Тайный огонь - Страуд Джонатан - Страница 51

Земля на дне провала превратилась в стекло. Стекло оплавилось, затвердело, треснуло и рассыпалось, опадая вниз, в жаркую бездну. Майкл смотрел в эту бездну. Его зрение сделалось острее, чем когда бы то ни было: он видел алмазы и хрусталь, изумруды и золотые жилы, все на немыслимой глубине и расстоянии.

А прямо под ним лежал в земле дракон. Свернувшийся кольцами, недвижный, заточенный в тесном пространстве. Мальчик воззвал к дракону — но тому нужно было время, чтобы пробудиться от векового сна, и кольца его тела слиплись и срослись.

И Майкл призвал его третьей и четвертой силой. Он поднялся в воздух, увлекая за собой безвольно болтающегося Хардрейкера. «Посмотри наверх! — думал он. — Вспомни небо! Прекраснейший из твоих даров!» Он направил свои мысли вниз, к нагромождению чешуи и колючих гребней. «Посмотри наверх! — взывал он. — Мы наконец вспомнили о тебе!»

Мистер Кливер, замерший на краю круга, почувствовал, что настал решающий момент, и заставил свое изнемогающее воинство совершить еще одно, последнее усилие.

Стивен, который скорчился среди камней, зажимая уши руками, раскрыл рот в беззвучном вопле. Между пальцами у него проступила кровь.

Веревки, которыми были стянуты запястья Сары, почернели и распались от жара. Девушка вскочила на ноги и понеслась прочь от огненного столпа, взметнувшегося до самого неба. Подошвы ее туфель плавились на бегу.

Том помчался вниз, навстречу ей. Копье он держал у самого наконечника, и основание древка колотилось по земле.

В этот момент дракон зашевелился.

Как только он пришел в движение, сила всех тех, что были связаны с драконом его дарами, умножилась многократно. Они долго жили лишь воспоминанием о могуществе змея, ныне же его пробуждение вдохнуло новую жизнь в их тающие души, вызвав головокружение, смятение и одновременно пьянящую радость. Этот эффект был тем сильнее, чем дольше они были связаны с драконом и чем сильнее угасали и увядали их собственные силы, сменяясь смертным покоем их господина. Для Майкла, который был связан с драконом всего-навсего три дня, последствия оказались минимальными: он почувствовал, как будто его слегка шарахнули по голове, пошатнулся в воздухе, но сразу же выровнялся. Пола Комфри повело в сторону, но острота его первого дара усилилась: он мельком увидел под собой ворочающуюся кольчатую тварь и от испуга тут же отключил свое зрение. На Ванессу Соукрофт и Джеффри Пилата это подействовало куда серьезнее. Годы и годы постепенного притупления и угасания разума внезапно обратились для них вспять, и они зашатались точно пьяные. Джорджу Кливеру пришлось тяжелее всего. Он завопил от боли. Ему показалось, будто его вспарывают изнутри; он едва не рухнул наземь, и, поскольку он перестал контролировать происходящее, сила, призывающая дракона, заметалась над горящей травой Ямы в бесцельном экстазе.

А Джозефа Хардрейкера поглотило голубое пламя. Майкл не сумел его удержать, и теперь Хардрейкер корчился над Ямой, окутанный языками пламени, скрывавшими его от глаз тех, кто стоял внизу.

Я иду!

Новые силы ворвались в Стивена неведомо откуда. Боль в голове исчезла, и он, пошатываясь, поднялся на ноги.

Майкл посмотрел вниз, в пропасть, откуда слышался грохот и треск раздвигаемых камней. Пламя, вызванное Джеффри Пилатом, угасло, когда круг был разорван, но теперь вместо него из земли вставало новое пламя. А следом за ним медленно вздымалось что-то белое. Майкл ощутил прилив торжества; он парил в дыму, глядя сверху вниз на своих собратьев, которые катались по земле, точно свиньи. Он был единственный, кто устоял, единственный, кому оказалось под силу достойно встретить господина!

На краю ложбины что-то шевелилось — кто-то силился подняться по склону. Мальчик сощурился и вгляделся сквозь пламя. Сверкающая и переливающаяся душа с головой собаки торопилась наверх, скользя и спотыкаясь. А чуть повыше самоцвета в форме собачьей головы виднелось что-то еще: другой самоцвет, в виде головы оленя. Вот он склонился к первому, точно обнимая его.

Рядом дергалось и корчилось в своем собственном голубом нимбе тело Джозефа Хардрейкера. Пальцы сжимались и разжимались, лицо расплывалось и менялось…

На краю Ямы Том ухватил Сару за руку и притянул к себе. Оба пытались что-то сказать, но рев пламени перекрывал все звуки. Том указал назад, в сторону тропы, и толкнул девушку туда, однако Сара уперлась и осталась на месте. Тогда он вдруг обнял ее и понесся вниз, в Яму. Наконечник копья вспыхивал отблесками пламени.

Стивен снова вторгся в разум Майкла, куда мощнее, чем прежде. Часть драконьей силы досталась и ему. Его голос перекрыл ураган буйной мощи, умоляя остановиться, но мольба была тщетной, и, несомненно, он сам это понимал. Теперь Майкл видел Стивена среди скал — искаженную душу, в которой образ дракона был испорчен упрямой клячей. Майкл подлетел к нему и опустился рядом.

— Я же тебе говорил, что оно того стоит! Даже ты сделался сильнее!

— Майкл, у тебя лицо…

— Да ладно тебе нудеть! Посмотри на себя со стороны! Вокруг конец света, а мы по-прежнему спорим и ссоримся! Теперь все будет иначе. Кливера больше нет. Останусь я — и, может быть, Джозеф, если он выживет. Я знаю, я знаю, ты это понимаешь! Я почувствовал, как ты сдался!

— Я просто не знал, что сказать.

— Стивен, ты просто ни то ни се, вот в чем твоя проблема!

Внезапно Майкл уловил в разуме Стивена мимолетную вспышку надежды и страха. Он проследил за его взглядом — и увидел человека, который бежал по горящей земле, сжимая в руке копье. На миг это перемещение сбило его с толку, но тут он все понял и обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как сверкающая оленья душа мчится через ложбину к зияющему провалу. Он обнаружил, что для его драконьего зрения копье невидимо, однако он знал, что копье там наверняка есть. Майкл рванулся было вперед, но брат набросился на него сзади и повалил наземь, осыпая градом тумаков.

На бегу Том чувствовал, как земля жжет ноги даже сквозь подошвы ботинок. Он миновал Пола Комфри, который только что встал с земли и озирался растерянно и беспомощно. Справа от него зашевелился Джеффри Пилат. На миг Том испытал искушение расправиться с ним, пока он не пришел в себя. Но сейчас было не до этого. Край провала обуглился; земля тряслась, и куски ее отваливались и падали в бездну. Том приблизился к провалу, сжимая копье обеими руками. Он понимал, что ему не выжить, и ожидание смерти давило его, так что каждый шаг давался с трудом. Он надеялся вопреки всему, что Саре хватило ума убежать без оглядки, но в глубине души знал, что она по-прежнему где-то неподалеку. Из провала клубами валил дым. Снизу, перекрывая рев и рокот, донеслось чудовищное шипение.

Том скорчился на краю пропасти, там, куда не доходил чудовищный жар пламени. Копье в его руках оставалось на удивление холодным, и ржавый наконечник казался черным на фоне пламени.

А потом из самого сердца пламени поднялось нечто бледное, овальное и раскачивающееся из стороны в сторону, тускло поблескивающее, окутанное голубым огнем. Оно изрыгнуло ядовитый язык сернистого дыма. Том на секунду ослеп, легкие обожгло изнутри. Раздавшийся пронзительный вой оглушил его. Викарий едва не выпустил копье из рук, но тотчас же снова стиснул его и попытался прикинуть расстояние от себя до узкого силуэта, который по-прежнему невидяще раскачивался перед ним.

Сверху донесся яростный вопль ненависти. И сквозь клубы дыма на него спикировал незнакомый юнец с угольно-черными волосами и огненными глазами. Юнец был голый, только на плечах болтались обугленные ошметки чего-то оранжевого. Тонкие губы были растянуты в безумной улыбке. Мальчишка взмахнул рукой — и Тома охватило пламя.