Кровь отверженных - Слотер Карин - Страница 44

– Он знает, что Дженни хотела убить Марка. Это всем известно.

– Я хочу сказать: знает ли он, что мы подозреваем Марка в отцовстве?

Лена вскинула брови.

– Мы разве подозреваем?

– А почему бы и нет?

– Есть же и другие подростки, – сказала она.

– При такой бдительной матери?

– Она очень больна. – Лена пожала плечами. – Отец меня пугает. Он очень грубо обращается с людьми.

– Это точно, – согласился Джеффри.

Он не забыл, как Паттерсон у себя дома хамил Лене. Джеффри хотелось вступиться, но в то же время было интересно, сумеет ли Лена защитить себя.

– Возможно, он приставал к Марку, а Марк – к сестре. Так сказать, причина и следствие?

– Педофилы так себя не ведут, – заметил Джеффри.

– Не понимаю.

– Не всех педофилов насиловали в детстве. Ты не можешь делать такое предположение.

– Мы ведь рассуждаем теоретически, верно? – спросила Лена. – В теории такое может случиться. Хотя и не представляю, чтобы Паттерсона тянуло на мальчиков.

– Снова интуиция?

– Да, – кивнула Лена. – Думаю, что это не так.

– А что ты думаешь о Марке? – спросил Джеффри, припомнив, как вела себя Лена во время интервью. – Что говорит тебе твоя интуиция?

Лена опустила глаза.

– Ну… он гиперсексуален.

– Продолжай.

– Похоже, что он в полной мере пользуется своей внешностью и сексуальностью. Возможно, он и не знает, как вести себя по-другому.

– А эта татуировка, – сказал Джеффри, – я видел в Алабаме одного мужчину с точно такой же.

– Сердца́?

– Этот тип крутился возле детского центра, – сказал Джеффри и почувствовал то же отвращение, что и тогда, у магазина Опоссума. – Смотрел на ребятишек.

– На маленьких детей? – спросила Лена. – Он что, молестер?

– Скорее, педофил, – поправил ее Джеффри.

Сара в свое время объяснила разницу между этими понятиями, и сейчас он повторил ее слова:

– Молестеры детей ненавидят, они нужны им только в момент насилия. Педофилы же думают, что делают детям добро. Они считают, что любят их.

Лена скептически хмыкнула.

– Педофилия считается душевным заболеванием, – сказал Джеффри.

– Так и о гомосексуальности думали, вплоть до шестидесятых годов. По-моему, это не имеет значения.

Джеффри знал, что сестра Лены была лесбиянкой, и потому эти слова его удивили.

– Главное отличие состоит в том, что сексуальный контакт взрослых людей – дело естественное, ведь у партнеров равные права. Дети же не подготовлены к отношениям такого рода.

Лена молчала, поэтому он продолжил:

– Когда в интимные отношения вступают взрослый и ребенок, сила на стороне взрослого. В своих правах они не равны. Взрослый подавляет ребенка.

Лена недоуменно на него взглянула:

– Да вы словно оправдываете это.

– Еще чего! – возмутился Джеффри. – Я просто объясняю существующие умонастроения.

– Какие-то перевернутые умонастроения!

– Согласен, – сказал Джеффри. – Но, приступая к делу, отставь в сторону отвращение. Если у Марка такая татуировка – а, стало быть, он или молестер или педофил, – ты не должна показывать ему своего неодобрения. В этом случае он тебе не откроется.

Вспомнив, что такие речи он говорил ей и раньше, Джеффри прибавил:

– Ты и сама это знаешь.

– Что ж, – сказала Лена. – К какому разряду вы его отнесете? Он почти ровесник Лэйси.

– Да он старше ее по меньшей мере на три года.

– Разве это большая разница?

– Если бы одному было тридцать, а другому тридцать три, то разницы бы не было, а у детей все по-другому. Она – ребенок, а он – молодой взрослый.

Лена молчала: по-видимому, обдумывала его слова.

– Педофилу приятнее быть среди детей, потому что он боится взрослых отношений. Взрослые его пугают, – продолжил Джеффри свою лекцию.

– А что вы скажете о Дженни? Как получилось, что ее зашили? Что это за история?

– Этого я не знаю, – сказал он. – Может быть, Марк об этом расскажет?

– Он молчит, – напомнила Лена. – Фрэнк пытался наладить с ним контакт, но Марк просто смотрит в пространство.

– Может, находится под воздействием наркотиков?

Она покачала головой.

– Нет. Находился, но сейчас все прошло.

– Или ему требуется другая доза?

– С ним все в порядке, – сказала Лена. – Ломки у него нет, если вы это имеете в виду.

– А внешне он как выглядит? Сара сказала, что кто-то его избил.

– Да, – подтвердила Лена и вынула из нагрудного кармана несколько снимков, сделанных полароидом. – Вот фотографии. Доктор Линтон сказала, что рана на животе сделана острым ножом. Она не слишком глубокая, и ее зашили. Еще у него синяк под глазом.

Джеффри смотрел снимки, один за другим. Марк смотрел в камеру мертвыми глазами. На одной фотографии его сняли без рубашки, и были видны пятна на талии и царапины на нижней части живота.

– Это не наша работа? – спросил Джеффри на всякий случай.

– Конечно, нет, – сказала Лена.

Ее раздражение показалось ему странным, потому что это был дежурный вопрос: он задавал его ей и по другим делам и получал спокойный ответ.

– Спросите вашу подругу. Она видела его раньше меня.

– Кто-то за ним гнался? – спросил Джеффри. – Или он нагонял кого-то?

– Либо то, либо другое, – ответила Лена. – На руках тоже раны. Защищался от кого-то.

Джеффри вспомнил об Артуре Прюнне. Подонок закрывался руками, чтобы Джеффри не ударил его в лицо.

– Мы забрали его одежду, – сказала Лена. – Доктор Линтон сделает анализ крови, запекшейся на рубашке. Проверит на ДНК.

– Ты о сестре его спрашивала?

– Если он о ней и волнуется, то виду не показывает. Как я уже говорила, он вообще молчит.

Зазвонил телефон, Джеффри нажал на кнопку оперативной связи.

– Пришел проповедник Файн, – сказала Марла. – Хочет повидаться с Марком.

Джеффри и Лена переглянулись.

– В каком качестве?

– Он говорит, что родители попросили его выступить в качестве посредника во время допроса. – Марла понизила голос. – С ним пришел Бадди Конфорд.

– Спасибо, – Джеффри снова нажал на кнопку.

Откинулся на спинку кресла и обратил на Лену продолжительный взгляд.

– Что? – не вытерпела она.

– У тебя есть контакт с Марком. Не знаю, в чем он состоит, только тебе нужно проявить осторожность.

– Нет у меня с ним никакого контакта.

Лене явно было не по себе от такого предположения.

– Может, оттого что больна его мать, он переносит свои эмоции на тебя?

Лена пожала плечами.

– Понятия не имею. Давайте приступим.

Бадди Конфорду никто бы не позавидовал. В семнадцать лет в результате автокатастрофы он потерял ногу ниже колена. Позже рак отнял у него глаз, а недовольный клиент выстрелом из пистолета лишил его почки. Все эти потери сделали Бадди только сильнее. Он сражался, как собака, у которой хотят отобрать кость. И с логикой у Бадди было все в порядке: в отличие от большинства адвокатов, он умел отличать правду от лжи. Конфорд неоднократно помог Джеффри в расследовании преступлений. Вот и сейчас Джеффри надеялся, что Бадди сумеет разговорить Марка Паттерсона.

– Шеф, – сказал Дейв Файн, – я хочу поблагодарить вас за то, что вы позволили мне присутствовать во время допроса. Здоровье матери Марка резко ухудшилось, поэтому меня попросили представлять родителей мальчика.

Джеффри кивнул, стараясь не показывать, что у него нет другого выхода. Какие бы преступления Марк ни совершил, с юридической точки зрения он был еще ребенком. Только суд может посмотреть на это иначе, если вообще дело дойдет до суда.

– Есть ли новости о пропавшей сестре? – спросил Файн.

– Нет, – сказал Джеффри, глядя на Марка.

Он пытался понять, что творится с шестнадцатилетним подростком. Выглядел тот ужасно: синяк под глазом становился чернее с каждой минутой. Губа посередине была разрезана, а глаза – такие же красные, как у Лены. Оранжевая тюремная роба еще больше оттеняла его бледность. Последние события словно бы сделали его меньше ростом. Плечи Марка опустились, он казался худым и мелким, даже по сравнению с невысоким Бадди Конфордом.