На всех парусах - Бэрд Жаклин - Страница 20

– Когда ты об этом узнала?

– Сегодня. Потому мы и опоздали к началу оперы.

– Но… это невозможно! – внезапно встрепенулся Гвидо. – Признайся, Сара, ты специально это подстроила.

Ее лицо исказилось от гнева. Она не стала ничем отвечать на этот гнусный выпад.

Гвидо метнулся из комнаты. Сара лишь слышала, как хлопнула стеклянная дверь на террасу.

Она поднялась с постели и достала из стенного шкафа дорожную сумку, затем методично собрала в нее все свои вещи и направилась с сумкой в холл.

Гвидо заметил ее передвижение с террасы и вслед за ней вышел в прихожую.

– Какого черта ты делаешь?!

– Я выполнила свой долг. Теперь ты знаешь, что я беременна от тебя. Твое отношение мне известно. Дополнений не требуется. Теперь я считаю нужным оставить твое оскорбленное достоинство без моих посягательств.

– И что все это значит?

– Для тебя – ничего. А я вернусь к своей жизни и рожу моего ребенка, – поставила его в известность Сара.

– Нашего, если верить твоим словам, – поправил ее Гвидо.

– Можешь не верить.

– Мы поженимся! – воскликнул Гвидо.

– Это больше не повториться, – убежденно произнесла она.

– Либо брак, либо ты не получишь ни гроша на воспитание ребенка, – поставил условие будущий отец.

– Меня больше устраивает второй вариант. Я не жду от тебя ничего, поэтому твои ультиматумы бесполезны, – отпарировала Сара и открыла дверь.

– Э, нет! Я тебя еще не отпускал, дорогая, – перегородил ей дорогу Гвидо.

– Выпусти! – потребовала Сара.

– Ты сейчас успокоишься. Отправишься спать. А когда придешь в себя, мы все обсудим. Нет необходимости уходить на ночь глядя, – миротворчески произнес Гвидо и, взяв из рук Сары сумку, закрыл входную дверь на ключ.

Сара почти сдалась, но, когда Гвидо попытался ее поцеловать, отстранилась и возмущенно произнесла:

– Ты издеваешься? Нет, уж лучше я пойду.

– Хорошо, я отвезу тебя.

– Ты пил вино.

– Тогда вызови такси, – предложил он.

– Отстань, – проговорила Сара и вновь попыталась выйти.

– Не пущу! Я лягу в спальне для гостей. Завтра утром уйдешь, – сказал Гвидо и удалился с поля боя.

Сара безмолвно приняла его последнее предложение и вернулась в спальню.

Как и было оговорено накануне вечером в пылу их ночной словесной баталии, утром, едва проснулась, Сара стала собираться, чтобы покинуть навсегда фешенебельную квартиру своего недавнего любовника, который выдвинул ей неприемлемый ультиматум. А поскольку, в понимании Сары, любой ультиматум следовало считать неприемлемым, она рассудила, что и обсуждать что-либо с этим категоричным господином ей больше нечего.

Поэтому она тихонько оделась и вновь направилась к выходу, тем более что беременность и сопутствующие симптомы не позволяли ей озаботиться завтраком.

Гвидо, который, как оказалось, пробудился еще раньше нее – а по виду его можно было подумать, что и не спал вовсе, – повторно перегородил ей дорогу.

– Чего ты хочешь? – тоном санитара смирительного учреждения спросила его Сара.

– Ты же говорила, что тебе нездоровится по утрам, – подозрительно проговорил Гвидо.

– Прости, что разочаровываю, но передвигаться я все же в состоянии. А что тебе до моих хворей? – надменно спросила она его.

– Я вылетаю в Италию через пару часов. Надеюсь, перелет ты осилишь, – процедил он.

– Однако же ты наглец, Гвидо Барбери. Никогда я не сяду в самолет, отправляющийся в Италию, тем более с тобой. А выйду сейчас из этой квартиры с тем, чтобы никогда больше сюда не вернуться и не видеть твоего презрительного снисхождения! – с горячностью заявила Сара.

– Если завтракать ты не собираешься, то выпей, по крайней мере, успокоительный чай, – мирно предложил ей Гвидо.

– Ты слышал, что я тебе только что сказала?! – возмутилась она.

– Слышал, не глухой. Очень хорошо, что ты уже собралась. Нужно еще доехать до аэропорта. В это время на улицах заторы…

– Я разговариваю со стеной, – констатировала женщина. – Ты хотя бы понял, что я не намерена лететь с тобой в Италию? Не расположена я, знаешь ли, к дальним прогулкам.

– Ты тянешь время, Сара. Предоставь решать мне, – спокойно проговорил Гвидо.

– Решать что, позволь осведомиться?

– Позволяю… С этой минуты я буду решать судьбу своей семьи, состоящей из меня, тебя и нашего ребенка. Кстати, твой чай… Пока ты сотрясаешь воздух, он, должно быть, уже остыл.

– Благодарю за любезность, но обойдусь уж, – гневно пробормотала Сара и вновь двинулась к выходу со всеми своими вещами. – Пусти! – истерически возвысила она голос, когда Гвидо перекрыл ей путь к свободе.

– Ты слаба, Сара, поешь все же хоть что-нибудь, чтобы перелет не показался тебе мучительным. Помоги мне определиться, какой завтрак не вызовет у тебя отвращения.

– Я сама определюсь с этим, когда окажусь дома, – заверила его Сара. – И вот еще что, Гвидо. Я кладу ключи на этот столик. Мне они больше не понадобятся. Передай их с моими наилучшими пожеланиями своей очередной обожательнице. Чао!

Сара отодвинула плечом опешившего от ее решительности бывшего мужа и успешно прорвалась в двери. Та поддалась, и Сара была уже за порогом, когда услышала жалобное и протяжное:

– Постой.

Такая интонация не могла не задеть самых чувствительных струн ее истинно женской натуры. Но она все же, скрепя сердце, продолжила свое неколебимое движение в сторону спасительного лифта.

– Прошу тебя, Сара, не уходи! – взмолился застывший в отчаянии на пороге своего фешенебельного пентхауса миллионер и ловелас.

– Что еще? – брезгливо произнесла снисходительная Сара Бичем, не поворачивая головы, не удостаивая его своим взглядом. – Чего мне еще от тебя ждать? Ты все исчерпывающе растолковал мне прошлым вечером. Твои навязчивые предложения чая кажутся в связи с этим чистым издевательством. Я говорю тебе «прощай», что значит «не желаю тебя больше видеть». И ты осмеливаешься меня задерживать? – с расстановкой произнесла она и продолжила движение по длинному коридору.

– Все верно, Сара… кроме одного. Ты так и не поняла моих мотивов. Я могу объяснить все, что тебя так обидело вчера вечером!

– Уверена, что без твоих объяснений все прекрасно поняла, – заверила его Сара, нажимая кнопку лифта.

– Если бы ты меня поняла, то не уходила бы теперь с такими мыслями.

– Гвидо, твоя незрелость говорит красноречивее всех твоих объяснений. То, что ты достиг таких высот в бизнесе, свидетельствует лишь о том, что ты виртуозно овладел правилами сложной игры на деньги. Но для того, чтобы быть хорошим отцом и мужем, требуются сердце и мудрость. Ты же в любых обстоятельствах привык рассчитывать на обожание и безусловное подчинение. Заведи собаку, Гвидо, и будь с ней счастлив. Вот тебе мой бесплатный совет.

Гвидо Барбери попрал-таки свою гордость и догнал Сару, когда ее нога переступала расселину ярко освещенного лифта.

– Быть может, я груб и эгоистичен, – неуверенно признал он, выхватывая ее из сияющей латунью кабины. – Но для меня твое известие было сродни грому среди ясного неба. Отсюда моя нездоровая реакция на твои слова. Я думал всю ночь в ожидании этого утра, чтобы объясниться. Но ты записала меня в подлецы. А с этим я никогда не соглашусь.

– Во-первых, ты совершенно определенно груб и эгоистичен. А во-вторых, как я могу еще помнить, в первый раз новость о моей беременности ты воспринял с искренним восторгом, хоть и был много моложе. Из чего я делаю вывод, что и остатки прежнего твоего ко мне чувства невозвратимо ушли. А все, что ты можешь предложить мне теперь – это лишь дань традициям мирного урегулирования демографических осложнений.

– Оставь эту саркастическую болтовню, Сара, – раздраженно выпалил Гвидо и поспешил овладеть ее губами, рассчитывая таким нехитрым способом пробудить в ней временно задремавшее архаическое чувство женщины – хрупкой и зависимой.

– О, ну конечно! Вот какое оно – твое объяснение. Один зубодробительный поцелуй, и женщина размякла, лепи из нее, что хочешь! – обвинительно воскликнула стойкая духом Сара Бичем и оттолкнула от себя сладострастного итальянца. – Нет уж! Мне известны все твои уловки наперечет.