Валориан - Херберт Мэри - Страница 53

Другие охранники Фиррала и несколько воинов замедлили движение, чтобы быть рядом с ними. Основная же масса членов племени была уже далеко впереди. Как планировалось, люди должны были следовать вдоль реки Мирил на восток несколько миль, а затем разделиться на маленькие группы и затеряться в горных отрогах. Это должно было сбить с толку тарнишские войска, которые, несомненно, будут преследовать племя. Если все пойдет по плану, племя должно было собраться воедино в Стоунхелме, чтобы обсудить дальнейшие шаги.

Стояла глубокая ночь, когда последние всадники повернули прочь от реки, направляясь в горы. Валориан бросил прощальный взгляд на видневшийся вдали город. Он все еще мог разглядеть слабые отблески пожара, перечеркивавшего на горизонте Актигориум. Всем своим сердцем он желал, чтобы генерал Тирранис горел сейчас в этом огне, хотя и понимал, что это маловероятно. Он вздрогнул при воспоминании об ужасной безнадежной ночи, проведенной в кабинете Тирраниса. Он знал, что никогда более в жизни не сможет вынести подобные мучения. И еще он подумал об Айдане, который был где-то там, внизу. Айдан и еще трое мужчин вызвались добровольно проникнуть в город, осуществить поджог и, посеяв беспорядки, ускользнуть. Совершенно очевидно, что они справились с двумя третями задания. Теперь Валориан мог только молиться, что и третья часть им удалась.

Чувствуя слабость и боль, он все же вернулся мыслями к поискам возможной помощи лорду Фирралу. Старый вождь слабел на глазах. Весь бок был залит кровью, кожа стала мертвенно бледной. Он больше не мог держаться в седле.

Незадолго до рассвета всадники отыскали на склонах холма густую рощу деревьев. Они внесли своего вождя под их спасительное укрытие, осторожно сняв его с коня, и положили на расстеленный плащ. Валориан, Мордан и другие всадники окружили Фиррала. Они не пытались вытащить стрелу, потому что понимали, что ничего, кроме боли, их попытка не принесет.

Он лежал неподвижно, в то время как животворная кровь медленно струилась на плащ. Когда солнце взошло на утреннем небе, окрасив деревья в золотые и зеленые краски, его глаза слабо моргнули. Рука Фиррала зашарила вокруг в поисках чьей-то руки, и Валориан крепко сжал ее.

– Скоро появятся Посланники, – тихо прошептал он на ухо Фирралу. – Не опасайся их. Умри достойно, мой господин.

Легкая улыбка тронула губы старика, и спустя мгновение он умер.

Валориан склонил голову. Где-то на самом дальнем пределе чувственного восприятия ему слышался едва различимый топот копыт коней Посланников, впряженных в колесницу. Они пришли, чтобы проводить лорда Фиррала в царство мертвых.

Молча воины завернули тело своего вождя в плащ и привязали его к седлу. Теперь им предстояло привезти в племя еще одного убитого. Повинуясь внутреннему импульсу, они все собрались вокруг Валориана, а он верхом на Хуннуле возглавил процессию. Они возвращались теперь в Бладиронские холмы.

В полдень печальная процессия приблизилась к массивному гранитному куполу Стоунхелма. Известие о гибели Фиррала уже достигло ушей всех обитателей городка, принесенное часовыми, потому что все высыпали на улицы, чтобы встретить всадников. Все беглецы, воины, за исключением Айдана и его людей, уже прибыли в Стоунхелм. Здесь же собралась и большая часть семейных кланов, входивших в племя. Они все заполнили улицу. Лица людей выражали ошеломление от потери вождя и изумление при виде человека, наделенного невиданной силой и помогшего освободить сразу два клана, вызволив их из укрепленного города и чадарианского гарнизона.

Навстречу им по дороге бежали две дочери Фиррала. Их лица побелели от страха. Когда же они увидели тело отца, они разразились воплями отчаяния, которые немедленно были подхвачены каждым из присутствующих.

Воины пронесли своего погибшего вождя сквозь строй рыдающих людей, через весь город, который он пытался воздвигнуть, в большой зал, который был его гордостью. Они возложили его тело на деревянный стол перед троном вождя, расстелив его плащ и положив по бокам оружие Фиррала.

По существовавшему обычаю племя сжигало своих вождей на жертвенном погребальном костре, но на этот раз к Валориану подошла старшая дочь Фиррала и предложила другой способ.

Собравшиеся вокруг нее люди были потрясены и ошарашены ее словами.

– Сжечь его прямо в зале? – переспросил Валориан. – Но почему?

Женщина опустила голову. Она была молода, здорова, крепко сложена и добровольно предпочла уход за своим овдовевшим отцом замужеству. Ее ум равнялся разве что ее безграничной гордости.

– Это мой отец решил построить этот зал, а не племя, – честно призналась она. – Теперь же, когда мы должны покинуть Чадар и уйти за тобой, я не желаю, чтобы этот зал достался кому бы то ни было.

– Оставить Чадар? – взорвался кто-то. – Кто это тут болтает о том, чтобы оставить Чадар?

Сквозь толпу собравшихся мужчин и женщин прокладывал себе путь Карез. Всей своей мощью он навис над молодой женщиной, словно гоня ее прочь.

Но она прямо встретила его взгляд, отказываясь повиноваться.

– Но это же так ясно, Карез, – нетерпеливо проговорила она. – Время, отпущенное нам здесь, истекло. Мы должны успеть до того, как тарниши смогут закончить то, что они начали проделывать с нашими дедами.

– Женщина, не будь смешной, – прокричал он.

Звуки громких голосов привлекли внимание людей, которые начали собираться перед входом в зал. Все они были встревожены, огорчены и боялись будущего, а теперь к тому же они потеряли вождя, и некому было руководить ими. Карез пришел к выводу, что этот момент как нельзя лучше подходил для решительного шага. Он выскочил вперед, заслонив Валориана, и поднял обе руки, чтобы успокоить встревоженных людей.

– Не будет никаких переселений из Чадара. Тарниши, конечно, сейчас злы, но они скоро придут в себя и поймут, что будет куда лучше оставить нас в покое на тех землях, где мы сейчас и обитаем.

– Отчего же? – спокойно спросил его Валориан.

Он стоял неподвижно, скрестив на груди руки, но его избитое лицо выражало нетерпение. Он едва не валился с ног от усталости, но все же понимал со всей очевидностью, что он должен был предпринять. Айдан оказался прав. Для того, чтобы привести все племя в новые земли, он должен был стать вождем, а это, без сомнения, означало противоборство с Карезом. Он давно уже знал, что Карез вынашивал тщеславные планы стать верховным вождем, но мысль о том, что его стремление могло превратиться в реальность, до настоящего момента не тревожила Валориана. Если Карез провозгласит сам себя вождем, то Валориану придется бросить ему вызов в традиционной дуэли. Но, к несчастью, Карез не участвовал в нападении на Актигориум. Он оставался в тени с небольшим количеством воинов, защищая другие кланы. Он отдохнул, был здоров и силен, как медведь.

Валориан же со своей стороны почти не отдыхал и не ел уже целых семь дней. Он перенес ужасные побои, его мускулы болели и были растянуты кандалами, а сила его значительно уменьшилась из-за того, что ему приходилось пользоваться колдовством, чтобы спастись из Актигориума. Он прекрасно сознавал, что был совершенно не в состоянии участвовать в любом виде боя. И все же никакие силы в мире не заставили бы его отступить.

– Отчего? – переспросил Карез, фыркая, словно поражаясь очевидной глупости вопроса. – Мы выращиваем мясо, которое их кормит, и лошадей, которые им служат. В некотором смысле мы для них даже очень важны.

– А я устал от того, что мне приходится набивать их желудки, – прокричал какой-то мужчина из толпы. Остальные же переговаривались шепотом, некоторые вслух громко выражали согласие.

– Нам нечего бояться тарнишей. А это маленькое происшествие само собой уладится, – заявил Карез. – Мы заплатим нашу дань, и они будут удовлетворены.

– Маленькое происшествие! – воскликнул Валориан. Он выступил вперед из-за тучного здоровяка. Его глаза, казалось, метали молнии, а выражение лица не сулило ничего хорошего. – Так ты называешь убийство и пленение двух семей «маленьким происшествием»? А как же тогда ты назовешь резню всего племени, маленьким недоразумением, что ли? Протри глаза, Карез. Тирранис никогда не позволит нам просто так жить после этого налета на Актигориум. Мы исчерпали пределы нашей полезности. А для его престижа мы больше теперь подойдем мертвыми.