Мое бурное прошлое - Хендерсон Лорен - Страница 16

– До сих пор не могу поверить, что ты хотела заставить своего брата писать какие-то там заставки, – с глубочайшим презрением сказала она.

– А что в этом плохого, мама? – в сотый раз вопросила я. – По-моему, отличный способ получать приличные деньги, работая полдня. Крис бы навскидку выдал парочку мелодий…

– У него талант!

– Но, мам, надо же как-то подрабатывать, пока к тебе не придет успех. Салман Рушди, например, писал рекламные тексты, пока не стал великим писателем. – Я заранее припасла этот аргумент в ожидании очередного упрека.

Вместо ответа мамочка фыркнула, что она всегда делала, когда ей нечем было крыть. Я сцепила зубы и после паузы, не в силах выдерживать гнетущую тишину, спросила, как у нее дела.

– А я все жду, когда ты наконец об этом спросишь. – Мама испустила очередной протяжный вздох. – У меня уйма дел, совсем нет времени на себя. В субботу у меня были Холмсы, Дэвисы и Джин Уизерс. Джульет, ты себе не представляешь, как трудно развлекать людей.

– Как раз в этом и состоит моя работа, мама.

– Я стояла у плиты с восьми утра до семи вечера. У меня отекли ноги, а на следующий день ломило все тело.

Мама страдала варикозным расширением вен, и это был ее любимый конек.

– А потом я мыла посуду до часа ночи!

Я в изумлении уставилась на телефонную трубку, затем, снова приложив ее к уху, спросила:

– Зачем? У тебя же есть посудомоечная машина!

– Я же не могу сунуть бабушкины тарелки в посудомоечную машину, дурочка!

– Я не дурочка, – огрызнулась я, – и вообще, ты забыла сообщить, что подавала на бабушкином сервизе. Хотя это всего лишь какие-то Холмсы и…

– Не тебе об этом судить, – резко оборвала она.

– Я просто беспокоюсь о твоих ногах, – рассердилась я. Если маме что-то взбредет в голову, ее не остановит ни одна болячка, однако потом она изведет всех своими жалобами.

– Только не надо меня жалеть. Я вполне могу обойтись без твоего напускного сочувствия.

– Что же ты приготовила? – сменила я тему, чтобы разрядить атмосферу.

– Овощи в горшочках, запеченную говядину с гарниром из картофеля в сметане, фасоль, печеные фаршированные помидоры. В общем, пять разных блюд, а на десерт – безе с корицей и земляникой, а еще крем со взбитыми сливками. Потом сварила кофе. Когда они наконец ушли, я просто свалилась без сил.

– Ха! Это же целый банкет!

– У меня не было выбора. Никакого. Нужно было пригласить Дэвисов, потому что я сама недавно была у них в гостях. Джин тоже всегда очень гостеприимна.

Мне редко удавалось смолчать в таких случаях, как будто кто-то тянул меня за язык. Будь здесь Крис, он наверняка заметил бы, что я сама лезу на рожон.

– Мама. Выбор есть всегда.

Как и следовало ожидать, мама тотчас взорвалась:

– Что ты об этом знаешь?! Разве тебе, с твоей милой квартиркой и непыльной работой, приходится задумываться о выборе? Джульет, ты законченная эгоистка. Ты не думаешь ни о ком, кроме себя. Тебе наплевать на бедного брата, который влачит свою жизнь в муниципальной каморке, пытаясь найти работу, которая позволила бы проявиться его таланту! Бедняга едва сводит концы с концами!

Не знаю, что там с концами, но деньги на дурь у Криса водились всегда. Однако мне хватило ума прикусить язык.

– К тому же ты постоянно мне перечишь. Ты только и делаешь, что критикуешь меня. Уже поздно, я устала, и мне все это ни к чему. Я не для того позвонила тебе на свои собственные деньги, чтобы слушать твои дерзости. Я просто хотела спокойно поговорить со своей дочерью. Имею я на это право?

Я знала, к чему она клонит.

– Мам, только не вешай трубку!

И в ту же секунду послышались короткие гудки.

Я несколько раз глубоко вздохнула. Мама всегда бросала трубку, как только разговор выходил из-под ее контроля. Трюк с фразой о платном звонке я давно раскусила. Каждый раз это было верным знаком, что она вот-вот швырнет трубку. Тем не менее я сама спровоцировала ее, и мне некого винить, кроме себя. Разве трудно было просто заткнуться? Господи, ну почему меня так достают мамины жалобы на ее, в сущности, спокойную и обустроенную жизнь? Сегодняшняя хренотень ничем не отличалась от той, которой мама потчевала меня уже много лет. Но я почему-то никак не могу научиться отсеивать все это, как ненужный хлам. Сердце колотилось, хотелось плакать.

В полном отчаянии я повалилась на подушки. Мечты о голландце развеялись, я чувствовала себя старой корягой. А мама, выплеснув на меня всю желчь, наверняка угостится чаем, восхваляя себя за то, что объяснила наконец дерзкой девчонке, что к чему, и с чувством полного удовлетворения отойдет ко сну. Где же тут, к чертям собачьим, справедливость?

Глава шестая

У меня правило: если мама швыряет трубку, я никогда не делаю первый шаг к примирению (по крайней мере, до поры до времени). Иначе у меня точно возникло бы чувство, что я ползу на брюхе, дабы облобызать руку, которая нанесла мне удар. Тем не менее на следующее утро меня оседлала паранойя. Мама призраком преследовала меня повсюду. Ее дух кружил надо мной в ванной, разглядывая грязный налет на раковине, пока я чистила зубы; осуждающе щелкал языком, рассматривая переполненное мусорное ведро, когда я, спешно раздраконив новую упаковку колготок, выбросила обертку. Призрак мамы застыл от ужаса при виде купюры, которую я отдала за утренний капуччино и сдобную булочку (диета диетой, но не подыхать же с голоду!). Придя на работу, я без промедления позвонила своей домработнице – состояние раковины все еще не давало покоя – и потребовала реанимировать мою квартиру на этой же неделе. За что сразу же получила штрафной: мамочка на пушечный выстрел не подпустила бы чужака к своему жилищу. А женщины, которые позволяют себе такое безобразие, по ее мнению, переходят в разряд непотребных тварей.

Крис, к счастью для него, родился парнем и поэтому пользовался всеми услугами, как в гостинице: мама убирала его комнату и скоблила за него общественную территорию раз в две недели. Она стирала его одежду, а потом доставляла ее на дом. Нередко она выполняла и заказы на питание. Черт меня побери, если Крис хоть раз убрался перед ее приходом. Он просто сидел в кухне и хлебал чай, пока мама суетилась, поругивая его подружку за бесхозяйственность. Впрочем, стоит отдать Крису должное: он всегда самолично раскладывал по полкам выстиранное и выглаженное бельишко. Я стиснула зубы. Иногда мне кажется, что, когда я была ребенком, мама имплантировала мне в мозг электронный чип, а сейчас легко управляет мной с помощью пульта, который всегда держит под рукой.

Работа немного отвлекла от безрадостных мыслей. Все утро заняла традиционная планерка, затем я составила окончательный список изданий, в которых мы будем пиарить Лайама. Мои приготовления произвели на Ричарда такое впечатление, что он пригласил меня на обед. Ричард далеко не каждый день обходился с подчиненными таким образом, но я чувствовала, что заслужила его благоволение. Не желая, чтобы из-за Лайама пострадали все остальные клиенты, я очень энергично протолкнула в прессу бельгийский шоколад. С щедростью истинного кабальеро Ричард объявил, что совладелец может не слишком-то ограничивать себя в трате средств компании.

– Зачем нам деньги? – риторически вопрошал он. – Для того чтобы развлекать и развлекаться. Мы хотим, чтобы ты соблазнила весь Лондон и все выстроились к нам в очередь, разве не так? Поэтому не стесняйся. Вперед! И пусть твои расходы будут неограниченны.

Слова его небесной музыкой пролились на мои уши. А я-то уже терзалась муками совести из-за того, что слишком часто пускаю в ход служебную кредитку. Должна заметить, это сугубо женский комплекс. Что до мужчин, тут все наоборот: они считают себя просто обязанными истощать казну. Чем больше они излучают самоуверенности, тем больше всем наплевать, какая сумма пошла коту под хвост. Нет, женщины не такие. Женщины одержимы комплексом неполноценности, помноженным на комплекс бесправия. Они начинают самым жалким образом трястись, если случается вытянуть из компании лишний фунт, и, как вполне логичное следствие, их вечно упрекают в неоправданных тратах. В общем, я решила разделаться со своими комплексами: строго-настрого велела себе избавиться от излишней скромности и тратить напропалую. А раз уж все это время Льюис отчаянно держал оборону на шоколадном фронте, нужно отблагодарить бедняжку парой-тройкой коктейлей.