Язва - Хеннеберг Натали - Страница 9

— Почему вы прилетели в этот ад?

— А ты думаешь, что в Риме или Париже лучше? — спросила она язвительно.

— Люди мрут, как мухи, если только их не убивают. А что, я сказала нечто запретное? А ты сам, чем ты здесь занимаешься? Я думала, что ты на одной из планет Арктура, туда мы и направляемся.

— Ты забываешь, что здесь моя мама…

— В колонии зараженных радиоактивными элементами, конечно же? Меня тоже постоянно тестировали. Но это все такая ерунда…

Казалось, что он не слышит ее. Он спросил:

— А Элла с вами?

— Нет, к счастью, нет. — Она ущипнула меня, чтобы я молчала. — Эта идиотка родила… радиоактивного ребенка. К тому же, я тебя предупреждала, твоя семья мне надоела! Там мать, здесь Элла! У меня виза на Сигму Арктура, самую подходящую из земных колоний — ведь у меня дочь, которая… ну, не будем об этом. Да, это и твоя дочь. Нет, не может быть и речи о твоих домочадцах. Завтра этот чертов двигатель починят. А мы сможем, я думаю, найти комнату в отеле этого сумасшедшего города. А завтра… завтра будет видно.

— Что ж, ты права, — сказал отец, подняв нашу сумку. — Можно, конечно, найти комнату в отеле и даже целые пустые отели. На Уране это единственное, что можно найти…

Беглецы направились к куполу. Мы пошли за ними. Под куполом мы обнаружили славный городок. Местность напоминала земную, за тем исключением, что в садах росли амбра и индиго, а гидропонные бассейны кишели пурпурными водорослями. Низкие домики утопали в оранжереях. Отец объяснил нам, что растения жизненно необходимы, ведь атмосфера Урана, состоящая из аммиака и метана, непригодна для жителей Земли. К тому же, ее постоянно потрясают страшные ураганы. И в самом деле, за светящимися стенами проносились ужасные вихри, и их воронки, казалось, соединяли планету с самой бесконечностью…

Воздух под куполом был свеж, повсюду благоухали розовые мимозы и деревья, похожие на эвкалипты. Мы подошли к первым жилым домам, и даже мать умолкла, настолько это было впечатляюще: город был пуст. Абсолютно.

Мертв.

Мы вошли в первый попавшийся особняк — большой и красивый. Он тоже был пуст. Отец объяснил, что так повсюду. Сам он прилетел часов десять назад, но так никого и не встретил, кроме охранников на космодроме, они загоняли беглецов обратно на корабли… Можно было свободно ходить по всему дому. Что мы и сделали. В пустых комнатах тонкий слой пыли покрывал мозаику, раскрытые книги, увядшие цветы в хрустальных вазах. Казалось, дом покинут только что, еще подавалось электричество, а в холодильниках лежали продукты.

— Ох, уж эти провинциалы! — ворчала мать, откидывая взглядом залы, отделанные драгоценными камнями. — Надо же, и они стали жертвами! И героями! А ведь они жили припеваючи…

— Ты забываешь, что они подвергались постоянной опасности нападения!

— А на Земле?!

Тут и другие беглецы стали занимать дома. Они радостно растекались по улицам, засаженным экзотическими деревьями и цветами. Истощенные, обессилевшие, волоча за собой своих малышей и свои скромные пожитки, они заполняли светлые домики. Слышался смех и радостные возгласы. Дети начали играть с брошенными игрушками.

Очень скоро выяснилось, что эти «ваньки-встаньки» и «ихтиозаврики» были полыми внутри (как и мой тиранозавр) и набиты деньгами, драгоценными камнями и документами… Всем этим бесполезным грузом, без которого нельзя ни дышать, ни двигаться в цивилизованном мире! Жители Урана были уже давно готовы к… к тому, что произошло!

Взрослые отобрали игрушки и заперли их. Все-таки они немного опасались. А если «те» вернутся?.. Но состояние эйфории было всеобщим. Подумать только: из кранов текла горячая вода! А в шкафах лежало чистое постельное белье! После всех этих ужасных дней, этих ночей — постельное белье! После всех этих ужасных дней, этих ночей на ревущих космодромах, после бегства на кораблях, набитых так, что они готовы были лопнуть, и после отвратительной интермедии на Сатурне… они наконец-то перевели дух! Должно быть, город был оставлен жителями в панике, все постройки были невредимыми. Если эти люди вернутся, им все объяснят…

Отец был хмур. Он посетил колонию радиоактивных. Эти люди утверждали… Но кто будет слушать радиоактивных? Мама обнаружила в шкафах целый ворох радужных туник по последней моде, золотые котурны и парики — розовые, пепельные, оливковые… Она начала примерять их перед зеркалами. Отец поцеловал ее, потом они зашептались. Конечно, ведь они были такими молодыми…

Я довольна, что в моей памяти моя мать, которая не любила меня (она не любила никого, кроме себя) осталась именно такой: в золоте и жемчуге, в котурнах с крылышками, восхищенно глядящая на себя и свою прическу в серебряном зеркале…

Я играла с куклой, которую назвала Юрием.

И пришла ночь. А ночью под планетарным куполом две трети освещения погашены. Полумрак стал каким-то неверным, обволакивающим. На город опустилась невероятная тишина: на поверхности Урана не было заводов, не было ничего такого, что могло бы ее нарушить. А завывания ураганов не проникали через стены купола.

И тогда мы услыхали… Да, я забыла сказать о том, что в городе все же кое-что не работало — движущиеся тротуары и эскалаторы. Потом я поняла: их выключили специально, чтобы помешать бегству… Итак, в тишине, казавшейся космической, мы услыхали откуда-то издалека — шаги… шаги… шаги! Неожиданно погасли все огни, и стали слышны глухие удары, глухой стук в двери вдоль улиц; он отдавался эхом сто, тысячу раз. Сначала далеко, очень далеко, потом все ближе и ближе…

— Это жители возвращаются, — сказала моя мама довольно неуверенно. — Все те, кто покинул город…

Потом раздался первый страшный крик. И первый огненный залп. А потом застучали и внизу — в нашу дверь…

…Ночь. Ночь, озаренная пламенем. Город, превращенный в ад. Кто-то сказал: «Мы в аду. Это Ночные…»

Но никто не видел то, что вижу я в темноте: черные, фосфоресцирующие силуэты быстро заполняют весь дом. Вооруженные огнеметами, излучателями, дезинтеграторами. Но кожа у них не черная — с головы до ног они затянуты в черный пластик. Это как кошмарный сон — хочешь проснуться и убедиться в том, что на самом деле всех этих ужасов нет, но ничего не получается — проснуться невозможно… Но это не люди. Не думающие и чувствующие существа. Не потому, что у некоторых щупальца и перепончатые крылья. А потому что…

Нет, я не могу это выразить.

Они излучают ужас.

Захватив дома, они выгоняют беглецов на улицы, сгоняют их в стадо. Несомненно, они кого-то или что-то ищут… Их мертвенно-бледные лица с закатившимися зрачками, как это было с тетей Эллой, наклоняются вплотную, рассматривают лица пленников. Мама, сверкая своими драгоценностями, подталкивает меня вперед, и тут до меня доходит, что пора уносить ноги. Толпа незнакомых людей оттирает нас от отца, мое лицо находится на уровне их колен, и их прерывистые, приглушенные голоса слышны где-то у меня над головой:

— А, и вы здесь!

— Да, видите, никто не может этого избежать…

В этой толпе были астронавты, покорители космоса в наручниках, женщины, дети, старики. Разыгрывались гнусные сцены: летные знаки отличия срывались и топтались ногами, приклады обрушивались на залитые кровью лица… А потом хлестнули лучи пламени, рассекая жалкое стадо. Моя мама вскрикнула: черный коготь вонзился в ее обнаженное плечо, и я увидела отца, неожиданно появившегося из мрака. Его юное лицо было залито кровью. Я хотела крикнуть им: «Спрячьтесь, исчезните в ночи, не время играть в благородство, мы попали в злосчастную полосу времени!»

Я не успела. Неожиданно мама вытолкнула меня на свет.

«Вот моя дочь, она чудовище, возьмите ее!!!» — кричала она.

А может быть, она не крикнула, а только подумала?.. Но мне и этого хватило. В голове у меня бились все эти крики, предсмертные хрипы, ужасные мысли… Я вывернулась, упала посреди лучей пламени, инстинктивно поползла в сторону, в темноту…

Вдруг надо мной склонилась чья-то тень. Чей-то голос (или мысль?) прошептал мне в ухо: «Обними меня за шею». Я послушалась. Зрачки у меня остановились от ужаса, но видела я все вокруг довольно ясно: полусгоревшие тела — они извивались, как раздавленные слизняки, волосы горели, как факел; розовую желеобразную массу на мостовой, которая еще дышала… «Держись крепче за, шею…» Я видела и его самого. Он не был похож на человека — скорее, на статую из хрусталя и льда. Его космическая форма была белого цвета, а волосы искрились. В этой толпе, подгоняемой безжалостным пламенем, где друзья были разъединены и не могли помочь друг другу, где матери отрекались от своих детей, в свалке, где слабые были растоптаны толпой, этот чужак продвигался как-то очень быстро, с маленькой девочкой, повисшей у него на шее, словно ягненок…