Цена заклятия - Стоун Роберт - Страница 29

— Вы не хотите осмотреть комнату? — почти прошипела Имбресс. — Увидеть то, ради чего проделали весь этот путь…

— О, я уверен, ваши люди отыскали здесь все, что следовало найти. Знаете, взглянув еще раз, я уже не думаю, что это Казотт, — добавил Брент, который никогда в жизни не видел работ вышеупомянутого живописца, хотя две недели назад его помощник действительно порекомендовал ему вложить деньги в работы этого мастера. — В палитре Казотта преобладают более красные тона.

Разочарованная, Имбресс попыталась привлечь внимание Брента к своей реконструкции «нападения». Она описывала, как, должно быть, герцог отразил атаку убийцы, который своевременно испарился, но тут Брент вновь перебил ее:

— Как он попал внутрь?

— Внутрь? Мы думаем, через парадный вход.

— Неужели? — Брент усиленно изображал интерес.

— Я покажу вам, — предложила Имбресс, выходя из комнаты. В последний раз поправив покосившуюся картину, Брент последовал за ней. Они прошли по центральному коридору, спустились по винтовой лестнице в холл и оказались перед массивными дверями с латунными ручками. Имбресс вышла и присела возле замка, приглашая Брента последовать ее примеру.

— Вы видите эти царапины? — спросила агент, тыкая пальцем возле замочной скважины. — Мы считаем, что он взломал замок, чтобы проникнуть внутрь.

— А, эти царапины, — сквозь зубы выдавил Брент. — Я вижу. Что ж, вы правы.

От Брента потребовалась железная выдержка, чтобы просто не развернуться и не уйти, кипя от возмущения. Вскрыв без помощи ключа немало замков — не менее тысячи, — он прекрасно знал, что ловкий взломщик будет последним человеком, который оставит царапины. Когда концентрируешься на открывании замка, шансы на то, что промахнешься мимо отверстия, если ты не безнадежный фигляр, ничтожно малы. Именно беспечные владельцы постоянно суют ключ в замочную скважину, оставляя царапины. Если Имбресс считала, что он все это с легкостью проглотит, значит, она держала его за полного идиота. Разумеется, именно этого он и добивался, ломая комедию на протяжении целого утра, однако подобный успех его слегка раздражал.

— Ладно, — подвел итог Брент. — Похоже, вы все вычислили. Я могу спокойно вернуться в Прандис.

— Не так быстро, — фыркнула Имбресс, поднимаясь на ноги. Она надеялась, что уж эта абсолютно неправдоподобная идея с замком вызовет-таки возражения со стороны Каррельяна. Если человек обладает опытом, соответствующим хотя бы половине своей репутации, он должен разбираться в подобных вещах. Его молчание выглядело весьма красноречиво: он определенно не собирается сотрудничать добровольно. Елена печально подумала, что благодаря Тейлору Эшу ей на голову свалилась изрядная проблема в лице этого шпиона.

— Я провожу вас обратно в город и в дальнейшем буду помогать вам во всех затруднительных ситуациях. Вы читали приказ? Я являюсь…

— Да, моим куратором. Я читал эту чертову записку. — Его спокойствие разлетелось вдребезги, и Брент с наслаждением отбросил личину дружелюбной доверчивости. — Скажите Эшу, или кто там является вашим куратором, что я не шестерка на службе у правительства. Вы не можете взять и направить меня на ту или иную работу, потому что, понимаете ли, я не работаю на разведку, и, уж конечно, я не буду работать на бабу.

Глаза Имбресс сузились от ярости, и у Брента возникло четкое ощущение, что ему удалось задеть ее так же глубоко, как задела его она.

— С исчезновением Каладора, — тихо проговорила Елена, — все стали гораздо более нервными. Люди хотят знать, что происходит с нашими экс-министрами, а вы, господин Каррельян, остаетесь наиболее правдоподобным объяснением. Ослушайтесь меня, и я с удовольствием отдам вас на растерзание.

Брент внимательно всмотрелся в жесткие черты молодого лица Елены Имбресс и убедился, что она не шутит. Женщина выглядела более чем готовой использовать Брента в качестве козла отпущения… и, таким образом, погубить всю его жизнь.

— Из этого следует, что мы возвращаемся в Прандис вместе, — буркнул Брент с мрачной иронией. — Могу только пожелать вам побольше выдержки.

Глава 8

Карн печально смотрел на бумажное море перед собой. Легкость, с которой он добыл список секретных убежищ министерства разведки, свидетельствовала о том, что они вряд ли окажутся подходящими. С другой стороны, то, чего не хватало министерству по части секретности, оно с лихвой добирало количеством объектов. Разветвленная организация Тейлора Эша насчитывала сотни укромных мест по всей стране и несколько десятков только в Прандисе. Чтобы обследовать их все, потребуются недели, и при этом никакой гарантии, что Бэрр Эстон укрылся в одном из них.

Карн положил массивную руку на лоб и при помощи массажа попытался прогнать зарождавшуюся головную боль. За те двенадцать лет, что они с Брентом действовали за кулисами политической жизни Прандиса, Карн заметил, как его курчавые каштановые волосы начали редеть, а привычные мигрени учащаться, и у него не осталось сомнений в наличии связи между тремя этими фактами. Позже, когда Брент отказался от своего опасного занятия, стало легче — линия волос Карна стабилизировалась, хотя каштановый цвет исчез под сединой, а мигрени исчезли. Теперь вновь вернувшаяся неприятная пульсация над бровями стала как бы зловещей прелюдией к грядущим нелегким дням. Он подумал о Масии, о ее умении так потереть ему виски, что любая головная боль проходила без следа. Но Масия была занята, она работала, желая не потерять столь необходимое ей чувство собственного достоинства.

За последние три часа Карн исключил из списка все секретные убежища, купленные в последние три года, логично рассудив, что Эстону вряд ли известны объекты, приобретенные после его отставки. Он также вычеркнул дома, располагавшиеся дальше ста миль от города. Преклонный возраст экс-министра разведки делал маловероятным столь долгое и утомительное путешествие. Даже теперь в списке перед ним оставалось более восьмидесяти адресов. В свои лучшие годы Карн был первоклассным грабителем, он обладал способностью с методичностью и терпением выполнять занудные задания, подобные этому, но некоторые задания пугали даже Карна. Должен найтись другой способ.

«Эстон не просто выбрал укрытие из списка, — принялся рассуждать Карн. — Должны быть какие-то причины, по которым бывший министр выбрал то, а не иное». Возможно, дело в стратегических преимуществах расположения какого-то определенного убежища. Выбор зависел от прошлого Бэрра Эстона, от его характера. Карн знал о нем очень немногое, а папки Брента не содержали ничего полезного.

Значит, пришло время наведаться в дом Бэрра Эстона.

Похороны получились скромными: деревянный гроб из ближайшего магазина ритуальных принадлежностей, лопаты и заступы из сарая садовника. Тейлор сам копал могилу. Утреннее солнце скрылось, начался занудный, моросящий дождь. Йола тихо стояла сбоку, не обращая внимания на то, во что превращалось ее новое платье, и наблюдала, как он сражается с влажной, неподатливой землей. Она хотела копать вместе с ним, но молодой человек взмахом руки отослал ее прочь. Тейлору понадобилась помощь, только когда пришло время опустить гроб в землю.

Керман Эш был высоким мужчиной, а в последний год он набрал немалый вес. Несмотря на помощь Йолы, гроб сопротивлялся их усилиям, словно обладал собственным мнением относительно похорон бывшего премьер-министра. В конце концов Тейлор соскользнул в открытую могилу, чувствуя, как ноги сразу увязли в грязи, которая скоро поглотит его отца. Снизу он подхватил один конец гроба, Йола подтолкнула сверху, и Тейлор кое-как опустил его по диагонали в яму. Когда гроб начал медленно соскальзывать вниз, Тейлор, напрягшись, чтобы не допустить падения, ощутил, как стало сползать тело его отца, как раскинулись руки, заботливо уложенные, как подобает.

Столь скромные похороны, безусловно, привели бы Кермана Эша в ярость. Над могилой вместо официальных речей слышалось только тяжелое дыхание его сына. Окончательно обессилев, Тейлор застыл над застрявшим наклонно гробом, щекой прижавшись к шершавой древесине и стараясь унять дрожь в конечностях.