Завещание рыцаря - Верещагин Олег Николаевич - Страница 25

Энтони, похоже, мыслил рациональней меня, потому что негромко сказал:

- Его могли убить… Бандиты какие-нибудь - помнишь, нам сказали, что убили туристов?

- Посмотрим, - не спросил, а предложил я, понимая, что уйти отсюда, ничего не выяснив - невозможно. Англичанин кивнул и приказал:

- Я сейчас перебегу к крыльцу. Прикрой.

- Хватит дурака валять, - сердито ответил я. - торчим в воротах; если бы внутри кто-то был и хотел нас убить - пальнул бы картечью. И сразу обоих. Согласен?

Лицо Энтони стало немного смущённым, он кивнул:

- Согласен… Пошли.

Мы прошли по тропинке и, стараясь всё-таки ступать потише, взошли на крыльцо. Энтони поднял руку, собираясь постучать, но я поинтересовался:

- И что ты скажешь? Пустите доброго человека, а не то он выломает дверь? - и просто толкнул дверь носком ботинка.

Она открылась. И мужской голос изнутри спросил хрипло:

- Хто тама?…

…Стол пришлось накрывать из наших запасов - у Степана Александровича имелись в заначке бутылка водки, полчетверти самогона и кучка проросшей картошки. Тем не менее, лесник отчаянно сопротивлялся нашим попыткам задержаться у него на ночь, чуть ли не силой пытаясь выставить нас за двери и аргументируя такое негостеприимство заботой о нашей безопасности. Добиться от него хоть какого-то толку я лично вообще отчаялся, так как мне с первых минут знакомства стало ясно - этот крепкий, хотя и немолодой мужик в тренировочном костюме пьян уже очень-очень долгое время. Дома у него воняло перекисшей брагой, подгнившими продуктами, по полу и на столе валялись, перемешавшись, пробки, носки, картофельная кожура, детали селёдочных скелетов, разнокалиберные пустые бутылки, купюры разного достоинства, патроны, дробь и крестики. А в углу стояло отличное ИЖ-81"Фокстерьер" 12-го калибра - мне не улыбалось проснуться с жаканом в башке. Но Энтони "заело" - и английское упрямство победило упрямство лесника. Наверное, если судить из дальнейшего,ему просто было страшно оставаться одному, поэтому он позволил себя уговорить.

В чёрные проёмы окон лезла ночная темнота. Поддувало. Мы сидели около стола, поставив босые ноги на спальные мешки, ели суп из тушёнки и греч-невой каши,сваренный на костерке во дворе,старательно не замечали радушно наполненных для нас стаканов самогона и внимательно слушали излияния лесника - он сидел на продавленной, очень несвежей кровати и открывал нам душу…

…История злоключений в изложении Степана Александровича выглядела в самом деле душераздирающе. Три месяца назад он лишился своей жены, с которой до этого сорок лет жил - лучше не надо. (Тут, задумавшись, лесник до-бавил: "Можеть, и не надо было…") По словам Степана Александровича ("Дядя Стёпа, - как он нам представился, - читали про мента?"), он для покойной был просто ангелом божиим и кротко сносил все издевательства, которым на протяжении почти полувека подвергала его жена. (Это и называлось - "душа в душу"!) Издевательства были разноплановые и изощрённые:от простого "отъёма получки в спящем виде" до "нанесения избиения посредствием полена". Дя-дя Стёпа упирал на то, что вынести всё это мог только он с его голубиной кротостью. Наконец, как уже было сказано, три месяца назад этот "Берия в юбке" сошёл в могилу - очевидно, "задохшись по злобе, что я её изгаляния оставляю в равнодушном презрении." Дядя Стёпа, который, как уже было сказано, жену любил несмотря ни на что, в смятении чувств принялся за самолечение водкой на зверобое - исключительно для успокоения расшатанных нервов, конечно. Очевидно, нервы у лесника были расшатаны сильно, потому что лечился он неделю.

К концу лечения ему впервые явился баран.

По словам дяди Стёпы, баран с самого начала повёл себя напористо, нагло и вызывающе, явно набиваясь в компанию. Он всунул голову в открытое окно перед столом, за которым лечился лесник, и мерзко заблеял. Дядя Стёпа лечение в пьянку превращать не желал, в компании не нуждался и спихнул барана наружу. Тот исчез - но лишь затем, чтобы появиться в другом окне. Оно было закрыто, и баран стал биться лбом в стекло, крича что-то с явной угрозой и вроде бы даже членораздельно. Дядя Стёпа, не желая терпеть агрессора, кинул в него поленом. Баран пропал - однако на следующий день появился уже в другом окне… С тех пор он появлялся регулярно в течение недели, хотя и исчезал, стоило поленом разбить окно, в которое он заглядывал. Путём несложных логических умозаключений лесник пришёл к выводу, что в уже разбитых окнах баран по каким-то своим соображениям не появляется. Полный решимости дать отпор врагу, дядя Стёпа заранее переколотил три или четыре уцелевших в доме после визитов барана окна и не без злорадства сел за стол, предвкушая растерянность и бессильный гнев незваного гостя. И точно - баран не появлялся сутки или даже двое. Дядя Стёпа спокойно лечился, заодно празднуя победу - но тут баран вернулся. Поняв, очевидно, что его в компанию брать не хотят, он перешёл к открытой агрессии, "от неуклонности моей и бессильности евой-ной всё дюжее вспаляясь." Теперь он появлялся, где хотел и, что самое главное, разговаривал с лесником голосом покойной жены, "хулы на меня возводя даже и матерно." Не желая обострять конфликт, лесник помалкивал, но тут баран уронил на него рубель9 с печки. Рубель попал по голове страдальца - "и в ей быдто контакту щёлкнуло!" Дядя Стёпа отчётливо понял, что баран никакой не баран, а и есть его покойница-жена, явившаяся с того света, чтобы из зависти извести мужа до конца. До лесника дошла вся страшная правда - сорок лет назад он женился на ведьме. "Отсель и вся ейная зависть. Кажный, знамо дело, понимает, что который непьюшший и добёр, тот для нечисти первейший враг и есть!"

Лесник, однако, и тут не убоялся - решил дать врагу отпор по всей науке.

Перелив в пули два серебряных советских полтинника - "ишо довоенных, натурного серебра!" - он снарядил патроны, зарядил ижевку и, дождавшись очередного появления барана (на сей раз из дымохода!), дважды бабахнул ему в морду с криком: "Сгинь, пропади, нечистая!!!" Победа была несомненная… но вот не далее как три дня назад ночью появились два чёртика - маленьких, но страшно зловредных и сильных. Они начала раскачивать дом, явно намереваясь утащить его прямиком в ад вместе с хозяином. Дядя Стёпа пытался организовывать на них засады - но, во-первых, серебро кончилось, а во-вторых чёртики, не в пример барану, оказались жутко хитрыми: в открытый бой не вступали, а скрывались куда-то, но стоило войти в дом - начинали раскачивать его опять. В сущности с момента на момент лесник ожидал их нового появления и не желал нас пускать на ночлег исключительно по соображениям нашей же безопасности…

…Не знаю, как Энтони, а я - по соображениям безопасности как раз! - предпочёл бы покинуть этот гостеприимный дом. Пока нас не приняли за чёртиков. На меня и серебра не требуется - свинца хватит за милую душу! Однако, Энтони выслушал всю эту ахинею, кивая и сочувственно вставляя разные междометия. Окончив рассказ, лесник откинулся к стене и вырубился с видом человека, исполнившего свой долг.

- Беляк, - сказал я, выплёскивая самогон за дверь. - Белая горячка. Делириум тременс, - эти умные слова я запомнил по фильму "Кавказская пленница". - По-моему, надо уматывать.

- Брось, - весело ответил Энтони, - он проспится и будет в порядке.

- Сейчас тебе, проспится! - возразил я. - Проснётся и добавит - видел же, у него водка и самогон…

- Выкинем, - предложил Энтони, - хватит ему пить, он так помрёт или чего с собой сделает.

- Может, - согласился я. - Чёртики прикажут - и повесится…

- Ну так и выкинем, - укрепился в своём решении Энтони.

…Спиртное мы вылили в сортир, посидели немного над картой, разряди-ли ружьё и завалились на спальники - залезать в них было слишком жарко. Раз-говора не получилось - оказалось, мы слишком устали…

…Мне приснились Сергеич и Витёк. Матерясь, они качали дом лесника, и это было бы даже смешно - вот только у самой границы взгляда маячил ещё кто-то… и этот кто-то ускользал, когда я поворачивал голову.