Когда боги спят - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 41

Он выгулял собак во дворе, заперся, отключил телефон, в самом деле намереваясь хотя бы выспаться, но едва лег, как в голове зашуршало – Маша, Маша, Маша... Повертевшись с боку на бок, он все-таки позвонил в Финляндию и наконец-то там сняли трубку. Ответила женщина, наверное, домработница, не знающая по-русски ни слова, английский примерно на его уровне – говорили, как слепой с глухим, и в результате уже через минуту после разговора Зубатый усомнился даже в том, что вроде бы и понял, – Маша находится в госпитале, идет на поправку, а муж дежурит у постели.

Немного пометавшись, он убедил себя, вернее, переступил через собственное самолюбие, позвонил жене и услышал ее голос – нормально произнесенное «але» и в следующий миг со слезами и тоном заклинания:

– Толя, милый, я дурной сон видела. Возвращайся домой! Я тебя жду, жду, от окна к окну. Толенька, приходи!

– Я нахожусь дома, – отрезал он. – Ты возвращайся.

В тот же миг она сорвалась на крик, и в трубке вдруг послышался совершенно трезвый, хорошо поставленный и жесткий голос бесприданницы – подслушивала с параллельного телефона.

– Не смейте обижать Екатерину Викторовну! Эй вы, слышите меня! Я не позволю обижать эту святую женщину.

Зубатый положил трубку, ощущая, как жгучая кровь заливает лицо. Он пошел в ванную, умылся и, не вытираясь, встал перед открытой форточкой. В сердцах он забыл выключить телефон, и в квартире опять разлились трели.

– Ты почему бросаешь трубку? – На сей раз голос жены был тихим и вкрадчивым. – Я хотела поговорить с тобой. Мы так давно не разговаривали, и вообще, я редко вижу тебя.

– Приезжай домой, поговорим.

– Наш дом здесь, Толя.

– Скажи мне, что с Машей?

– Она проснулась, но все еще находится в госпитале. Толя, ну ты можешь приехать сейчас?

– Ей можно позвонить в госпиталь? Есть сотовый?

– Арвий ей привез. – Она продиктовала номер. – Приезжай хоть на часок, милый. Ты должен привыкнуть к Лизе, она теперь будет жить с нами. Всегда. Она прекрасный человек, поверь мне, а какая актриса!

Он был уверен, что бесприданница сейчас подслушивает их.

– Да, возможно, и так. Ей просто не везет в жизни.

– И я об этом говорю! – подхватила Катя. – Поэтому мы должны помочь ей, во имя памяти о Саше. У нас будет внук, Толя! Я его чувствую.

– Все бы ничего. Только нам придется забрать из дома ребенка еще одного внука.

– Какого внука?..

– Лиза сдала первого ребенка, дочку, на воспитание государства.

– Толя, что ты говоришь? – после паузы ужаснулась Катя. – Как ты смеешь распространять эти сплетни?

– А второй ее гражданский муж недавно получил пять лет строгого режима за ограбление. Лиза продала его квартиру в Туле и приехала к нам.

– Зубатый, как я тебя ненавижу, – простонала она. – Все, я ухожу от тебя! Ты слышишь?

– Слышу, ты давно ушла от меня.

– Да, ушла! Мы больше не муж и жена.

– Как ты станешь жить?

– Я снова пойду работать! Мы без тебя не умрем с голоду!

– Ты хорошо подумала? Ущипни себя, может, опомнишься. И давай решать это не по телефону.

– Зубатый, не зли меня! Я и по телефону тебе скажу: не хочу с тобой жить. Наш брак давно распался! И больше не звони!

– Я тебе не звонил! Позвонила ты!

Она положила трубку.

Зубатый с яростью выдернул телефон из розетки, сел на пол и подумал вслух:

– Этого и следовало ожидать. Одни потери...

Но тут же вскочил, схватил мобильный и набрал номер Маши. И когда услышал ее, сразу почувствовал облегчение.

– Привет, засоня.

– Ой, папка! А я тебе звоню, звоню...

– В отъезде был, а там не берет. Ну как ты, рука моя левая?

– А ничего, пап, проснулась еще позавчера. Домой хочу – ужас! Первая мысль была...

– Сиди там пока, – отчеканил Зубатый. – Поправляй здоровье и бери пример со своего толстокожего мужа.

– Пап, как у тебя? Назначение получил?

– Да получил, все в порядке...

– На Химкомбинат? А то Арвий меня спрашивает. Хотел сменить направление в бизнесе, если ты будешь генеральным.

Намек был ясен: у зятя разгорался аппетит, должно быть, после детского питания решил поторговать ядерным топливом...

– Об этом по телефону не говорят, – урезонил ее Зубатый.

– Ну ладно, все равно слава богу! Вот с мамой что у нас?

Он не мог ей сейчас рассказывать о действительном положении вещей.

– Ничего, все наладится...

– Нет, вряд ли. Она звонила мне, о какой-то Лизе рассказывала...

– Есть там такая...

– Только о ней и говорит. Внука ждет... Это правда?

Он не хотел беспокоить и пугать ее, поэтому ответил походя:

– Это мамины фантазии...

– Я понимаю, что с ней происходит. Она сейчас как собака, у которой щенят утопили. Может кормить и вылизывать котенка, волчонка или даже поросенка. Это комплекс такой, невостребованные материнские качества...

– Ты у меня такая умная стала...

– Дура я полная, пап, – вздохнула Маша и тут же переключилась: – А ты куда ездил?

– На нашу прародину, в деревню Соринская Пустынь.

– Раньше ты ничего не говорил. Это где такая?

– Между Новгородской и Тверской областями. Там так здорово, нейтральная территория, забытый мир, мертвая зона...

– Как интересно! Приеду – свозишь меня?

– Обязательно!

– Ладно, пап, надо деньги экономить. У Арвия одни убытки... Я тебя целую!

Он всегда жалел, что Маша родилась девочкой...

После этого разговора он проспал до вечера и, проснувшись, ощутил голод. К холостяцкой жизни он привык давно – пожалуй, с тех пор, когда был впервые назначен главой администрации области и Катя получила возможность ставить спектакли. После того как из дому была изгнана прислуга, вообще приноровились обедать и ужинать на работе или в школе, но завтрак все равно оставался домашним, а поскольку вставали в разное время, то каждый готовил сам себе, чаще всего яичницу с колбасой. Пища эта, как хлеб, не приедалась.

После ужина за одним столом с собаками он побродил по комнатам и задержался в своем старом кабинете, где хозяйственники под руководством Хамзата навели порядок. Только вот сейф с оружием поставили за книжный шкаф, можно сказать, на виду, что он не любил. Зубатый потрогал ручку, нашел ключи и открыл – вид карабинов и ружей неожиданным образом вдохновил – да что я сижу в этих стенах? На охоту! Сейчас, немедленно! А лайки услышали его мысли, увидели оружие – завизжали от радости, запрыгали и ринулись к дверям.

На сборы ушло четверть часа, за это же время подкатил Леша Примак – на такси. Второй джип, оказывается, сегодня после обеда велели передать в распоряжение Шумова, курирующего сельское хозяйство, мол, ему надо по проселкам ездить. В общем-то правильно, нечего экс-губернатору раскатывать сразу на двух, но ведь мог утром сказать? И защемило – потери, потери...

Можно было поднять Хамзата, но он так за рулем намаялся за эти дни, поди три тысячи намотал.

– Ладно, заводи мою старушку. – Зубатый отдал ключи от гаража. – Правда, в последний раз ее заводили лет пять назад...

Леша купил новый аккумулятор и все равно промучился около часа, прежде чем запустил двигатель «Нивы». С вещами и собаками кое-как поместились в непривычно тесной машине, и, когда тронулись, не очень-то разговорчивый телохранитель неожиданно спросил, как показалось, с подковыркой:

– Трудно от хорошего отвыкать, Анатолий Алексеевич?

– Трудно, – признался он. – Щемит на душе...

И за всю дорогу до охотхозяйства не обронил ни слова.

Чалов с егерями весь день гоняли лосей с собаками по чернотропу, устали и спать завалились рано. Зубатый сыграл подъем в половине первого ночи и заметил: мужики обрадовались, включили электростанцию, потом газ, начали что-то разогревать, накрывать на стол, несмотря на возражения.

– Лося нынче много, чужой пришел, – нашептывал простывший и охрипший Чалов. – Завтра ГТСку заведем и в тридцать четвертый квартал. На вырубах стоят. Нас прибыло, так загоном попробуем. Водила твой стрелять умеет? Или в загон его?