвижно и, глядя в низкий потолок, пытался сообразить, где находится. «В скольких же местах мне пришлось побывать», – подумал англичанин. Наконец вспомнив, что он в Тибете, Шавасс приподнялся.

Руки его опухли и покрылись цыпками, лицо горело. Он провел пальцами по щекам и нащупал глубокие ссадины.

Все, кроме него, казалось, спали. Шавасс наклонился к печке, подул на тлеющие поленья, и они снова загорелись. В домике сразу посветлело. И тут он увидел склонившуюся над полковником Ли Катю.

Лицо ее было болезненно белым. Осторожно ступая, она пробралась между лежавших на полу тел к Шавассу и села рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила девушка.

– Ничего, выживу. А как наш друг?

– Я услышала его стон и решила взглянуть на него. Что с его рукой?

– Обморозил, – ответил Шавасс. – Доктору пришлось ампутировать ему три пальца.

Катя с тихим присвистом тяжело вздохнула. Шавасс положил руку ей на плечо.

– Я понимаю, все это словно в кошмарном сне, – сказал он. – Но этот сон скоро кончится. Как только установится погода, мы тронемся в путь. А отсюда до границы рукой подать.

Девушка помолчала, а потом произнесла:

– Пол, как ты думаешь, почему он в буран пошел за нами пешком?

– Судя по всему, он очень этого хотел. Желание догнать нас его буквально съедало. Хоффнер полагает, что это из-за меня.

Катя нахмурилась.

– Что он хотел этим сказать? – спросила она.

Шавасс пожал плечами:

– Полковник Ли – человек, который свято верил в коммунизм, как священник в Бога. Вся его жизнь была построена на этой вере.

– Да, но какое отношение это имеет к тебе?

– Точно не знаю, могу только догадываться. Думаю, что для него было важно, чтобы я не только признался в преступлениях, совершенных против Китайской Народной Республики, но и поверил в учение марксизма-ленинизма.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что считаю, что он проникся ко мне симпатией, – вздохнув, ответил Шавасс. – В другое время и в другом месте мы, возможно, стали бы друзьями.

Они долго молчали, а потом Катя тихо спросила:

– А что с ним теперь?

– Точно не знаю. Думаю, я подорвал ему эту веру, так как отказался ее принять даже под пытками. В его сознании, скорее всего, произошли перемены. В таком состоянии у него просто не осталось выбора. Пытаясь надломить меня, полковник сломался сам.

– Странно, – нахмурившись, произнесла девушка. – Ты говоришь о нем, казалось бы, сочувственно, но доброты в твоем голосе нет.

– Доброта – это последнее, что он заслуживает. На его руках слишком много крови.

– Как ты с ним поступишь?

– Дам ему лошадь и немного еды. Если захочет, отсюда он легко сможет добраться до Рутога. Убивать его я не собираюсь. Теперь в этом нужды нет.

– Нет нужды, потому что ты морально раздавил его?

– Ну, что-то вроде этого.

Катя посмотрела на полыхавшие в печке поленья.

– Пол, а что будет со мной, когда мы окажемся в Кашмире? – после долгой паузы спросила она.

Шавасс улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку.

– Ты не пропадешь. Все у тебя будет хорошо, уверяю тебя, – ответил англичанин.

– Полагаешь, что мне можно на что-то надеяться?

Лицо Кати стало как у маленькой девочки, а взгляд ее черных глаз, наивный и полный надежды, тронул его сердце.

– Катя, надежда всегда есть, – ответил ей Шавасс. – А ради нее стоит жить.

Она положила голову ему на грудь, и он крепко обнял ее.

Вскоре Катя заснула, а Шавасс, глядя на огонь в печке, стал ждать наступления утра.

Перед самым рассветом ветер стих. Едва проснувшись, Осман Шериф вышел на улицу. Вернулся он с довольной улыбкой.

– Снег перестал, – сообщил казах. – Так что с переходом границы у нас проблем не будет.

Он начал выводить лошадей из домика, и от топота копыт все разом проснулись. Его жена растопила печку и поставила на огонь чайник с водой.

Шавасс вышел, чтобы помочь Шерифу оседлать лошадей, и сообщил ему, что хочет оставить одну из них полковнику.

– Для меня это значит потерять хорошую лошадь, – сурово ответил ему казах.

Шавасс нахмурился.

– Неужели ты думаешь, что он пешком доберется до Рутога? – спросил он.

Шериф покачал головой.

– Нет, я имел в виду совсем другое, – ответил он. – Друг мой, я видел его глаза. Это были глаза ходячего мертвеца.

Шавасс вернулся в дом и сел рядом с пившим чай Хоффнером. Старик выглядел измученным, но глаза его светились радостью.

– Пол, откуда такая печаль на лице? – спросил доктор.

– Да у вас самого вид не лучше. – Шавасс взял пиалу с чаем, которую поднесла ему жена Османа.

Катя подсела к детям, расположившимся по другую сторону от печки, и задумчиво посмотрела на огонь. Глаза ее болезненно блестели, лицо осунулось.

– Теперь недолго осталось, – желая подбодрить ее, мягким голосом произнес Шавасс.

Девушка вздрогнула, удивленно посмотрела на него, а потом улыбнулась. Улыбка ее была такой печальной, что у англичанина защемило сердце.

Допив чай, он налил в свою пиалу бодрящего напитка и подошел к полковнику. Тот полусидел на полу, прислонившись спиной к стене. Ноги Ли были укрыты овечьей шкурой, а его забинтованная рука висела на уровне груди. Несмотря на бледность, выглядел он вполне спокойным.

– Думаю, что вас можно поздравить, – тихо сказал он подошедшему англичанину.

– Одного не могу понять, – произнес Шавасс. – Почему капитан Цен приехал в дом Хоффнера один?

Полковник вяло улыбнулся.

– Предполагалось, что группу из шести солдат он возглавит в полночь, – ответил он. – Но вы, сбежав раньше, нарушили все наши планы. Кто-нибудь из моих людей остался в живых? Их со мной было трое.

– Я никого не видел. Да и наткнулся я на вас только потому, что сам заблудился, – ответил Шавасс и кивнул на вошедшего с улицы казаха. – А тем, что остались в живых, вы обязаны вон тому человеку.

Выпив чай, китаец аккуратно поставил пустую пиалу на пол.

– Но, надо полагать, жить мне осталось недолго, – заметил он.

Шавасс покачал головой.

– Вы все понимаете не так, как следует, – сказал он. – Мы оставим вам лошадь и немного еды. Так что вы легко доберетесь до Рутога.

Губы полковника дрогнули, и на его лбу выступили капли пота.

– Вы разве меня не расстреляете? – удивленно произнес он.

– Полковник, убивать вас нет необходимости, – покачав головой, ответил Шавасс. – Угрозы вы для нас больше не представляете. Как бы сказали американцы, вы окончательно сломались.

Китаец стал подниматься с пола, и тут за своей спиной Шавасс услышал тихий голос:

– Не совсем, Пол.

Англичанин медленно повернулся и увидел стоявшую за печкой Катю. Сжимая в руках пистолет, она смотрела то на полковника, то на Шавасса.

– Катя, Бога ради, что это значит? – первым нарушив гробовую тишину, удивленно спросил Хоффнер.

Ослепительная белизна лица Кати делала ее еще красивее. Она смотрела на англичанина словно пантера, приготовившаяся растерзать свою жертву.