Странствие Парка - Патерсон Кэтрин - Страница 13

Парк вдохнул кристально чистый воздух. До этого он никогда не встречал летний рассвет на улице. Здесь явственней слышались утреннее кудахтанье и гомон животных. Из будки вприпрыжку прибежал Джуп и обнюхал руку мальчика. Пес наклонил голову, чтобы Парк погладил его.

— Умница, — прошептал мальчик, — хороший пес.

Джуп завилял хвостом. Парк вдохнул полной грудью. В утреннем воздухе не было зла. Мальчик выпрямился.

Я спущусь вниз мимо хижин и обойду свои владения прежде, чем отведаю пищи. Сенешаль, бесспорно, прекрасный управляющий, но сердца крестьян наполнятся радостью при виде их господина, вернувшегося из странствия. Он кивнул и дотронулся до своего благородного лба, приветствуя молодую девушку, собиравшую яйца, и юношу, который нес еду свиньям. Он остановится и поздоровается с крестьянами, шедшими на пашню, а потом спустится к источнику напиться дивной прохладной воды.

— Когда хозяин в замке, — скажут крестьяне, — он начинает каждый день глотком воды из источника.

Проходя мимо свинарника, Парк увидел, как свиньи вразвалку побежали к кормушке, толкаясь перемазанными в грязи тушками и повизгивая в предвкушении еды. Он поклонился.

— Увы, бедные хрюшки, — произнес Парк, кивнув головой Джупу, и сочувственно засмеялся. Пес непонимающе посмотрел на мальчика.

Сейчас Тхань не увидит, как он перелезает через забор, но с ним собака, поэтому Парк аккуратно открыл ворота, пропустил пса, со знанием дела прошел сам и вернул проволочное кольцо на место.

Один. Два. Три. Он быстро выпрямлял руки. Четыре. Пя-ааать. На шестом Парк с трудом поднял бедра над травой, а на седьмом упал носом в траву, тяжело дыша. Наверно, нужно делать все медленней, чтобы добраться до сотни. Ему бы упражняться весь год, а не сидеть за книжками все время. Сколько раз Грег это повторял! И он прав. Что толку быть большим для своего возраста, если ты слишком слаб, чтобы играть за футбольную команду?

Холодная вода пробиралась под футболку, Джуп тыкался носом в шею. Парк встал, быстро огляделся вокруг: не видел ли его кто-нибудь. Потом почесал Джупа за ушами и пошел по траве к домику над источником.

Он уже положил руку на ручку двери, как вдруг услышал звук. Внутри кто-то был. На часах еще нет половины шестого утра, а внутри кто-то безутешно рыдал. Это могла быть только Тхань. Как ни сложно представить эту маленькую грубиянку плачущей, но это точно была она. Джуп завыл. Парк поднял руку, чтобы успокоить собаку, но поздно. Девчонка распахнула дверь так резко, что и он, и Джуп чуть не упали внутрь через порог.

— Ты! — закричала она. — Что ты тут делать? Мой место! Ты не подглядывать! Не подглядывать!

Она замахнулась рукой, словно хотела ударить Парка, он отстранился, и она упала на колени и снова заплакала от ярости и обиды.

Ему было ее и жалко, и нет. Все-таки она была с ним слишком груба.

— Послушай, — начал он самым мягким тоном, какой только мог представить, — не переживай. Я никому не скажу, что видел тебя.

Но она продолжала рыдать и бить кулаками по земле.

— Зачем прийти? Зачем ты прийти?

На ферму? К источнику? Что она имеет в виду?

— Попить воды, — ответил Парк. Это казалось самым подходящим ответом.

— Врать! Врать!

— Я рано проснулся, — в голосе звучало раздражение. — И захотел пить.

Он обошел девочку и зашел внутрь, толкнув за собой дверь, чтобы она закрылась.

Чокнутая! Да кто она такая, чтобы называть его лжецом!

Он присел на край желоба, чтобы собраться с мыслями. Он не уступит ей домик над источником. Он ей не принадлежит.

И если нужно, я вызову черного рыцаря на поединок чести, и один из нас навсегда останется на поле битвы, разве что смерть унесет его в своем паланкине. Ибо я не попрошу пощады, и сам буду разить противника без всякой жалости…

Словно в ответ на его мысли, девочка распахнула дверь с такой силой, что та ударилась об стену домика и он задрожал.

— Что ты делать? — требовательно спросила она.

— Хочу попить воды. Я тебе уже сказал.

— Где твоя чашка?

— Я….

Она дернула головой.

— Дурак. Взять кокос.

— Я знаю о нем.

— Я показать, — она схватила скорлупу кокоса с полочки над трубой. — Двигаться.

— Я знаю, как зачерпнуть воды.

— Двигаться, ты толстый, я сказать. Я показать.

Парк встал и вышел из домика. Он пошел вдоль дороги. Джуп остался стоять, переводя взгляд с открытой двери на мальчика и обратно, словно зритель на теннисном матче. Парк свистнул.

— Пошли, Джуп.

Пес на секунду задумался, а потом побежал к мальчику. Парк расправил плечи. Интересно, она видела? Конечно, видела. Он повернулся к домику спиной и пошел обратно, не оглядываясь. Пусть знает.

Когда Парк дошел до железных ворот, он передумал.

— Джуп, стоять, — скомандовал он и побежал к большому коровнику, где скорее всего Фрэнк доил коров в одиночестве.

— Можно, я помогу? — Парк старался говорить искренне, но тихо, чтобы не потревожить животных.

Фрэнк улыбнулся в ответ.

— Конечно. Иди помой руки и возьми табуретку. Я научу тебя.

Парку неожиданно понравилось, как Фрэнк это сказал.

— Смотри сюда. Ты слегка сжимаешь тут сверху и потом как бы выдавливаешь молоко. Попробуй.

Пятнистое вымя оказалось теплым и неожиданно шершавым на ощупь. Он сжал и потянул. Ничего не произошло.

— Не переживай, — подбодрил Фрэнк, — ты приноровишься. Попробуй еще.

Он сжимал и тянул, сжимал и выдавливал, сжимал и дергал и наконец-таки увидел тонкую белую струйку.

— Получилось! У меня получилось!

Корова топнула ногой и хлестнула его хвостом по лицу.

— Ш-ш-ш, тише, — произнес Фрэнк. — В следующий раз постарайся, чтобы молоко попало в ведро, и все будет отлично.

На большом ботинке дяди рядом со шнурком в трещинке красовалась маленькая молочная лужица. Парк уставился на нее. Он не мог произнести ни слова. Он залился краской. Фрэнк тряхнул ногой.

— Не беда, попробуй снова.

Не поднимая глаз, мальчик потянул вымя. Опять ничего. Ему стало жарко. Он схватил вымя правой рукой и дернул левой. Молоко полилось, но корова дернула ногой и снова ударила хвостом.

— Мягче, — посоветовал дядя. — Немножко терпения.

Парк услышал, как сзади открылась и закрылась дверь. Уголком глаза он заметил, что Тхань похлопала корову сзади, пододвинула табуретку и ведро. Пинг-понг, пинг-понг — ритмично, в две руки девочка начала доить.

— Легче, легче. Ласково. Но твердо, — голос Фрэнка у самого уха Парка аккомпанировал задорной ведущей партии: пинг-понг, пинг-понг. Все внимание мальчика было поглощено пятнистым выменем, из которого ему через раз удавалось выжать тоненькую струйку теплого молока в ведро Фрэнка. Он не позволит этой маленькой крысе — а как ее еще назвать? Крыса и есть! Даже в мыслях произносить это слово было приятно. Крыса. Крыса. Крыса. Он сжал вымя. Крыыыса. Потянул его вниз. Крыса, крыыыса, крыса крыыыса, крыса крыыыса.

— Одна рука, — пробормотала Тхань, — Он делать одна рука.

Фрэнк не обратил на нее внимания.

— У тебя хорошо получается, — похвалил он Парка, встал и взял табуретку. — Заканчивай здесь, я займусь следующей.

Парк счастливо кивнул. Крыса крыыыса. Крыса крыыыса. Пинг-понг слева от него превратилось в псссс-псссссс. В ведре у Тхань молоко уже закрыло донышко. Ну и пусть. Крыса, крыыыса. Обзывать Тхань про себя было так же приятно, как если бы он показал ей кукиш. Крыса, крыыыса. Он попытался доить левой рукой. Ничего. Правой у него получалось выжать хотя бы тоненькую струйку. Но ему очень хотелось сидеть и чтобы в каждой руке по вымени, поэтому он продолжал ритмично работать левой и правой, несмотря на то, что из вымени в левой руке в ведро не упало ни капли молока, а из правой лилась струйка не толще ниточки.