Идеальный любовник - Лоуренс Стефани - Страница 36

— Ребенок не от Генри.

— Я догадываюсь.

Порция взглянула на Саймона и нахмурилась:

— Почему?

Он скривился:

— Я полагаю, она и Генри уже давно живут врозь. — Чуть поколебавшись, он добавил: — Подозреваю, что разговор между Генри и Джеймсом, который мы подслушали в тот вечер, касался проблемы возможного развода.

— Развода?

Порция ошеломленно посмотрела на Саймона, ведь развод означал скандал, и в этом случае Китти подвергнут остракизму.

— Интересно, знает ли Китти… — После небольшой паузы она продолжила: — Только что я слышала, как миссис Арчер и Китти обсуждали эту проблему. Говорили о том, что Китти намеревается делать.

Это был не его ребенок, однако у Саймона заныло в груди.

— И что она предлагает?

— Она не хочет ребенка. Она боится растолстеть и… Я думаю, она не хочет ничего, кроме получения захватывающих ощущений, для чего, по ее мнению, она создана.

Это было выше понимания Саймона. У него было множество сестер, как старших, так и младших, и он полагал, что имеет некоторое представление о женской душе. Однако понять Китти он был не в состоянии.

Порция повернулась и пошла дальше. Саймон последовал за ней. Он понимал, что Порция продолжает размышлять о том, что ее беспокоит. Когда они вышли на последний отрезок тропы, шедшей по гребню холма, который возвышался над деревней Эшмор, Саймон увидел, что вертикальная складка между бровями Порции не исчезла. Он остановился и дождался, когда она это поняла, и вопросительно посмотрел на нее.

— Что происходит?

Она некоторое время молча смотрела ему в глаза, затем ее губы дрогнули, и после короткой паузы она сказала:

— Обещай, что не будешь смеяться.

Глаза Саймона округлились от изумления. Нахмурившись, она отвела взгляд и медленно пошла вперед, Саймон поспешил следом.

— Я думала… а я… потом, впоследствии… одним словом не сделаюсь ли я такой, как Китти?

— Как Китти? — В первое мгновение Саймон не мог понять, что Порция имеет в виду.

Она еще сильнее нахмурилась:

— Как Китти… с ее любовью к сильным ощущениям.

Он остановился, Порция тоже.

Он не смог сдержаться и рассмеялся. Даже гневный блеск в ее глазах не мог его остановить.

— Ты обещал! — Она ударила его в грудь. Это не только не помогло — наоборот, он безудержно расхохотался.

— Ты!.. — Порция снова ударила его.

Саймон поймал ее руки, сжал их в своих ладонях. Посмотрел на ее лицо, увидел в ее глазах нешуточную тревогу и смятение — и сразу посерьезнел.

— Ты никогда не станешь такой, как Китти. — Однако его слова Порцию не убедили. — Поверь мне — это невозможно! Нет ни малейшего шанса!

Прищурив глаза, она смотрела на него изпод черных ресниц.

— Откуда ты знаешь?

— Ты не Китти, — убежденно проговорил он. — Ты никогда — слышишь, никогда! — не сможешь вести себя так, как она.

Порция все еще сомневалась.

Внезапно Саймон до конца понял, о чем они говорят. У него перехватило горло, когда он осознал: она… они оба стоят на краю обрыва. И он знал, что она долго и много думала, прежде чем отдаться ему.

Хорошо зная ее, зная ее любопытство, ее своенравное желание все познать, он был уверен в ее окончательном решении. Даже в самом фантастическом сне Саймон не мог себе представить, чтобы Китти преодолела этот барьер.

Он посмотрел Порции в глаза, она встретила его взгляд. Глаза у нее были темные как ночь, и в них можно было прочитать лишь только очень сильные эмоции. Сейчас они затуманились неуверенностью — неуверенностью, направленной на себя, а не на него, как он мог бы ожидать.

Саймон почувствовал ее сомнения и инстинктивно отреагировал:

— Верь мне. — Он еще крепче сжал ей руку, затем поднес по очереди ее руки к своим губам. — Просто поверь мне.

Глаза Порции сделались огромными. Она спросила:

— Но почему ты так уверен?

— Потому что… — Саймон словно утонул в ее глазах, понимая, что должен говорить абсолютную правду, но не мог найти слов, чтобы выразить мысль. — То, что происходит между нами, и то, что может произойти, не изменит тебя, не превратит в другого человека.

Порция нахмурилась, но не потому, что отвергала его мысль, а потому, что размышляла над его словами. Саймон позволил ей освободить руки из его ладоней; повернувшись вполоборота, девушка стала смотреть на поле невидящими глазами.

Постояв с минуту, Порция повернулась и направилась к площадке обозрения. Саймон пошел за ней. На площадке она остановилась, Саймон замер в двух футах от нее, сунув руки в карманы, и ждал.

Он не осмеливался ни дотронуться до нее, ни оказать какоелибо давление.

Порция перевела взгляд на его фигуру, словно оценивая напряжение, скопившееся в каждом его мускуле. Затем подняла голову и, вскинув бровь, произнесла:

— Я думала… ожидала, что ты будешь более решительным.

Саймон молча покачал головой, затем после паузы сказал:

— Решение за тобой. Это ты должна его принять.

Наверное, она хотела спросить почему — он понял это по ее глазам, но, поколебавшись, она отвела взор.

Минутой позже Порция повернулась и пошла прочь, Саймон последовал за ней, нагнув голову под деревянной аркой. Их путь лежал к ГлоссапХоллу.

Они шли в молчании — в уже привычном для них непринужденном молчании. Оба чувствовали присутствие друг друга, и в то же время каждый был занят своими мыслями и знал, что другой не обидится.

Саймон думал о них обоих. О том, что происходит между ними; что это происходящее углубляется и развивается в таком направлении, какого он не ожидал. Кудато уходят былые инстинкты, диктовавшие, что он должен оказывать давление, брать, хватать, предъявлять свои права. И он должен радоваться, что к физическому притяжению примешиваются другие чувства.

Саймон с самого начала понимал, что завоевать ее доверие к нему в такой степени, чтобы она приняла его в качестве мужа, будет неимоверно трудной задачей. Если учесть, что все нынешние события происходили на фоне разрушения брака Генри и Китти, то это создавало неожиданные повороты в сценарии и заставляло его принимать во внимание такие моменты и нюансы в чувствах, на которые он раньше не обратил бы особого внимания.

Взять, например, тот факт, что он доверял Порции полностью и безоговорочно. Поэтому мысль о том, что она может превратиться во вторую Китти, ему показалась настолько смехотворной, что он не мог сдержаться. Она никак не могла стать такой, как Китти. Он непоколебимо верил в ее силу.

Раньше Саймон и подумать не мог, что это качество так уж необходимо для жены. Сейчас же он осознал, насколько оно ценно.

Они дошли до сада и обсаженной глициниями дорожки. Впереди показался дом.

Саймон положил ладонь на ее руку и замедлил шаг. Порция остановилась и повернулась к нему лицом. Он переплел пальцы с ее пальцами, заглянул в сумрачные глаза девушки.

— Могу твердо пообещать тебе только одно. — Саймон поднес ее руку к своим губам и поцеловал в ладонь, продолжая смотреть ей в глаза. — Я никогда не сделаю тебе больно.

Она молча, не моргая и не двигаясь, смотрела в его глаза. Затем вздохнула и наклонила голову.

Положив ее ладонь на сгиб своей руки, Саймон направился к дому.

Это на самом деле было ее решение. Порция испытала облегчение, когда он это увидел и принял. С другой стороны, она не понимала, как воспринимать такое нехарактерное для него великодушие. Ведь он явно хотел ее, испытывал к ней влечение, и Порции требовалось объяснение причин его сдержанности и терпения.

Чуть позже в тот же вечер она стояла перед окном и размышляла о том, чем это может объясняться. И как это может отразиться на ее решении.

В гостиной Саймон, улучив момент, тихонько сообщил, какую спальню ему предоставили, если ей интересно это знать. Если бы она почувствовала, что он оказывает на нее давление, она бы проявила строптивость, но одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что он пресекает малейшие поползновения со своей стороны на этот счет.