Зоопарк в моем багаже - Даррелл Джеральд - Страница 27

Жены и советники визжали и кричали от восторга, Фон, улыбаясь во весь рот, вскочил на ноги, взял меня за локти, заставил выпрямиться и крепко обнял.

– Мой друг, мой друг, добро пожаловать, – гремел он, сотрясаясь от хохота.

– Видишь, – я развел руки в стороны, так что широкие рукава повисли, будто флаги, – видишь, теперь я человек из Бафута.

– Верно, верно, мой друг. Эта одежда моя собственная. Я отдал ее тебе, и ты теперь человек из Бафута, – ликовал Фон.

Мы сели. С лица Фона не сходила улыбка.

– Тебе нравится моя одежда? – спросил он.

– Да, очень нравится. Я тебе так благодарен, мой друг!

– Вот и отлично, теперь ты будешь Фоном, как и я.

Его глаза мечтательно остановились на бутылке виски, которую я прихватил с собой.

– Отлично, – повторил он, – сейчас мы выпьем и повеселимся.

Только в половине четвертого утра я устало сбросил свою мантию и забрался под накомарник.

– Ну что, повеселился? – сонно спросила Джеки.

– Ага. – Я зевнул. – Но скажу, утомительное это дело – быть вторым Фоном Бафута.

Грузовики пришли утром на полтора часа раньше назначенного срока. Это необычное обстоятельство – такого случая, наверно, не знает вся история Камеруна – позволило нам собираться не спеша. Погрузить зверинец – дело не простое. Оно требует немалого искусства. Прежде всего в кузов укладывают снаряжение. Потом вдоль заднего борта размещают клетки, чтобы их обитатели получали побольше воздуха. Клетки нельзя расставлять наобум. Между ними должно быть пространство, и они не должны стоять друг к другу лицом, не то по дороге обезьяна просунет руку в соседнюю клетку, и ее покусает циветта, а сова, оказавшись напротив клетки с лесными пташками, одним своим видом и взглядом доведет их до такой истерики, что они скорее всего не вынесут путешествия и подохнут. И наконец, клетки с животными, требующими особого надзора в пути, ставят сзади, чтобы к ним легче было добраться.

Около девяти часов погрузка окончилась. Последний грузовик поставили в тень под деревья. Теперь можно стереть пот со лба и перевести дух. На веранде к нам подошел Фон.

– Мой друг, – сказал он, глядя, как я наливаю прощальный стаканчик виски, – очень жаль, что ты уезжаешь. Тебе было весело с нами в Бафуте, правда же?

– Очень весело, мой друг.

– Будь-будь, – сказал Фон.

– Будь здоров, – отозвался я.

Мы спустились со ступенек веранды и пожали друг другу руку на прощанье. Взяв меня за плечи, Фон пристально посмотрел мне в лицо.

– Желаю тебе и всем твоим животным счастливого пути, мои друг, – сказал он, – и желаю поскорее добраться до дома.

Мы с Джеки забрались в душную, жаркую кабину грузовика, загудел мотор. Фон поднял свою широкую ладонь в знак прощанья, машина рванулась вперед и, волоча за собой шлейф красной пыли, покатила по тряской дороге, через золотисто-зеленые холмы к далекому побережью.

Путь до побережья занял три дня, он был мало приятным и основательно потрепал нам нервы, как это всегда бывает, если перевозишь животных. Каждые несколько часов машины останавливались, мы снимали клетки с пернатыми и расставляли их вдоль обочины. Только так можно было кормить пташек, а на ходу они наотрез отказывались принимать пищу. Чуть ли не каждый час нам приходилось окунать в ближайший ручей мешки с нежными амфибиями, иначе бы кожа у них пересохла и они бы погибли. Ведь чем ниже опускалась местность и чем больше углублялись мы в равнинные леса, тем жарче становился воздух. Дороги были все в ухабах и выбоинах, грузовики прыгали, качались, тряслись, и каждый толчок грозил покалечить, а то и убить какое-нибудь из наших драгоценных животных. В одном месте нас настиг сильный ливень, и тотчас дорога превратилась в море липкой красной грязи, которая летела из-под колес, словно кровавая каша. Огромный "бедфорд" с двумя ведущими осями занесло так, что водитель не мог с ним справиться. Машина очутилась в канаве и легла на бок. Битый час мы копали землю и подкладывали ветки под колеса, чтобы вытащить грузовик. К счастью, никто из животных не пострадал.

Мы с облегчением вздохнули, когда машины через банановые посадки выехали наконец к порту. Животных и снаряжение сгрузили и поставили на платформы узкоколейки, по которой подвозят к судам бананы. Состав прогромыхал через протянувшееся на полмили мангровое болото и остановился на деревянной пристани, возле судна. Здесь предстояло опять все сгружать и с помощью строп поднимать на борт.

Я занял место у носового трюма, куда должны были подавать клетки. На палубу спустили первую партию животных. Вытирая руки паклей, ко мне подошел матрос, поглядел через поручни на ряд платформ, уставленных клетками, потом на меня и усмехнулся.

– Это все ваше добро, сэр? – спросил он.

– Да, – сказал я, – и то, что стоит на пристани, – тоже.

Он сделал несколько шагов и заглянул в одну из клеток.

– Чтоб мне провалиться! Все эти животные?

– Да, все до единого.

– Чтоб мне провалиться, – повторил он с недоумением. – Первый раз вижу человека, у которого целый зоопарк в багаже.

– Ага, – радостно отозвался я, глядя, как поднимается на борт очередная партия клеток, – к тому же зоопарк мой собственный!

Глава восьмая

Зоопарк в пригороде

Почтовая открытка

Каждый житель на этой улице в предместьях Борнемута гордится своим садиком, точно таким же, как и у всех его соседей. Конечно, есть маленькие различия: одни предпочитают анютины глазки душистому горошку, другие – гиацинты люпину, в целом же все садики на одно лицо. Но, поглядев на сад моей сестры, любой человек сразу признал бы, что он не такой, как все. У самого забора стоял огромный шатер, откуда вырывался невообразимый шум – визг, писк, ворчанье, хрюканье. Вдоль шатра вытянулась шеренга клеток, из которых сердито глядели орлы, грифы, совы и соколы. За ними большая клетка – обитель шимпанзе Минни. На остатках газона играли и кувыркались четырнадцать обезьян, которых мы держали на длинной привязи, а в гараже квакали лягушки, хрипло кричали турако, хрустели ореховой скорлупой белки. Во все часы дня завороженные и потрясенные соседи с испугом смотрели из-за тюлевых гардин, как моя сестра, мама, Софи, Джеки и я ходим от клетки к клетке, разнося мисочки с хлебом и молоком, тарелки с нарезанными фруктами и – о, ужас! – дохлых крыс или куски окровавленного мяса. Соседи явно считали, что мы злоупотребляем их кротостью. Если бы петух кукарекал, или собака лаяла, или наша кошка принесла котят на самой роскошной клумбе соседа – с этим бы еще можно было мириться. Но устроить вдруг у них под носом целый зверинец! От такого неслыханного безобразия на первых порах они даже онемели. Понадобилось какое-то время, прежде чем они сговорились и начали жаловаться.

А я уже приступил к поискам территории, где можно было бы устроить зоологический сад. Самое простое, решил я, пойти к местным властям, объяснить, что у меня достаточно экспонатов для хорошего небольшого зоопарка, и попросить, чтобы мне сдали в аренду или продали подходящий участок. Животные уже здесь, и власти будут рады помочь нам – так думал я в простоте душевной. Им это не будет стоить ни гроша, а город, что ни говори, обогатится новой достопримечательностью. Однако власти предержащие смотрели на дело иначе. Трудно назвать более консервативное место, чем Борнемут. У отцов этого города свое понятие о прогрессе. В Борнемуте никогда не было зоопарка, так с какой же стати заводить его теперь? Во-первых, сказали мне, животные – это опасно, во-вторых, от них скверный запах, в-третьих... Третий довод удалось придумать не сразу, но наконец я услышал, что все равно нет свободного участка.

У меня стали сдавать нервы. Я вообще чувствую себя не в своей тарелке, когда приходится иметь дело с великолепными алогизмами административного разума. А тут было такое решительное нежелание сотрудничать, что я совсем приуныл. Животные сидели в саду и больше ели, чем приносили пользы. Каждую неделю у меня уходила уйма денег на мясо и фрукты для них. Негодующие соседи не желали больше мириться с нарушением порядка. Они забросали жалобами местные органы здравоохранения. В среднем два раза в неделю несчастный инспектор волей-неволей вынужден был навещать нас. Он не находил ничего, что подтверждало бы сумасбродные обвинения соседей. Но это не меняло дела – раз заявление получено, его надо рассмотреть. Мы угощали беднягу чаем. Он привязался к некоторым из наших животных и даже приводил свою дочурку посмотреть на них. Меня больше всего беспокоило приближение зимы. Вряд ли животные вынесут зимовку в неотапливаемом помещении. И тут Джеки осенила блестящая мысль.