Когда боги спят - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 46

– Что кричал? – вдруг защемило сердце.

– Я точно не знаю, только со слов... У него явное сумеречное состояние.

– Ну, а что со слов?

– Бессмыслица... Будто все боги уснули. Но ведь боги никогда не спят.

– Почему?

– Как могут спать боги? Спят люди...

– Но мы же созданы по образу и подобию.

– Да, я как-то не подумал. – Шишкин отчего-то засмеялся.

– Спасибо за информацию, – сухо сказал Зубатый, показывая, что встреча окончена.

Когда им было нужно, карьеристы намеков не понимали.

– Кстати, Крюков привез мать, в очень плохом состоянии. Поместили сначала в нашу областную – что-то ему не понравилось, увез в Москву, в Кремлевку. А у нас, между прочим, специалисты ничуть не хуже...

– Это хорошо, что ты патриот своей области, – похвалил Зубатый.

Он издевки не услышал.

– Да, а сам-то он знаешь где? В Москве торчит, у него там квартира депутатская осталась. Говорят, из Генеральной прокуратуры не вылезает. Слышал, проверка идет...

– Это мне не интересно, Николай Дмитриевич.

– Как не интересно? – перешел на шепот. – Под вас копает. Ему мало низвергнуть противника – надо наступить на горло. Но и этого мало – надо плюнуть в лицо. И плюнуть в лицо мало...

– Я это слышал, восточная классика.

– Ты знаешь, что происходит в руководстве области? Бюджет в этом году уже не примут...

– Знаю.

До него наконец-то дошло, что пора заканчивать аудиенцию, глянул на часы, заторопился:

– У меня же совещание с хозяйственниками! Не посчитайте за труд, подбросьте до нового здания.

Когда Шишкина довезли до администрации, он демонстративно вышел из машины и не спеша направился к центральному подъезду. Глядя ему в след, Хамзат сказал:

– Забегали, засуетились, не ладно что-то у них в ауле... А про старца он наврал. Затылком чуял – врет.

– Не наврал.

Он обернулся к Зубатому:

– Почему так думаешь?

– Сказал – боги спят. Значит, правда.

Вернувшись домой, он позвонил начальнику УВД и чуть ли не официально попросил консультации.

– Что вы так-то, Анатолий Алексеевич, – виновато отозвался генерал. – Ради бога, помогу, что в моих силах.

– Можно ли найти человека, преклонного возраста, старца, который переезжает с места на место, странствует? – Зубатый не мог его назвать бродягой или бомжом.

– Если есть фотография, паспортные данные – в принципе можно.

– А если этого нет?

– Тогда трудно. Ну, хотя бы портретное описание, приметы, манера поведения...

– Кое-что есть.

– Кое-что мало, Анатолий Алексеевич. У нас более трех миллионов бродяг, а по некоторым данным, в два раза больше. Искать придется иголку в стогу сена. Но если поставить задачу...

– Не нужно ставить задачу. Я хотел узнать только возможности.

– Сказать откровенно, даже с паспортом и фотографией не найти, – вдруг признался генерал. – Исполнительская дисциплина на местах хромает, а то и вовсе безногая.

В этот же день, вечером, Зубатый вышел прогулять собак, одевшись не по погоде – начался дождь со снегом. За три минуты просквозило, поэтому он заскочил в свой подъезд, оставив лаек на улице, и тут услышал за спиной тихий, незнакомый голос:

– Анатолий Алексеевич?

За последние годы он привык жить в доме, где есть забор и охрана, и совсем отвык от улицы, от пеших прогулок, и оклик в первую очередь насторожил его, холодок пробежал по затылку.

– Это я, Межаев.

Зубатый обернулся: бывший советник стоял в глубине холла, руки в карманах плаща, настороженный, даже перепуганный.

– Что вам нужно?

– Хотел поговорить с вами, Анатолий Алексеевич.

– Я с изменниками не разговариваю, – отрезал Зубатый. – Идите отсюда!

После того как Межаев переметнулся, газеты опубликовали не менее десятка статей и материалов, надиктованных советником, – о стиле и методах руководства экономикой области, о финском зяте Зубатого, который с помощью губернатора открыл в области фабрику детского питания и десяток магазинов, об охотах на медведей, кабанов и лосей, о банях, построенных по его указаниям, и подарках иностранным гостям. Перебежчик нарабатывал себе очки, валил все в кучу, не разбираясь в тонкостях, которые в общем-то не нужны для среднестатистического избирателя.

– Меня прислал Крюков, – вдруг заявил Межаев. – Я по его поручению.

– А почему Крюков сам не пришел?

– С таким щепетильным делом ему нельзя... Вы же понимаете, есть вопросы, которые можно обсуждать только через посредников.

– Мог бы кого другого прислать, – проворчал Зубатый. – У него что, в команде порядочных людей нет?

Межаев совести и гордости не имел, потому не обижался.

– Наверное, мог, но послал меня. С вашего позволения, или выйдем на улицу, или поднимемся к вам. Здесь не очень удобно разговаривать.

Не хватало еще в квартиру его впускать...

На улице крутила настоящая метель, только сырая и липкая, под ногами шуршала каша – погодка не для долгих разговоров.

– Константин Владимирович не может сейчас войти во власть, – заявил перевертыш.

– Это еще почему?

– Есть причины личного характера, а потом состояние дел в области плачевно, экономика запущена, бюджета на будущий год нет и не будет...

– То есть это я все запустил? Он так считает?

– Да что вы, нет! – чего-то испугался Межаев. – Просто таково стечение обстоятельств, экономическая, финансовая ситуация, смена руководства на Химкомбинате, выборы, конец года...

– Так пусть берет вилы и разгребает! Так рвался к власти, а когда она пришла в руки, не принимает. Что это? Детские игры?!

– Константин Владимирович предлагает сделать это вместе.

– Что сделать?

– Очистить авгиевы конюшни.

– Крюков мне уже предлагал, и я отказался.

– Нет, это другое предложение. Вариант такой: Константин Владимирович вступает во власть и назначает вас исполняющим обязанности губернатора со всеми полномочиями. И в течение года работает возле вас, если хотите, учится. Поймите, он гордый, и пойти на такой шаг для него – это показатель его роста как личности, как молодого, разумного политика.

– Ребята, я в такие игры не играю, – усмехнулся Зубатый и подозвал собак. – Передайте ему мой пламенный комсомольский привет.

– Не отказывайте так категорично. – Межаев пошел за ним. – Константин Владимирович просит у вас помощи. У него сложное положение, тяжело больна мать...

– Разжалобить хотите?

– Если откровенно, то Константин Владимирович сейчас не способен руководить областью.

– Вот это новость! А за каким хреном он ввязался, пошел на выборы? Из спортивного интереса, что ли?

– Одно дело в Думе глотку рвать, другое управлять и хозяйствовать на территории. Мы же с вами знаем, из начальников гарнизонных клубов губернаторов сразу не получается.

– И это вам поручили сказать?

– Нет, я так считаю. Нужно спасать положение, Анатолий Алексеевич. Если хотите, молодого перспективного политика. Он полагается на ваше благородство.

– Слушайте, Межаев, о чем вы говорите? Три месяца полоскать меня на всю область и полагаться на благородство? Использовать против меня даже гибель родного сына?.. Вы что, с ума сошли?

– Константин Владимирович готов публично принести извинения. Это поднимет ваш имидж...

– Да мне нас...ть на ваши с ним извинения!

– Поймите, если он провалится в области – погибнет как политик, как человек. Он умеет быть благодарным, я убедился в этом.

– Что, получили благодарность за предательство?

Он был непробиваем.

– Вы же сильный человек, Анатолий Алексеевич. Настало время переступить через себя, через свои амбиции, через обиды. Для Константина Владимировича это урок, путь к зрелости. Кстати, он готов оставить за вами дом, оформить это законодательно, провести через собрание...

– Комсомольцы не продаются! – засмеялся Зубатый и пошел в подъезд. – К тому же не люблю жить в музее.

– Вам нужно встретиться с самим Константином Владимировичем. Необходимо!