Первородный грех. Книга первая - Габриэль Мариус - Страница 72

И, когда он заявил Иден, что только через него можно достать хороший товар, она ему поверила.

Дело было весьма выгодным. Ведь Иден – дочка богатых родителей. И Расти знал, что сможет заработать на ней тысячи долларов.

Но он занимался этим не только ради денег. Обостренное чутье наркомана подсказывало Гнилому, что истинное наслаждение доставляла Расти власть над людьми.

Иден была великолепной девушкой. Не просто физически привлекательной. В ней чувствовалось нечто большее, какая-то загадка, очарование, что-то такое, что притягивало глаз.

Расти не просто делал деньги и спал с ней. Он обворовывал ее душу, завладевал ее тайной.

– А самому никогда не хотелось ширнуться? – спросил Гнилой, засовывая в карман полученные от Расти деньги.

– Нет.

– Боишься, а?

– Просто не люблю.

– Понимаю. Это ведь зараза, верно? Сатанинское зелье. От него загибаются. На сто процентов. Хорошо, что у Иден есть ты. Ты о ней позаботишься.

– Ага, – буркнул Расти. – Очень хорошо.

Расти Фаган вернулся домой, чувствуя себя превосходно. Разумеется, он никогда не употреблял героин. Но отлично знал, какое действие оказывает на организм человека этот наркотик, как, впрочем, и многие другие, ибо в свое время не поленился и прочитал практически всю литературу по этому вопросу.

От героина загибаются, как сказал Гнилой. И это правда. Сам Расти считал, что кокаиновый кайф гораздо лучше, особенно если знаешь, где достать качественный товар, а он это знал. Кокаин – великолепный наркотик. И весьма распространенный. Обалденное удовольствие. И к нему не привыкаешь, если, конечно, не начинаешь запихивать его в себя столовыми ложками.

Расти всегда старался иметь дело с теми, кто был слабее него. Это вовсе не значило, что он собирался кого-то избивать. Просто, он терпеть не мог, когда сила была не на его стороне.

Для него это было своеобразным средством воздействия.

Когда кто-то оказывается в невыгодном положении и ты имеешь над ним власть, то знаешь, что твердо стоишь на ногах и никакие неприятные сюрпризы тебя не ждут. И можно заманивать новых клиентов, таких чистеньких, и опрятных, и, как правило, очень выгодных.

Используя это средство воздействия, можно получить от них все, что угодно. Только загляни им в глаза – и увидишь их душу. Можно смотреть, как они корчатся в ломке, и получать наслаждение. Это так здорово. Лучше, чем кокаиновый кайф.

Одна беда с наркоманами – они становились невменяемыми: совершенно тупели, когда были на взводе, или еще хуже – впадали в меланхолию.

Не то чтобы Расти не мог с ними справиться. По сути дела это даже было частью удовольствия, которое он испытывал от власти над ними.

Безусловно, Иден ван Бюрен уже пристрастилась к героину, хотя, возможно, сама она этого еще и не понимала, продолжая плавать в мире ласковых снов. Ничего, он ее разбудит. Не сразу. Постепенно. Когда придет время.

Главное – посадить ее на иглу.

Она еще не просила его об этом, но скоро обязательно попросит. И тогда ему понадобится кто-то, кто поможет ей это сделать. Расти подумал, что такой человек у него есть.

Сан-Люк

Майя наблюдала, как Мерседес разговаривает с начальником строительства.

В последнее время они каждый уик-энд приезжали сюда, чтобы лично убедиться в том, как идут дела.

Дом быстро обретал свои очертания. Уже был полностью закончен бассейн, и теперь над ним возводился огромный стеклянный купол. Так что у великолепного здания будет чистое и прозрачное сердце с прохладной голубой водой в середине.

Процесс строительства этого чудесного особняка целиком и полностью завладел воображением Майи. Совершенно независимо от их личных отношений с Мерседес, она чувствовала себя глубоко тронутой тем, что ее босс так много консультировалась с ней по поводу архитектурного решения и внутренней отделки будущего дома.

Приближался день рождения Мерседес. Ее пятьдесят третий день рождения, который она уже третий год подряд будет отмечать вместе с Майей.

За прошедшие три года их отношения углубились и окрепли. Они стали очень близкими подругами. Майя чувствовала, особенно в первое время, что в Мерседес таилась какая-то нераскрытая сила, словно она боялась, что их дружба может перерасти в нечто большее. Мерседес никогда не говорила о Матильде, той женщине, которой уже «не было среди живых», но Майя знала, что скрытность Мерседес в значительной степени обусловлена воспоминаниями об этой странной женщине из ее далекой юности.

Но дружба их продолжала развиваться, и Майя всем сердцем полюбила Мерседес Эдуард.

– Он говорит, что строительство будет закончено к середине августа, – сказала Майе подошедшая к ней Мерседес.

– Как замечательно!

– Да. – Мерседес взяла ее за руку. – К осени мы уже будем здесь жить.

– Мы? – удивилась Майя. Мерседес повела ее к машине.

– Знаешь, поедем-ка на яхту.

Час спустя они лежали на залитой солнцем палубе кормовой части яхты, бросившей якорь в одной из безлюдных бухточек, коих вдоль береговой линии было разбросано великое множество. Они были абсолютно одни. Команда из трех человек, которая обслуживала это судно, находилась в каюте и видеть их не могла.

– Я хочу, чтобы ты бросила работу, – без предисловий заявила Мерседес.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты оставила свою студию и перешла работать ко мне. Скажем так, личным секретарем. Но больше всего мне бы хотелось, чтобы ты стала жить в моем новом доме.

Майя приподнялась на локте и медленно сняла солнцезащитные очки.

– Ты это серьезно?

– В жизни не была серьезнее, – улыбнувшись, тихо проговорила Мерседес. – Твоя работа тебя не вполне удовлетворяет. И жить в Барселоне тебе не очень-то нравится. Но важнее этого то, что существует между нами. Ведь правда же?

– Да, – согласилась Майя. – Правда.

– В таком случае это самый логичный выход из положения. Если ты будешь жить в Барселоне, а я – здесь, наша жизнь станет невыносимой. Мы будем страшно скучать друг без друга. Думаю, ты тоже так считаешь.

– Вот уж не ожидала, что ты когда-нибудь предложишь мне работу. Но я не хочу, чтобы ты платила мне за дружбу с тобой, Мерче. – Майя вытянула изящную руку, на которой в лучах солнца ледяными искрами сверкнул бриллиантовый браслет. – Ты и так уже осыпала меня драгоценностями. Мне не нужны деньги, Мерче.

– На другие условия я не пойду. И, кроме того, тебе действительно придется кое-что делать. Можешь работать столько, сколько сама посчитаешь достаточным, чтобы оправдать то жалованье, которое я буду тебе платить. Вот таково мое предложение. Обдумай его. Пока дом не достроен, можешь не торопиться с ответом.

– Но мы обе знаем, каким будет этот ответ, – ласково проговорила Майя.

Пасифик Палисейдс, Калифорния

Усталая и ничего не видящая вокруг, она покинула площадку для выступлений, проехав под огромным плакатом, на котором красовалась надпись: «КОНКУР. ПАЛИСЕЙДС-71».

Подошедший конюх взял коня под уздцы, и она устало спрыгнула на землю. Затем наклонилась, чтобы проверить, не поранил ли Монако ноги. Все было в порядке. Краем глаза заметив, что приближается Дан Кормак, она стянула жокейскую шапочку и расстегнула куртку.

– Плохи твои дела.

Проигнорировав слова тренера, она принялась возиться с подпругой Монако.

– Очень плохи. – Его тяжелая рука легла ей на плечо. – Что, черт возьми, с тобой происходит, Иден?

Пришлось обернуться. Лицо Дана Кормака было похоже на старое кожаное седло – все в трещинах, морщинах и отполированное до блеска. В детстве ей казалось, что, если разгладить складки его кожи, то под ними можно увидеть сделанные шорником швы.

Стараясь пересилить головную боль, Иден заглянула в его тускло-голубые глаза.

– Наверное, я недостаточно выложилась.