Дочь молнии - Херберт Мэри - Страница 24

Пока воины разбивали маленькие походные шатры, а Габрия разводила огонь для ужина. Пирс приступил к врачеванию ран Брегана. Воин пришел в себя и сыпал проклятиями сквозь стиснутые зубы, пока лекарь осторожно промывал рану на лбу. Покончив с этим. Пирс начал накладывать швы, пользуясь тонкой костяной иголкой и конским волосом. Этлон и Хан'ди подошли и сели поодаль.

— Удар был очень серьезным, — сказал Пирс безо всяких предисловий. — Кажется, ему понадобится по меньшей мере день отдыха.

Вождь вопросительно взглянул на Хан'ди.

Дворянин закрутил ус и сказал:

— У нас немного времени. Если мэр не отступит от своего плана, она вторгнется в Портейн через пятнадцать дней.

— Мой лорд, я… Ох! — Бреган вздрогнул и уклонился от иглы Пирса.

— Вот что бывает, когда ты дергаешься! Ты хуже ребенка, — вычитывал лекарь. Он развернул Брегана к свету, чтобы лучше видеть рану.

— Если ты собирался сказать, что тебе не нужен отдых, — сказал Этлон воину, — забудь об этом. Мы все нуждаемся в отдыхе. — По лицу его пробежала тень мысли: казалось, он что-то вспомнил. — Правда, мы можем использовать несколько новых лошадей и медикаменты.

Пирс проницательно взглянул на вождя:

— Вы предполагаете остановиться в Рейдгар Трелд? Вам нравится эта идея?

— Нет. Но они близко, а у нас нет выбора.

Хан'ди спросил:

— А что такого с Рейдгаром?

— С самим кланом ничего особенного, — сказал Пирс, завязывая узелок на лбу у Брегана. — Все дело в их вожде, лорде Каурусе. Он ненавидит магию и не доверяет богатству Хулинина и влиянию, которым он пользуется. Прошлым летом, когда Медб втянул кланы в войну, лорд Каурус не выступал на стороне Медба, но, однако, не был союзником лорда Сэврика. Его клан остался на своих землях, выжидая, как повернутся события.

— Я не понимаю, чего он собирался ждать, — заметил Бреган. — Его клан никогда не вынес бы атаки Медба, если бы тот выиграл сражение у Аб-Чакана.

Этлон усмехнулся:

— Каурус до сих пор не верит, что мой отец и Габрия уничтожили Медба без чьей-либо помощи.

— Он не очень-то нам обрадуется, — сказал Бреган, хмурясь.

— Ему придется смириться с законами гостеприимства, — отрезал Этлон. — Мы получим необходимую помощь.

Пирс закончил свою операцию и стал приводить инструменты в порядок.

— Действие закона гостеприимства распространяется и на Габрию? — спросил он осторожно.

Хан'ди разыскал глазами Габрию: она помогала Сайеду собирать ужин.

— Она поедет с нами. Разве законы клана не проясняют этот вопрос?

— Каурус может не обратить внимания на такие детали закона, но я не позволю ему этого сделать, — ответил Этлон.

Бреган и Пирс обменялись взглядами, отмечая ледяную решимость в голосе вождя.

— Надеюсь, ты прав, — сказал Пирс. — Габрии отдых нужен больше, чем кому-либо из нас.

Повисла пауза. Вождь наклонился вперед и спросил:

— Почему?

— Думаю, что эта конфронтация Бранта потрясла ее гораздо больше, чем мы предполагали. Она не щадит себя.

Этлон поднял брови. Его холодные темные глаза немного потеплели, и он кивнул головой.

— Мы все не щадили ее, — сказал он тихо, похлопал Пирса по плечу и вернулся к работе.

После ужина Этлон намекнул на предстоящую остановку в Рейдгар Трелд. Габрия помрачнела. Она не любила лорда Кауруса. Он казался ей самонадеянным, высокомерным и к тому же был весьма невежлив с теми, кто нарушал его спокойствие. Прошлым летом он также дал понять, что не выносит магию — и он внушал это своему клану.

Пока мужчины укладывались на ночь, Габрия предприняла долгую прогулку вдоль речушки, что, извиваясь змейкой, бежала по дну долины. Она никого не взяла с собой — только свои раздумья. Она хотела найти утешение в одиночестве, но это ей так и не удалось.

По дороге в лагерь, пересекая луг, где паслись кони, она вдруг заметила Этлона, стоящего рядом с Эурусом. Вождь задумчиво чистил щеткой черные бока хуннули.

Некоторое время девушка наблюдала за ним, спрятавшись в тени. Она собиралась спросить его, что же происходит между ними, и, если хватит смелости, любит ли он ее еще. Но боязнь узнать правду сдерживала ее.

Наконец она набралась решимости и вышла из тени деревьев. Когда она подошла к Эурусу, сердце ее бешено заколотилось. Большой конь приветственно заржал, и Этлон, обернувшись, прекратил свою работу. Затем, чтобы скрыть волнение и дрожь в руках, он принялся тщательно чистить щетку.

К ним тихо подошла Нэра, и Габрия благодарно прислонилась к теплому боку кобылицы.

— Этлон, я…

Он, казалось, не услышал ее. Он снова принялся чистить Эуруса и сказал ей:

— Я хочу, чтобы завтра, перед прибытием в лагерь Рейдгара, ты надела юбку. Сними и спрячь свой меч и не говори ни слова вслух.

Габрия выпрямилась и почувствовала, что ее лицо начинает пылать.

— Я так и собиралась поступить, — сказала она, слова ее дышали гневом.

— Хорошо. Нам нужна поддержка Рейдгара. И еще, — продолжал он, — каждый из нас ждет от тебя слишком многого. Мы должны поэтому оберегать тебя.

Этлон глянул на девушку. Было слишком темно, и он не разглядел ни ее лица, ни выражения обиды и смущения на нем.

— Габрия, — сказал он, и щетка в его руке замелькала чаще, — я пустился в это путешествие, чтобы помочь тебе, а не для того, чтобы стоять у тебя на дороге. Отныне я ухожу в сторону и разрешаю тебе…

Габрия, разъяренная вконец, накинулась на него.

— Разрешаешь?! — закричала она, приближаясь к нему. — Не надо быть моим благодетелем, не надо говорить мне этих праведно-загадочных вещей, Этлон. Я такого не заслужила! — Она вперила в него глаза. — О чем таком ты болтаешь?

Дни напролет Этлон размышлял, что он скажет Габрии наедине. Теперь они были вдвоем, но все вышло совсем не так, как он планировал. Он хотел обнять ее, вновь почувствовать ее любовь и теплоту. Но вместо этого перед глазами стояла все та же картина: ее сильное, стройное тело в объятиях Сайеда, и чем больше он думал об этом, тем сильнее играли в нем гнев и ярость.

— Я говорю о Сайеде! — крикнул он.

— Сайед? — воскликнула изумленная Габрия. — При чем здесь он?

— При всем! Ты любишь его. Он был в твоем шатре прошлой ночью. Прекрасно! Если ты избрала его, будь верна себе. Я не понуждаю тебя хранить верность нашему обету.

Габрия была шокирована. Она не знала, смеяться ли ей или плакать.

В последние несколько дней так много мыслей посетило ее, но ей и не приходило в голову, что он может ревновать. Как она не догадалась? Она шагнула к нему, умоляюще вскинув руки:

— Мой шатер! Да, он был…

Но Этлон был разгневан сверх всякой меры.

— Я слышал достаточно! Наша помолвка расторгнута, — он повернулся к ней спиной и быстро зашагал прочь, в темноту. Ветер махнул его плащом, словно в знак прощания, и он исчез.

Габрия кинулась было за ним.

— Этлон! Подожди! Ты ничего не понял, — она кричала и плакала, но было слишком поздно. Она сжала руки в кулаки. — Да поразят Боги этого мужчину! — крикнула она, уже не помня себя. На какую-то секунду вокруг ее ладоней вспыхнуло бледное голубое пламя и угасло.

«Габрия», — позвала Нэра тихо.

Габрия опустила глаза и увидела слабое мерцание — первый признак Силы Трумиана, возникшей в ней. Сила Трумиана воспламеняла и направляла всю энергию колдуна, собирая ее в один разрушительный удар. Она появлялась и исчезала внезапно, как реакция на особо сильные переживания. Габрия хорошо изучила ее губительное действие, когда она случайно убила одного человека и чуть не убила Этлона прошлым летом.

Она обхватила себя руками и приказала страстям улечься.

Голубая аура исчезла, и вместе с ней растаял ее гнев. Габрия покачала головой. Чем думать о том, как вернуть Этлона, лучше было бы подумать, что он устал и обеспокоен предстоящей остановкой в Рейдгар Трелд. Сейчас уже было поздно. В нем вспыхнула ярость, и он разорвал их помолвку. Габрия поежилась и поплотнее закуталась в плащ.