Черная сделка - Зверев Сергей Иванович - Страница 12

– Пошли дальше, тут все равно не спрячешься, – окончательно определился прапорщик.

В этот момент на него начала пикировать стайка разъяренных ос. Прапорщик отпрянул от дупла.

– Вперед! – «поводырь» хлопнул ладонью овчарку по загривку.

Собака по грудь провалилась в болото и почти вплавь направилась к следующему островку, потянула за собой привязанного к ней человека.

За ними похлюпал сапогами по мокрому мху и прапорщик.

Когда голоса солдат и лай овчарок почти затихли в глубине леса, в темноте этого дупла, прямо за осиным гнездом – сверкнули белки глаз. Глаза пару раз моргнули, и из дупла показалась голая, шоколадного цвета нога. Большой палец ноги нащупал плотную кочку. Нога полностью опустилась на ступню...

Из дупла осторожно вылез Медведь – старшина спецназа ВДВ Владимир Локис. Он был блестящий, коричневый и полностью голый. В руке он держал пакет с одеждой. В кармане куртки лежал фотоаппарат-зажигалка.

Локис положил пакет на кочку, бултыхнулся в теплую болотную воду.

Эту сосну с огромным дуплом и осиным гнездом Локис увидел еще утром. А двумя часами раньше на заливном лугу он наткнулся на бесхозный «Кировец». Где был тракторист – неизвестно, может быть, в ближайшей избушке, отсыпался после бурно проведенной ночи с друзьями. Однако Локиса это ничуть не интересовало.

Заметив перед собой милицейскую облаву, десантник быстро отступил. Возле «Кировца» Локис скинул с себя всю одежду и остался в чем мать родила. Он слил солярку, соскреб с рессор солидол, хорошенько обмазался им. И нагишом, словно папуас из Папуа Новой Гвинеи, бросился бегом к сосне с трухлявым дуплом. Локис отлично знал, что осы не выносят запаха солярки и солидола. До подхода эмвэдэшников он успел спрятаться и затаиться. Однако несколько злобных ос все-таки воткнуло ему в плечо свое жало. Но ведь осы – не пчелы, не глупые камикадзе, осы жало в теле жертвы не оставляют. Локис-Медведь умел терпеть боль. И, слава Богу, у него не было аллергии на яд диких ос. Тяжелей было мерзнуть, стоя по пояс во влажной трухе, и сдерживать дыхание, когда в дупло к нему совала черный мокрый нос немецкая овчарка. Десантник был чрезвычайно благодарен милицейскому прапорщику, когда тот скомандовал: «Всем назад!»

Вокруг Локиса в болотной воде пошли радужные круги от солидола и солярки. Вода хоть и была теплая, но не настолько горячая, чтобы легко было смыть жирное смазочное масло, похожее на коричневый маргарин. Локис огляделся по сторонам, нашел мыльные цветки, растер зеленый лжеплод на плечах, животе, локтях, ногах. Солидол стал постепенно смываться.

Наконец Локис натянул на себя свою, вполне сухую, одежду.

Теперь он мог спокойно идти своей дорогой. Поскольку путь его проходил по местности, уже «прочесанной» милицией, опасности быть замеченным и пойманным для Локиса-Медведя должно было быть гораздо меньше.

12

На берегу реки в туристическом трейлере вокруг электрической плитки на раскладных тряпичных табуретках сидели Антон, Николай Прокопьевич и Веник Огнеметчик. Возле окна, нервно поджав губы, стояла Вероника. На плите, расположенной на полу посреди комнаты, в турке готовился кофе. Его аромат перебивал запах, исходящий от разбросанных по трейлеру вещей «черных копателей»: стоптанных, заляпанных грязью сапог, дырявых носков, растянутых спортивных штанов, заплесневевших целлофановых мешков, ящиков со ржавыми железяками, добытыми из земли.

– Хорошее кофе, – похвалил Антон.

– Может, хороший? Да ерунда, – ответил Веник Огнеметчик. – Самый ароматный кофе – индонезийский. Его ягоды скармливают диким кошкам, и следят, когда кофейные бобы из кошек выйдут.

– Это как, выйдут? – переспросил Николай Прокопьевич.

– Как, как, каком... – возмутился от такого непонимания Веник Огнеметчик, – Кофейный боб в кишечном тракте этих кошек не переваривается, а только подвергается термо-химической обработке. Потом индонезийцы эти бобы собирают.

– Хорош заливать, – встрял Антон, – кто будет в кошачьем дерьме копаться, чтобы пару кофейных зерен раздобыть!

– Мы же тоже за деньги копаемся, – парировал Веник Огнеметчик.

– Извини, ну не в дерьме же! – вспылил Антон.

– И сколько же баночка такого, прости Господи, дерьмового кофе стоит? – спросил Николай Прокопьевич с неподдельным интересом.

– Больше тысячи долларов!

– Отдавать тысячу долларов, чтобы выпить отвар из сранья... – Антон сплюнул на пол.

Вероника отвернулась и уставилась в окно.

– Гордая, не хочет кофе для бундэсов варить.

– Прокопыч, не тронь ты ее, – вмешался Веник Огнеметчик. – Я им сам сварю. По-турецки, с перцем и гвоздикой. Выпьют – глаза на лоб полезут.

– Веник, ты нам на раскопках нужен, – сказал Антон. – Вероника же не зря немецкий столько лет изучала. Теперь нам необходимы ее профессиональные навыки.

– Я не училась костями торговать! – не оборачиваясь, с вызовом сказала Вероника.

– Не костями, а прахом покойных. И не торговать, а передать. Если хочешь, ты можешь от своего вознаграждения отказаться. А я в этих лесах, даром корячусь, что ли? И вот Веник тоже. Каждый день жизнью рискуем!

– Да-да, Вероничка, – подтвердил Веник Огнеметчик. – Тут на самом деле столько мин, неразорвавшихся снарядов.

– Это же не просто так, – вступил в разговор Николай Прокопьевич.

– Война давно закончилась. Но сама знаешь, – опять заговорил Антон, – пока не похоронен последний солдат, пока его душа не успокоилась, дух войны витает над нами! Ты пойми, мы ведь за полное примирение народов. И, как я уже сказал, мы не продаем кости, мы просто берем плату за работу и риск.

– Весной Гоша Разрыхлитель ящик с гранатами нес. Что-то там перегнило. Так ничего от Гошки не осталось. А дома мальчик и девочка, и жена безработная, – Веник Огнеметчик состроил слезливое выражение лица. – Я ей часть своего вознаграждения отдам.

В благородство своего дяди Вероника не очень-то верила, а вот Венику, Вениамину, девушка симпатизировала. Образованный, начитанный, в Интернете разбирается. Такой не может быть неблагородным.

– Хорошо, если они мне тоже что-нибудь дадут, я свою часть отдаю Гошиным детям, – наконец согласилась Вероника.

– Мы тоже не оставим семью своего коллеги, – признался Антон.

– Кофе! – вскрикнула Вероника и бросилась снимать турку с плиты.

Вероника не успела. Мелкие кусочки молотого кофе вперемежку с водой пролились на спираль. Плитка зашипела. «Домик на колесах» наполнился терпким запахом жареного кофе.

То, что осталось в турке, Вероника разлила в пластмассовые стаканчики, стоявшие возле плитки на полу. Хватило всего на две порции.

– Вообще-то, я варю кофе с сахаром, – сказала Вероника. – Кому?

– А это случайно не индонезийский кофе? – поинтересовался Николай Прокопьевич.

– Нет, – заверил Веник Огнеметчик. – Я купил «Якобс», правда, украинской фасовки. Там может быть какой угодно сорт.

– Ничего, в лесу и такой сойдет, – сказал Антон. – Если что, скажем бундесам, что это эрзац-кофе времен Великой Отечественной. Для них же это еще и туризм...

– А ты будешь? – спросил у него Веник Огнеметчик.

– Нет, я не хочу. Давай-ка, Колян, по сто грамм, типа «фронтовых»....

– Хорошо, – согласился Веник Огнеметчик. – Тогда мы с Вероникой попьем кофейку.

Антон открыл шкафчик, где стояла открытая бутылка «Русской». Налил в пластиковые стаканчики водки.

– За успех предприятия, – предложил Антон. Он поднял свой стаканчик, чокнулся со стаканчиком Николая Прокопьевича.

Веник Огнеметчик поднес свой стаканчик с кофе к стаканчику Вероники и молча, глядя ей прямо в глаза, чокнулся с ее стаканчиком.

– Это же кофе... – зарделась девушка.

– Ничего, этим его не испортишь, – Веник Огнеметчик улыбнулся – у него была весьма притягательная для молодых барышень улыбка.

Николай Прокопьевич неодобрительно посмотрел на Веника Огнеметчика. Парень заметил это и скосил глаза в свой стаканчик: