Валориан - Херберт Мэри - Страница 33

Было уже очень темно, когда Валориан вышел из состояния своего магического транса. Он изумленно моргал глазами и, наверное, свалился бы с валуна, если бы не ухватился за гриву Хуннула. Его тело словно окаменело от долгого сидения в одной позе, и он чувствовал себя совершенно истощенным и измученным. Очень осторожно он поднялся с камня и прислонился к коню, разминая затекшие ноги и руки.

– Клянусь короной Амары, я очень устал! – вслух проговорил он.

Он бережно потрепал коня по шее, спрашивая себя, во зло или на пользу была направлена его волшебная сила. Хуннул казался несколько вялым, в темноте было трудно рассмотреть его глаза, поэтому нельзя было точно сказать, встревожен ли конь.

Валориан хотел было отвести Хуннула к ручью напиться, когда произошло что-то совершенно невероятное.

Черный жеребец ткнулся носом в грудь Валориана, и в голове охотника ясно и сильно прозвучало: «Я хочу есть».

Кьерла поняла, что произошло что-то из ряда вон выходящее, в тот момент, как ее муж ворвался в шатер. Все его тело было напряжено возбуждением. Глаза ослепительно горели ярко-синим цветом, полные триумфа победителя. Ни говоря ни слова, он подхватил ее и протанцевал с ней несколько па по палатке.

– Сработало! – выдохнул он. – Заклинание сработало как молитва.

– Какое заклинание? – заинтригованная его ребячливым поведением, спросила она. – Что ты делал?

– Хуннул! Он может говорить со мной! – Она заставила его остановиться:

– Что?

– Ну, не в прямом смысле этого слова. Но он может посылать мне свои мысли, а я могу их понимать. Он не очень уверенно пользуется словами пока что, но я знаю, что со временем у него все будет в порядке!

Кьерла приложила руки к губам и сказала:

– Валориан, если бы я не знала, что с тобой уже успело произойти за это время, я подумала бы, что у тебя солнечный удар. А со мной он может говорить?

– Не знаю. Пойдем. Мы сейчас это выясним.

Он вытолкнул ее из палатки наружу, туда, где стоял Хуннул, уткнувшись носом в связку сена.

– Хуннул, не скажешь ли ты что-нибудь Кьерле?

Жеребец приподнял голову, его рот был набит сеном. Валориан услышал, как в его сознании зазвучали осторожно подбираемые слова:

«Добрый вечер, Кьерла. Мне нравится, как ты расчесываешь мою шерсть».

– Ты слышала это? – возбужденно спросил Валориан.

Кьерла покачала головой:

– Я ничего не слышала. Он просто смотрел на меня.

– О-о! – восторг Валориана несколько уменьшился, но все равно он чувствовал себя в приподнятом настроении. На самом деле он не собирался делиться этим опытом пока ни с кем, так же как и повторять свое заклинание на других лошадях. Сейчас у него все получилось просто потому, что они с Хуннулом были так близки. Валориан не думал, что у него получится как следует повторить заклинание, если он будет экспериментировать с незнакомым животным.

– Возможно, ты слышишь его, потому что это ты произносил заклинание, – предположила Кьерла.

Валориан улыбнулся снова:

– Может быть, так оно и есть. Он сказал, что ему нравится, как ты чешешь его шерсть.

Женщина подступила ближе к коню и обвила руками его шею.

– Заботься о нем как следует, – тихонько прошептала она в его ухо.

Словно понимая, что она говорит, жеребец слегка отвел шею в сторону и нежно обнял ее головой.

После этого Валориану редко выпадала возможность отлучиться одному. Лето приближалось к разгару с его жарой и мухами, заставляя членов племени проводить дни в тяжелом труде, чтобы получше откормить животных в стадах и выжить. В течение дня температура обычно повышалась, и к вечеру жара сменялась грозой.

Валориан обнаружил, что его прежняя нелюбовь к молниям сменилась теперь настоящим страхом. Он вздрагивал при каждой вспышке молнии и разрыве грома, и это было лишь самым малым проявлением панического желания бежать сломя голову куда угодно в поисках укрытия от грозы, пусть даже грозовые тучи вздымались далеко к западу. Воспоминания о последствиях его последнего знакомства со смертельным разрядом энергии были все еще слишком свежи в его памяти, чтобы он мог себя чувствовать спокойно. К счастью, ощущение тепла внутри его тела достаточно уменьшилось, чтобы он мог переносить летнюю температуру, но его правая рука по-прежнему плохо слушалась его.

Некоторое время, однако, он мог поберечь свою руку и не делать ею опасную или тонкую работу. Большую часть времени он помогал Айдану и Гилдену скрещивать Хуннула с многочисленными кобылами, достигшими зрелости. Часто жеребцу позволялось просто бежать рядом со стадом кобылиц и выбирать себе любую, но обе семьи не хотели, чтобы их стада или различные ветви харачанской крови смешивались, поэтому мужчинам приходилось следить за каждым спариванием. Когда Валориан смотрел за каждой кобылой, которая приходила к Хуннулу, он всякий раз спрашивал себя, сколько качеств его жеребца передастся по наследству его потомству.

Когда же Валориан не был занят делами своей семьи или скрещиванием лошадей, он использовал любую возможность, чтобы поговорить с отцом Гилдена и членами его клана. Гилден правильно угадал их реакцию. Некоторые с трудом могли дождаться момента, чтобы оставить эти земли навсегда, в то время как другие никак не могли понять, почему должны были оставить места, где родились и выросли. Валориан тратил целые дни на споры, уговоры и слова ободрения, которые он находил для каждого, пожелавшего с ним разговаривать, пока наконец он не начал чувствовать, что они медленно начали склоняться к его точке зрения. И в первое летнее полнолуние он знал, что настало время перебираться в другой лагерь. Он сказал все, что мог, людям Гилдена. Теперь они должны были сами решать, присоединяться ли к нему для бегства, когда придет время.

Ранним жарким летним утром семьи Валориана и Гилдена распрощались друг с другом, палатки были свернуты, и кланы пошли каждый своей дорогой. Валориан и Гилден пообещали друг другу встретиться вновь осенью. Затем они ударили по рукам и поспешили вдогонку за своими караванами к новым пастбищам.

Семья Валориана медленно двигалась к юго-востоку, направляясь к природным источникам, получившим название Слезы Амары. Источники были излюбленным местом для стоянки всех кланов племени, и Валориан в глубине души надеялся встретить там хотя бы один клан. Они достигли этого места душным вечером и разбили лагерь у чистых, пенящихся ручьев при свете полной луны. Валориан был разочарован, не найдя никого поблизости, но это чувство недолго угнетало его.

Спустя несколько дней, когда он купал Хуннула в одном из многочисленных каменных колодцев, устроенных по берегам ручьев, черный жеребец поднял голову и навострил уши. Охотник посмотрел на холмы и увидел, как один из караульных поднял свой горн. Раздался высокий, звенящий сигнал, который далеко разнес ветер, и со всех сторон начали сбегаться люди. Перевалив через гребень горного кряжа, на востоке появился второй караван, куда больший, чем семья Валориана. Его возглавлял дородный мужчина с большущей бородой, ехавший на крупной белой лошади.

«Тебе не нравится этот человек?» – раздался в голове Валориана голос Хуннула.

Охотник замер, удивленный словами и смыслом, вложенным в них. Несмотря на то, что сам оттачивал заклинание, которое дало Хуннулу возможность общаться, Валориан все никак не мог привыкнуть к медленному глубокому голосу, звучавшему в его голове без единого звука. С каждым днем Хуннул все больше и больше использовал свой дар, и это приводило Валориана иной раз в замешательство, особенно если конь был прав.

– Откуда ты знаешь? – мягко спросил его Валориан.

Хуннул заржал в ответ:

«Я помню запах этого человека. Он кислый, и тебе совсем не нравиться видеть его. Твоя рука напряглась на моей гриве».

Присвистнув, Валориан отпустил зажатые между пальцами черные волосы и выпрямился в седле:

– Да, я не люблю Кареза. Он не… неприятен. Кроме того, он является предводителем второй по величине семейной группы, и я должен его убедить, если мы хотим преуспеть в объединении племени. Поэтому я должен быть вежливым.