Месть амазонки - Аскеров Эльхан - Страница 7

Вскочив из-за стола, Лин бросилась вон. Пробежав через зал, сопровождаемая удивлёнными взглядами, она распахнула дверь и попала под струи проливного дождя. Грубая холстина платья моментально промокла, и холодные потоки воды потекли по спине. Пышные густые волосы амазонки намокли, упав на плечи мокрым мочалом.

С вечерней прохладой оживилась и жизнь в городе амазонок. Скрытый в глухих лесах, он был построен на краю обрыва, в трёх полётах стрелы от устья реки. Высокий берег, в полторы сотни локтей, омывался морскими волнами. Со сторожевой башни было хорошо видно, кто подходит к этому пустынному берегу.

Разные люди приставали к устью реки. Были это и купеческие караки, и боевые пиратские галеры, и огромные фрегаты сильных соседей. Всем нужна была пресная вода. Но никто не рисковал останавливаться в этих местах лишний раз, стараясь по возможности найти воду в другом месте. Только купцы в погоне за наживой готовы были рискнуть своей головой.

Но и они старались предупредить свою гильдию о месте причала. Те, кто регулярно бывал в этих местах, знали: вход в город мужчинам заказан. Это было женское царство. Сильные, беспощадные воительницы презирали весь род мужской, считая его средним звеном между животными и людьми.

Но купец всегда останется купцом. Это сословие торгашей шло на сознательный риск, зная, что в случае удачи будут с барышом, а если нет, то в царстве Серых Теней деньги не нужны. Не раз случалось, что именно купцы становились первыми людьми, проникавшими на территории других государств. Только благодаря смелости, порождаемой их жадностью, налаживались новые связи между странами.

Амазонки признавали мужчин только в виде рабов и использовали их в двух целях: как рабочую скотину или для продолжения рода. Для первого брали рабов независимо какого вида, лишь бы были здоровы и сильны. Для второго, рабов отбирали особенно тщательно.

Это были мужчины от двадцати до тридцати лет, физически сильные и выносливые, желательно воины, доказавшие свою храбрость в бою, красивые внешне и оснащённые достойно. Шрамы только приветствовались, являясь доказательством их храбрости. Все остальные уродства, не важно, врождённые они или приобретённые, были недопустимы.

Молились амазонки Великой Матери Войны, женщине суровой и неприступной. Именно она давала женщинам силы противостоять в боях мужчинам, помогала рожать детей и дарила плодородие полям, на которых рабы выращивали рожь и пшеницу.

Женщины делились на несколько сословий: королевы, жрицы, матери, воины. Первое сословие было элитой. Ему позволялось всё. Жрицам только королевы могли приказывать. Матери, сильные и ухоженные, заботились о продолжении рода. Каждые два года они приносили детей, и чем больше рождалось девочек, тем почётнее была мать. Воины – это было, пожалуй, самое обделённое племя.

Лишённые возможности регулярного общения с мужчинами, они изливали свою страсть в боях и стычках между собой. То и дело в казармах вспыхивали жестокие драки, и, хотя обнажать оружие против соплеменниц им было запрещено, редкая стычка обходилась без кровавых жертв.

Если жрицы и матери владели собственностью, прислугой, деньгами, то воины не имели ничего. Их уделом был бой. Разделённые на отряды, они не имели жёсткой дисциплины, которой отличались регулярные войска соседних государств, и частенько уходили со своих постов в поисках одиноких путников и охотников, бродивших в густых лесах.

Участи пойманного никто не завидовал. С той минуты, как он оказывался в руках амазонок, срок жизни его исчислялся только его собственной силой. Он жил, пока был на что-то способен как мужчина. Затем следовал короткий удар кинжалом, и бедняга прекращал свой путь, переселяясь в царство теней.

Законы в царстве были достаточно суровы, но последнее слово принадлежало королевам. Их было две. Сёстры-близнецы, они олицетворяли собой две стороны бытия: жизнь и смерть. Их слово было законом, и не одна жрица лишилась головы, возомнив себя неприкосновенной.

Их охраняла личная гвардия – женщины, ростом и силой не уступавшие гвардейцам-мужчинам. Для этих львиц не существовало ничего святого, кроме приказа королев. Девочек отбирали с юности и воспитывали в специальных школах, переселяя потом в казармы. Вход в это место был запрещён даже жрицам.

Бесстрашные, преданные как собаки, они были единственным отрядом, в котором царили железная дисциплина и порядок. Но в награду они имели всё, даже собственных постельных рабов. Лучшее оружие, доспехи и даже личные рабы доставались им в первую очередь. Это правило могли оспорить только жрицы.

Город, окружённый стеной в пятьдесят локтей высотой с одними воротами, состоял из одноэтажных казарм, школ, небольших домиков, разбросанных без всякого порядка, и нескольких трактиров. Только дворец был построен в три этажа высотой. Каменное здание было возведено рабами под руководством архитектора, приглашённого с дальнего севера.

Амазонки не знали ремёсел, признавая только одно: войну. Оружие, ткани, украшения, одежда – всё добывалось в набегах или покупалось у заезжих купцов. Именно поэтому они и шли сюда со своими караванами. За любое самое паршивое оружие, стоящее в других местах пару медяков, здесь платили серебром.

После удачного набега новых рабов можно было сменить на меч, лук, кожаный доспех или золотую безделушку. Матери и жрицы с удовольствием носили кольца и диадемы, щеголяя друг перед другом уборами и нарядами, вызывая молчаливую зависть у воинов.

По негласному закону, купцов не трогали, понимая, что любой пропавший караван может стать камнем, который перекроет этот тоненький ручеёк товаров, привозимых издалека. Хитрые торгаши пользовались голубиной почтой, выпуская сразу по нескольку птиц на подходе и отходе от города. Расчёт был прост: хоть одна птица вернётся домой.

Обезопасив себя таким образом от амазонок, купцы решали и политическую проблему. За караван, пропавший на территории государства, несло ответственность правительство. Но и эти меры не всегда спасали купцов от кровожадных воительниц. Разное случалось на границах двух государств, а лес, пустыня и море умели хранить свои тайны.

Живя на морском берегу, амазонки пользовались только узкими долблёными лодками, передвигаясь вдоль берега, не зная других способов плавания. Но и этого было достаточно. Бесшумно подобравшись к кораблю под покровом ночи, они вырезали весь экипаж, оставляя в живых только избранных, но и то ненадолго.

Холодный дождь быстро остудил горячую голову девушки. Сообразив, что ей некуда идти, Лин направилась на конюшню, решив переждать дождь под навесом. Тихо похрапывая, в стойлах стояло полдюжины лошадей. В стороне, отдельно от всех, стоял огромный вороной.

Боевой жеребец выделялся среди обычной скотины огромным валуном. Мощные мышцы перекатывались под тонкой шкурой. Увидев девушку, вороной недовольно фыркнул и стукнул копытом, словно предупреждая. Жеребец был вычищен и ухожен. В яслях было засыпано полно овса, хотя остальные животные обходились сеном.

Осторожно обойдя коня, Лин забилась в самый дальний угол, где хранилась солома, и, забравшись в неё, сжалась в комок, пытаясь согреться. Продрожав почти до вечера, она начала проклинать этот город и погоду. Дождь разогнал всех по домам, поэтому в любой харчевне она сразу привлечёт внимание бандитов и стражников. Причём последние нередко мало чем отличались от первых.

Неожиданно тишину конюшни нарушили шаги. В дверях появился воин. Голый по пояс, он, казалось, не замечал потоков воды, струящихся по телу. Подойдя к коню, он ласково потрепал его по шее и внимательно осмотрел подковы. Убедившись, что всё в порядке, он обнял коня за шею и, прижавшись лицом к шелковистой шкуре, тихо заговорил. Лин насторожила уши.

– Потерпи, дружище. Скоро мы уедем из этого города. Вот только разберёмся с этим проклятым колдуном и уедем. Наймёмся охранять караваны и будем бродить по свету. Спрашиваешь, почему караваны? Спокойная жизнь. Не надо никого убивать на потеху толпе. Только в честном бою. Напали – защищайся. Делай свою работу, и всё. Но сначала колдун. Это, у нас с тобой самое главное. Маленькая мерзавка заставила меня вспомнить прошлое. Она решила, что я убил Данату просто так. А ведь это была её просьба. Просьба друга. Она не хотела жить рабыней, но и умирать от меча какого-нибудь слабака тоже. Мы были друзьями. Но ей этого не объяснишь. Она всё сказала, вспомнив про ошейник. Но этого больше не будет. Никогда! – Круто развернувшись, воин вышел из конюшни.