Власть женщины - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 2

Она видела своих будущих родственников насквозь. Снобы, возлагавшие большие надежды на женитьбу сына, вынашивавшие для него грандиозные планы, по крайней мере, в отношении невесты. Но Ральф во всем этом не участвовал. Он твердо стоял на собственных ногах, невозможно было поколебать его решение жениться на Стиви. Он не подчинился родителям и тем самым разрушил все их честолюбивые планы.

Слабое эхо далекого прошлого прозвучало в ее ушах. Стиви снова услышала аристократический английский выговор Брюса Джардина в дребезжащем от гнева голосе, когда он выплевывал в лицо сыну самые мерзкие слова, какие ей приходилось слышать в жизни. Слова, которые она никогда не забудет.

– Ради бога, сын, тебе же двадцать семь лет! К этому возрасту пора уже разбираться в таких делах! Неужели ты не мог переспать с девушкой так, чтобы она не забеременела? Тебе следует немедленно позаботиться о том, чтобы избавиться от последствий твоей глупости. Поговори с Гарри Аксвортом. Конечно, он мошенник, я первый готов это признать, и я не хотел бы, чтобы ты общался с ним, однако как раз благодаря этому он лучше всех подойдет для твоего дела. Он укажет тебе все, что надо. Уж он-то точно хорошо знает нужного доктора, который не побрезгует сделать простую операцию за пятьдесят фунтов.

Стиви ожидала Ральфа в огромном, подавляющем роскошью холле, сидя на краешке стула, ее руки дрожали, сердце ушло в пятки, а голос разъяренного Брюса Джардина доносился и сюда через закрытую дверь его кабинета.

Ральф ничего не ответил отцу. Он просто вышел из комнаты, обнял ее, успокаивая, и, поддерживая под руки, почти вынес из дома своих родителей на Уилтон-стрит. Лицо Ральфа было белым от ярости, и он молчал до тех пор, пока они не оказались у него в холостяцкой квартире в Мэйфере. Там Ральф сказал, как сильно любит ее и мечтает быть с ней рядом до конца своей жизни.

Две недели спустя они оформили свой брак в регистрационном бюро в Мэрибоне. Ей исполнилось всего шестнадцать, она была одиннадцатью годами моложе Ральфа и на пятом месяце беременности.

Родители Ральфа, страшно недовольные, выразили свой протест, не явившись на свадьбу единственного сына. Как и его сестра Алисия.

Но ее мама присутствовала. Ее красавица мать, Блер Коннорс, когда-то самая знаменитая модель в мире. Она стала супермоделью, когда это слово еще не было в ходу.

Маму сопровождал ее новоиспеченный супруг, Дерек Райнер, знаменитый английский драматический актер, которого все называли наследником короны Лоуренса Оливье.

После свадебной церемонии Дерек повел всех на ленч в «Иви», знаменитый лондонский ресторан, посещаемый театральной элитой. А затем молодожены отправились в Париж, чтобы провести там медовый месяц.

Брюс и Алфреда не общались с семьей сына, и Стиви с Ральфом жили друг для друга, отгороженные от мира.

Стиви вздохнула с сожалением. Она часто вспоминала выходные, которые они проводили среди вересковых пустошей Йоркшира. Это были счастливые дни, может быть, самые лучшие в ее жизни. Как грустно, что ничего нельзя вернуть или повторить, и ей никогда уже не быть такой веселой и беззаботной, как в дни ее юности.

«Я была так молода, – подумала она. – Почти девочка».

Но уже мать троих детей. Найгел родился, когда ей было семнадцать, а близнецы – Гидеон и Майлс – в девятнадцать.

Три детских личика предстали перед глазами, и улыбка оживила нежное лицо Стиви. Три светловолосых маленьких мальчика с глазами, голубыми, как незабудки. Сейчас уже взрослые мужчины. А она все еще не чувствует себя старой, ей только сорок шесть, хотя она уже два года, как бабушка, спасибо Найгелу.

Стиви тихо рассмеялась. Как часто ее принимали за сестру ее сыновей. Это всегда злило Найгела. Ему это не нравилось, а близнецы, наоборот, радостно поддерживали это заблуждение как только могли. Они были неисправимы: выдавали ее за сестру при каждом удобном случае, и им всегда удавалась эта безобидная шутка.

Гидеон и Майлс гордились, что она так молодо выглядит, восхищались ее стройной фигурой, энергией, жизнерадостностью. Найгел чувствовал обратное. Похоже, его раздражало все, связанное с ней. Маленькая морщинка пересекла гладкий лоб Стиви, когда ее мысли перешли к первенцу, но она поспешно прогнала недовольство.

Стиви любила своего старшего сына, но она всегда знала, что он очень похож на своего дедушку. А Брюс Джардин никогда не входил в число людей, которые вызывали ее восхищение. Хотя теперь, когда прошло столько лет, он вел себя по отношению к ней достойно. Особенно после смерти Алфреды. Но пока ее свекровь была жива, недовольство и неприязнь неизменно присутствовали в их отношениях.

Стиви вздохнула и повернулась к огню. Ее мысли снова унеслись в прошлое. Она вспомнила Брюса и Алфреду такими, какими они были тогда…

Через четыре года после того, как Ральф женился на ней, от лейкемии умерла его сестра Алисия. Старшим Джардинам пришлось пересмотреть ситуацию и пойти на компромисс. Ральф и Стиви были родителями их внуков, их единственных наследников, трех мальчиков, которые в один прекрасный день должны были пойти по стопам деда и отца и встать во главе лондонской ювелирной фирмы «Джардин», поставщика королевской семьи.

Естественно, они с Ральфом не устояли перед миротворческими пассами его родителей, хотя сдались неохотно и с большой долей тревоги. Но они приняли предложенную оливковую ветвь. Как и ожидалось, они оказались вовлечены в вечную борьбу со старшими Джардинами, которые пытались, хоть и безуспешно, взять на себя воспитание мальчиков.

Их спасением были отъезды в Йоркшир в Эсгарт-Энд, старый фермерский дом в вересковых пустошах Дэйла. Ральф и Стиви уезжали туда с мальчиками при малейшей возможности. Большой беспорядочный дом, где постоянно что-то нуждалось в ремонте, был их спасительной гаванью, чем-то вроде земного рая, местом, которое они называли своим настоящим домом.

Они любили свою квартиру в Кенсингтоне, она была просторной и удобной, идеальной для большой семьи. Но отчего-то Эсгарт-Энд значил для них намного больше. Стиви не смогла бы объяснить, что именно было на этой старой ферме такого особенного. Она могла просто сказать, что там было много любви и смеха. И какой-то особенной теплой радости.

Стиви и сейчас, как все эти годы, считала, что это давал им Ральф. Это его доброта. Он был очень хорошим человеком, другого такого она и не знала. Он был полон доброты и сочувствия. В его сердце находилось место для всех.

В этой радости и гармонии они жили до самой смерти Ральфа. Ему исполнилось только тридцать четыре. Еще совсем молодой.

Стиви стала вдовой в двадцать три года.

Тогда и начались ее неприятности.

Причиной их, конечно, стали родители Ральфа. Пытаясь убрать ее с дороги, не сочувствуя обрушившемуся на нее несчастью, они старались отнять у нее детей. Довольно глупая затея. Им не на что было опереться. Стиви была прекрасной матерью, просто образцовой, без единого пятнышка на своей репутации, не замешанной ни в каких скандалах, не совершившей ни одного дурного поступка.

Лучший друг Ральфа, Джеймс Аллертон, который был его адвокатом, после смерти Ральфа стал адвокатом Стиви. Именно к Джеймсу она обратилась, когда Брюс и Алфреда начали предпринимать шаги против нее.

На встрече с родителями Ральфа Джеймс практически рассмеялся им в лицо и послал к черту. Безусловно, все внешние приличия при этом были соблюдены. На стороне Стиви был не только закон: ее права как нельзя лучше подтверждались завещанием Ральфа, из которого однозначно следовало его отношение к жене. Он выразил там свою любовь и уважение, не говоря об уверенности в том, что Стиви прекрасно воспитает его сыновей. Ральф оставил ей все, чем владел, и обеспечил таким образом ее полную финансовую независимость. Поэтому, в конце концов, она стала абсолютно независима от его родителей.

Наследство, полученное им от его дедушки и бабушки, Ральф завещал сыновьям и сделал Стиви распорядительницей и душеприказчицей своего завещания.