Послание в бутылке - Спаркс Николас - Страница 17

Она повернулась и пошла к шоссе. Бриз трепал ее темные волосы. Глядя ей вслед, Гаррет вдруг вспомнил:

– Эй!

Она остановилась и повернулась к нему, заслонившись рукой от солнца.

– Да?

Даже с такого расстояния она выглядела прелестно.

Он сделал пару шагов в ее сторону.

– Совсем забыл. Как вас зовут?

– Тереза. Тереза Осборн.

– А я Гаррет Блейк.

– Хорошо, Гаррет. Увидимся в семь.

С этими словами она повернулась и быстро зашагала прочь. Гаррет смотрел на ее удаляющуюся фигуру, пытаясь разобраться в обуревавших его чувствах. Он и радовался тому, что произошло, и не мог избавиться от ощущения, что что-то происходит неправильно. Он знал, что ни в чем не виноват, а чувствовал себя виноватым, и ничего не мог с этим поделать.

Конечно, не мог. Как обычно.

Глава 6

Часовая стрелка приближалась к семи, но для Гаррета Блейка время остановилось три года назад, когда Кэтрин сошла с обочины и была сбита пожилым водителем, не сумевшим справиться с управлением. Ошибка этого человека стоила жизни его Кэтрин. В последовавшие за этим недели Гаррет постоянно вынашивал планы мести, но горе полностью обессилило его, лишив возможности предпринимать активные действия. Он спал не больше трех часов в сутки и не мог сдержать слез всякий раз, когда открывал шкаф и видел ее одежду. Он похудел на двадцать фунтов, весь его рацион составляли кофе и крекеры. В этот месяц он впервые в жизни закурил и несколько раз, когда боль становилась невыносимой, вдрызг напивался. Отец Гаррета взял бразды управления магазином на себя, понимая, что сыну нужно время, чтобы оправиться от горя. А Гаррет целыми днями сидел на заднем крыльце дома, пытаясь представить себе жизнь без Кэтрин. У него не было ни сил, ни желания жить.

Ему было так трудно еще и потому, что он не мог вспомнить времени, когда бы Кэтрин не было рядом. Он знал ее с самого детства, со школы. Они в третьем классе подружились, и на Валентинов день он даже подарил ей две открытки. Потом пути их разошлись, но они никогда не прекращали общаться. Кэтрин была худой, неуклюжей и чуть ли не самой маленькой девочкой в классе. В старших классах она неожиданно похорошела, но Гаррет умудрился этого не заметить. Он всегда с удовольствием с ней общался, однако ни разу не пригласил ни на вечеринку, ни в кино. Потом он уехал на четыре года в Чепел-Хилл, где выучился на морского биолога, а вернувшись в Вилмингтон, как-то случайно столкнулся с Кэтрин на Райтевилльском пляже и поразился своей слепоте. Как он мог считать неуклюжей эту прекрасную блондинку с загадочными глазами и дивными изгибами тела! На нее оборачивались даже женщины, а это кое-что да значит. Гаррет вдруг осознал, что замер с раскрытым ртом, и спросил, что она делает вечером. С этого дня они начали встречаться, потом поженились и прожили вместе шесть счастливейших лет.

В первую брачную ночь они остались одни в номере гостиницы и зажгли свечи. Кэтрин показала Гаррету «валентинки», которые он подарил ей в третьем классе. Она громко рассмеялась, увидев выражение его лица.

– Конечно, я сохранила их, – прошептала она, обнимая его. – Ты был моей первой любовью. Не удивляйся: настоящая любовь может прийти в любом возрасте. Я была уверена, что когда-нибудь ты вернешься ко мне.

Думая о Кэтрин, Гаррет почему-то всегда вспоминал первую ночь после свадьбы и последнюю ночь, когда они вышли на яхте в океан. Он очень ясно помнил тот вечер – ее светлые волосы трепал ветер, и она смеялась от восторга.

– Хочу, чтобы на меня летели брызги! – кричала она, стоя у борта. Ухватившись за веревку, она отклонилась назад, и ее профиль четко обрисовался на фоне ослепительно чистого неба.

– Осторожней! – закричал Гаррет, пытаясь выровнять яхту.

Она наклонилась еще сильнее, бросив на Гаррета озорной взгляд.

– Я серьезно! – снова закричал он.

На миг ему показалось, что ее хватка ослабела. Гаррет быстро шагнул вперед, оставив штурвал, но Кэтрин рассмеялась и выпрямилась. Легко переступая, она подошла к штурвалу, обняла Гаррета и, целуя его в ухо, игриво шепнула:

– Ну что, удалось мне тебя напугать?

– Мне всегда страшно, когда ты неосторожна.

– Ну не сердись. По крайней мере до тех пор, пока не окажешься в полном моем распоряжении.

– Я каждую ночь в твоем распоряжении.

– Не так, – сказала она, снова целуя его. Оглядевшись вокруг, она улыбнулась. – Давай уберем паруса и встанем на якорь?

– Прямо сейчас?

Она кивнула.

– Если ты не собираешься всю ночь простоять у штурвала.

Она выразительно посмотрела на него и скрылась в каюте. Через четыре минуты Гаррет открыл дверь каюты, чтобы присоединиться к Кэтрин…

Гаррет резко выдохнул, отпуская воспоминания, словно дым. Он хорошо помнил события той ночи, но со временем ему становилось все труднее воссоздать в памяти образ Кэтрин. Рассудком Гаррет понимал, что забвение должно заглушить боль утраты, а сердцем жаждал видеть потерянную жену. За прошедшие три года он только раз решился открыть их семейный фотоальбом. Это оказалось настолько тяжким испытанием, что он зарекся еще когда-нибудь брать его в руки. Теперь он видел ее только по ночам, когда она приходила к нему во снах. Утром он просыпался с ощущением, будто видел ее наяву. Во сне они двигались и разговаривали, он мог обнимать ее, и все было правильно и понятно. Но за эти свидания он платил высокую цену: осознав, что это был всего лишь сон, Гаррет впадал в тяжелейшую депрессию. Тогда он не хотел никого видеть и слышать; он шел в магазин, запирался в своем кабинете и выходил только к обеду.

Отец старался по возможности облегчить его страдания. Он сам не так давно потерял жену и как никто другой понимал Гаррета. Раз в неделю Гаррет навещал его, и они шли куда-нибудь вместе обедать. Между ними существовало необыкновенное взаимопонимание. В прошлом году отец посоветовал Гаррету познакомиться с какой-нибудь женщиной.

– Это неправильно, что ты все время один, – сказал он. – Нельзя сдаваться под ударами судьбы.

Гаррет понимал, что в принципе отец прав. Но проблема заключалась в том, что Гаррет не испытывал ни малейшего желания видеть рядом с собой других женщин. Он ни разу не имел близости с женщиной с тех пор, как умерла Кэтрин, и – что еще тревожнее – ничуть не страдал от этого. Какая-то часть его существа умерла вместе с Кэтрин.

– Почему я должен следовать твоему совету, когда сам ты так и не женился после смерти матери? – спросил Гаррет.

Отец промолчал и отвернулся. Потом, подумав, добавил:

– Неужели ты думаешь, что на свете есть женщина, достойная занять ее место?

Эти слова вырвались у него против воли, и впоследствии он часто жалел о них.

Со временем Гаррет снова окунулся в работу и попытался вернуться к нормальной жизни. Он засиживался на работе до позднего вечера, разбирая папки с бумагами и наводя в офисе порядок, – это было легче, чем возвращаться в опустевший дом. С наступлением темноты шел домой. Он никогда не включал свет во всей квартире – в полумраке вещи Кэтрин не так бросались в глаза и не «кричали» о ее отсутствии. Он уже привык жить один: сам готовил, стирал, убирал и даже сажал цветы в саду, хотя в отличие от Кэтрин это занятие не доставляло ему удовольствия.

Он считал, что уже вполне оправился от потрясения, но когда дело дошло до расставания с вещами Кэтрин, понял, что не в состоянии сделать это самостоятельно.

Отец вызвался помочь. Гаррет ушел на уик-энд в море, а когда вернулся, в доме не осталось никаких следов Кэтрин. Дом показался ему ужасно пустым, и он уже не видел смысла в нем оставаться. Спустя месяц Гаррет продал его и переехал в небольшой дом на Каролина-Бич. Ему казалось, что в новом доме у него начнется другая жизнь. Он взял с собой на память о жене совсем немного: две «валентинки», когда-то подаренные им Кэтрин, ее обручальное кольцо и кое-какие мелочи, памятные только им двоим. По ночам он иногда доставал небольшую шкатулку и перебирал дорогие ему вещицы. Отец надеялся, что в новом доме Гаррет наконец исцелится от горя, но Гаррет знал, что все осталось по-прежнему. Он так и не смог забыть Кэтрин.