Служанка фараонов - Херинг Элизабет - Страница 16

Я так и не решилась войти, а упала на траву за фиговым деревом, чьи раскидистые ветви укрыли меня от посторонних взглядов. Луна узким серпом стояла на западной стороне неба. Цикады выводили свою ночную песню.

Вероятно, я заснула, но меня разбудил шум приближавшихся шагов. Во всяком случае, я проснулась и очень напугалась, когда увидела, что совсем близко двое мужчин прислонились к широкому стволу. Хотя они говорили очень тихо, я все же понимала каждое их слово.

– Царь? – спросил один. – Он собирается прийти?

– Да, на Праздник долины! – ответил другой. – Чтобы принести жертву при всем народе!

– Но как ему это удастся?

– Там уже все готово. Только нам здесь нужно…

– Нет! Только не я! Это может плохо кончиться!

– Ты не должен колебаться, Руи… Одно солнце восходит на востоке, другое опускается в царство Осириса. Потому что на небе не могут одновременно быть два солнца!

– Тише! Кажется, там что-то зашевелилось. Пойдем отсюда!

Луна уже зашла. Во дворце темно. Конечно, все спали. Если я сейчас прошмыгну к себе в комнату, меня никто не заметит.

Но как же быть? Дверь была заперта! Я скорчилась в какой-то нише рядом со входом. Ложе было жестким. И все же мне, наверное, удалось бы заснуть, если бы не множество мыслей, беспорядочно теснившихся в моей голове. Асса, мой брат! Одно солнце встает, другое заходит… Смогу ли я тебе помочь?.. Заходит в царство Осириса… Выслушает ли меня Сенмут, когда я его попрошу?.. Не могут одновременно сиять на небе два солнца… Какое до этого дело тебе, мой брат, ведь ты томишься под землей и не видишь ни одного?.. Царь появляется!.. Какой царь? Макара? «Сын Исиды!» – Кто произнес эти слова?

Я вскочила со своего ложа и огляделась. Никого не было видно. Меня била дрожь. Может быть, потому что северный ветер дул сильнее, чем днем? А может быть?.. «Пойди к Сенмуту! Расскажи ему о том, что услышала! А он поможет твоему брату!»

На востоке заалели зубцы гор, когда первые звуки возвестили, что дворец проснулся. Открылись ворота и пропустили водоносов. Я проскользнула внутрь и прокралась в свою каморку. Заспанная Небем-васт повернулась на своей лежанке и прошептала:

– Хорошо было на воздухе, малышка? Ничего не понимая, я посмотрела на нее. Она подмигнула мне:

– Да не красней! Я не выдам тебя. Вчера вечером я обманула даже Аменет. Ну и рано же ты начинаешь! Когда я была такой молодой, как ты…

Она хихикнула. Я не мешала ей болтать. Правда, я не поняла, на что она намекает, но это было неважно. Если б только полежать немного!

Я, должно быть, сразу же заснула и испугалась, когда ко мне подошла Аменет. Однако лицо у нее было не злое, а на редкость сияющее.

– Иди, спой своей госпоже утреннее приветствие, девочка! – сказала Аменет. – У нее сегодня большой день!

В комнате перед покоями Нефру-ра стоял одетый во все белое человек старый жрец без парика, с гладким черепом. Мы опустились на колени и запели:

Нам пришлось повторить песню несколько раз, прежде чем Нефру-ра хлопнула в ладоши в знак того, что она проснулась.

Но еще раньше ко мне подошел старый жрец и сказал:

– А теперь спой одна!

Я посмотрела на Аменет. Ее лицо окаменело. Я взглянула на Небем-васт. Ее глаза выражали насмешку. Что было нужно от меня этому человеку? И почему я должна петь одна?..

– Ну что ж, начинай! – и, как бы подбодрив меня, он запел «Пробудись в мире…» своим слабым старческим голосом.

Сначала голос у меня чуточку дрожал, как будто что-то попало в горло и никак не выходило наружу. Но потом я распелась.

Когда я закончила песню, жрец сказал:

– У нее ясный и чистый голос. Пока небольшой, но он окрепнет. Нам нужны такие голоса для хора на Празднике долины.

– Ты хочешь забрать малышку? – взвизгнула Аменет. – Ребенка…

Она, возможно, хотела еще сказать «гусиную служанку», но не успела, потому что Нефру-ра как раз хлопнула в ладоши.

Жрец пришел за царевной. Аменет была права, для той настал большой день.

Уже много лет носила Нефру-ра титул супруги бога. Хатшепсут отказалась от него в тот же день, когда возложила на себя царскую корону Обеих Земель: она все-таки не могла одновременно быть и царем и супругой бога. У супруги бога были свои обязанности, у царя – свои. Если супруга бога шла с систром во главе певиц Амона, когда бога выносили из его жилища, то царь занимал свое место в качестве главного из жрецов.

Многие годы, пока Нефру-ра была еще слишком молода, чтобы управляться с систром, слишком молода, чтобы выступать в праздничной процессии перед носилками бога, другая девушка исполняла вместо нее эти божественные обязанности. И вот теперь, на прекрасном Празднике долины, Нефру-ра впервые было разрешено приступить к священной службе – усладить богов звуками своего систра. Старый жрец должен был посвятить царевну в ее обязанности и отвести в храм.

Но сначала Нефру-ра посетила свою мать. Царица жила в другой части дворца. Ее покои выходили на большой балкон, где в праздничные дни она показывалась двору и народу. И сегодня там уже собралось в ожидании такого события очень много людей: ведь слухи во дворце распространяются быстро.

Нам не позволили войти в покои царицы: Хатшепсут хотела остаться наедине с дочерью. Поэтому мы смешались с толпой. Небем-васт тотчас же подошла к толстому, добродушному на вид человеку и зашепталась с ним. Это был дворцовый привратник.

Все терпеливо ждали. Говорили вполголоса. Наконец послышались возгласы:

– Добрый бог! Царь Макара!

– Супруга бога! Рука бога Нефру-ра!

– Даруйте нам дыхание! Да живем мы созерцанием ваших ликов!

Когда показались обе царственные особы, разразилось неописуемое ликование. Меня оттеснили, так что я видела их только издали. Нежное личико Нефру-ра стало как будто еще меньше под большим убором в виде коршуна, который украшал голову царевны как знак ее сана. Мне показалось, что она боязливо смотрела на шумную толпу. Но ее мать улыбалась.

Затем Нефру-ра села в приготовленные носилки, а мы пошли рядом.

Храм Амона, главный храм царского города, я видела один-единственный раз, когда меня вели во дворец. Мне казалось, что это было уже давно, хотя не прошло еще и года. С тех пор на меня обрушилось такое множество событий, что я лишь смутно припоминала две огромные башни, образующие ворота, и обелиски, в позолоте которых отражалось солнце.

Но теперь мне было дозволено вступить в это священное место.

Когда я прошла между башнями в передний двор, то испугалась, что меня заставят в одиночку перейти через площадь. Она была так огромна, что я могла бы затеряться там. День только начинался, и двор был почти пуст. Только в правой галерее стояла группа людей. От нее отделилась женщина и направилась к нам.

Размеры этого храма были так велики, что подавляли меня. Деревянные колонны, украшавшие крытые галереи дворца, выглядели маленькими по сравнению с каменными гигантами, окружавшими широкий передний двор и напоминавшими огромные цветы лотоса. Колонны упирались в тяжелые каменные перекладины, в тени которых можно было обогнуть весь двор, подобно тому как корабль идет под парусом под прикрытием берега, чтобы избежать бури в открытом море.

Здесь все было построено не из легкого дерева или недолговечного, высушенного на солнце кирпича, а воздвигнуто из прочного камня – навсегда. Ведь здесь жил не земной царь, а сам бессмертный Амон, владыка престолов, царь богов.

Я робко осмотрелась, как будто могла увидеть его.

Но на высоких колоннах не было божьего лица, их украшали только раскрытые чашечки цветов лотоса. Тогда я еще не знала, что статуя Амона находилась в святая святых храма, в том месте, куда имели доступ лишь немногие – посвященные жрецы и цари.