Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Святой конунг - Хенриксен Вера - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Однако Сигрид не тратила время на размышления о святости короля. Она была уверена в том, что епископ Гримкелль во всем разберется. Ее занимало совсем другое.

Разговор с Хеленой и мысли о ней и о Грьетгарде с новой силой всколыхнули в ней воспоминания о ее жизни с Эльвиром.

Более десяти лет прошло с тех пор, как он был убит. И Мэрин стал своего рода водоразделом в ее жизни; отсюда мысли ее бежали либо к прошлому, либо к настоящему. Все, что было до Мэрина, казалось для нее долиной, расположенной по другую сторону гор, залитой солнцем землей, прекрасной, как мечта. Теперь же она жила на теневой стороне гор.

Но теперь, когда она думала об Эльвире, она не могла уже ясно представить его себе, и это мучило ее. И когда она пыталась узнать его черты в лице Тронда, пыталась представить себе, как он сидит на почетном сидении, как ходит по двору, она не могла удержать в мыслях его образ.

Она постоянно думала о нем; она размышляла о том, что он говорил и делал, и это помогало ей забыть о своих бедах и трудностях. И то, что она не могла вспомнить его облик, вскоре начало казаться ей кошмаром; она чувствовала, что должна вновь обрести его.

И однажды утром она увидела его рядом с собой.

Она вскочила с постели, протерла глаза, но его уже не было, хотя она могла поклясться в том, что он только что сидел на ее постели.

Он был в плаще с капюшоном и сидел спиной к ней, так что она не могла видеть его лица. Но у нее не было ни малейших сомнений в том, что это был он.

Он говорил о прошедших днях и рассказывал ей легенды и саги, как он это часто делал.

Она вся переполнилась счастьем, видя его рядом с собой, она протянула руки, чтобы прикоснуться к нему…

И тогда он исчез.

Внезапно она закричала. Она вспомнила, что, перед тем, как исчезнуть, он повернулся и посмотрел прямо на нее. И она заметила, что у него не хватает одного глаза.

Один! Именно так он являлся к Олаву Трюгвассону, сидел на его постели и рассказывал сагу за сагой. Она знала, что он мог менять обличие и пытался отвратить людей от Бога и вернуть их обратно к язычеству.

Перекрестившись, она стала бормотать «Отче наш». Тем не менее, она не чувствовала себя в безопасности и испуганно озиралась по сторонам.

И если раньше она пыталась вспомнить лицо Эльвира, то теперь она старалась прогнать от себя видение с пустой глазницей и издевательской улыбкой.

Тем не менее, оно преследовало ее как во сне, так и наяву; время от времени ей хотелось снова увидеть его, и это пугало ее. Она понимала, что не должна была этого желать; она сопротивлялась этому, но постепенно сопротивление ее ослабевало, тогда как желание росло, превращаясь в страсть.

Днем бывало не так плохо: стоило ей перекреститься и произнести имя Христа, как видение исчезало. Но по вечерам, лежа в постели, она сгорала от желания поддаться этому видению. И она начала верить, что он и в самом деле вернется к ней, если она порвет с христианством.

И вот однажды ночью он явился; она не знала, было ли это во сне или наяву. Все существо ее трепетало от такой невыносимой тоски, о которой она сама даже не подозревала.

Это был Эльвир, со всеми присущими Эльвиру качествами, и в то же время это был Один. Она же была Сигрид и в то же время Герд и Фригг; Герд, спящей землей, которую весна еще не пробудила к жизни; и Фригг проснувшейся, теплой, плодородной землей.

После этой ночи она почувствовала себя словно парализованной. Днем она не осмеливалась даже креститься, боясь прогнать видение. И если в ней и был страх перед Божьим наказанием, она больше не обращала на это внимания.

Но по-настоящему она испугалась в церкви, во время мессы в честь святого Якоба[2].

Когда священник Йон произнес слова: «Sanctus, Sanctus, Sanctus, Dominus Deus Sabaoth!» и небесные врата отворились для душ праведников, она увидела на хорах, на месте изображения святого Иоанна, изображение Эльвира. И она увидела не святого, а самого Эльвира: Один с пустой глазницей самодовольно улыбался ей.

Она с трудом удержалась от крика. Стоя на коленях, она рыдала.

Она не вставала с колен во время всей службы, и когда все было закончено, она продолжала так стоять некоторое время; ей необходимо было придти в себя и вытереть слезы, прежде чем показываться людям на глаза.

И даже услышав, что кто-то остановился возле нее, она некоторое время не поднимала глаз.

Это был священник Энунд; он помогал проводить службу. Увидев ее заплаканное лицо, он простер над ней руку и осенил ее крестным знамением.

— Benedicat te omnipotens Deus!

Но она вскочила и, напуганная своей собственной грубостью, воскликнула:

— Нет!

Энунд сел на сидение Кальва.

— Могу я чем-то помочь тебе? — спросил он.

Она тоже села, закрыв лицо руками.

— Кальв поспешил уехать, — сказал он.

Она понимала, что он думает над тем, что заставило Кальва так поспешно уехать, и считает его отъезд причиной ее отчаяния. И она посмотрела на него сквозь слезы.

Вид у него был выжидающий. И она знала, что если она расскажет ему о том, что произошло, он потребует изгнать Одина.

И тут она вдруг поняла, что не хочет и не может говорить с ним об этом; она не решится потерять Эльвира, когда он, наконец, вернулся к ней.

— Да, — сказала она, вытирая слезы, — Кальв поспешил уехать.

При этом она почувствовала страх перед муками ада; ей показалось, что она видит священника Освальда на хорах, как это было во время освящения церкви; он стоял с закрытыми глазами, говоря о страшных муках ада, ожидающих грешников.

Никогда раньше у нее не было такого страха перед преисподней. У нее был страх перед очистительным огнем, но мысль о том, что ее ожидает вечное проклятие, никогда не приходила ей в голову. Если она и грешила раньше, то делала это необдуманно, всегда чувствуя, что, стоит ей набраться мужества, чтобы рассказать обо всем священнику, как Бог смилостивится над ней.

Теперь же она чувствовала, что сам дьявол поднимает в ней бунт против Бога. Бог отнял у нее Эльвира, оставил ее одну, словно потерпевший крушение корабль в штормящем море. И теперь, когда Эльвир вернулся, он требует, чтобы она прогнала его. Но она не желает этого, даже если в облике Эльвира ей является сам дьявол!

Энунд молча смотрел на нее; она не знала, что на лице ее написаны все ее чувства, пока он не сказал:

— Что-то мучает тебя. Расскажи мне все от начала и до конца.

— Нет, — ответила она, вставая.

Энунд тоже встал, и они вместе вышли из церкви. И когда они прощались, чтобы отправиться каждый в свою сторону, на переносице у священника обозначилась глубокая складка.

В последующие дни священник Энунд чаще обычного захаживал в Эгга. Но Сигрид всячески избегала его, к тому же она перестала ежедневно посещать церковь.

Священник заметил отсутствующее выражение ее лица, словно она ходила во сне. И если он неожиданно разговаривал с ней, она сначала смотрела на него невидящим взглядом, а потом, словно проснувшись, отвечала.

На четвертый день он застал ее одну. Она сидела в старом зале перед ткацким станком, с полузакрытыми глазами, не замечая его; выражение ее лица и движения рук наводили на мысль о том, что она беседует с кем-то.

Энунд не на шутку испугался: она могла разговаривать с троллем. И он схватил висящий на стене меч.

— Вот имя Иисуса! — воскликнул он и занес над нею меч. Она вскочила с криком:

— Дьявол бы побрал тебя, Энунд!

Не отдавая себе отчета в своих действия, он бросился к ней и дал ей пощечину. А потом стоял и переводил взгляд с ее покрасневшей щеки на свою руку.

— Твоими устами говорит тролль, — сказал он.

Некоторое время она сидела, как парализованная, тяжело дыша. И когда она, наконец, заговорила, она смотрела мимо него, и в голосе ее звучала угроза:

— Оставь меня в покое! Ты думаешь, я не замечаю, как ты преследуешь меня?

вернуться

2

25 июля.