Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения разных лет

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения разных лет - - Страница 14

Изменить размер шрифта:

Ах, Жанна, Жанна, маленькая Жанна!

Пусть коронован твой король, — какая

Заслуга в том? Шумит волшебный дуб,

И что-то голос говорит, а ты

Огнем горишь в рубахе не по росту.

1959

Поздняя зрелость

Не для того ли мне поздняя зрелость,

Чтобы, за сердце схватившись, оплакать

Каждого слова сентябрьскую спелость,

Яблока тяжесть, шиповника мякоть,

Над лесосекой тянувшийся порох,

Сухость брусничной поляны, и ради

Правды — вернуться к стихам, от которых

Только помарки остались в тетради.

Все, что собрали, сложили в корзины,

И на мосту прогремела телега.

Дай мне еще наклониться с вершины,

Дай удержаться до первого снега.

1965

* * *

О, только бы привстать, опомниться, очнуться

И в самый трудный час благословить труды,

Вспоившие луга, вскормившие сады,

В последний раз глотнуть из выгнутого блюдца

Листа ворсистого

Хрустальный мозг воды.

Дай каплю мне одну, моя трава земная,

Дай клятву мне взамен — принять в наследство речь,

Гортанью разрастись и крови не беречь,

Не помнить обо мне и, мой словарь ломая,

Свой пересохший рот моим огнем обжечь.

1965

* * *

Я учился траве, раскрывая тетрадь,

И трава начинала как флейта звучать.

Я ловил соответствия звука и цвета,

И когда запевала свой гимн стрекоза,

Меж зеленых ладов проходя, как комета,

Я-то знал, что любая росинка — слеза.

Знал, что в каждой фасетке огромного ока,

В каждой радуге яркострекочущих крыл

Обитает горящее слово пророка,

И Адамову тайну я чудом открыл.

Я любил свой мучительный труд, эту кладку

Слов, скрепленных их собственным светом, загадку

Смутных чувств и простую разгадку ума,

В слове «правда» мне виделась правда сама,

Был язык мой правдив, как спектральный анализ,

А слова у меня под ногами валялись.

И еще я скажу: собеседник мой прав,

В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,

Но зато не унизил ни близких, ни трав,

Равнодушием отчей земли не обидел,

И пока на земле я работал, приняв

Дар студеной воды и пахучего хлеба,

Надо мною стояло бездонное небо,

Звезды падали мне на рукав.

1956

* * *

Вот и лето прошло,

Словно м не бывало.

На пригреве тепло,

Только этого мало.

Все, что сбыться могло,

Мне, как лист пятипалый,

Прямо в руки легло,

Только этого мало.

Понапрасну ни зло,

Ни добро не пропало,

Все горело светло,

Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,

Берегла и спасала,

Мне и вправду везло,

Только этого мало.

Листьев не обожгло,

Веток не обломало…

День промыт, как стекло,

Только этого мало.

1967

Первая гроза

Лиловая в Крыму и белая в Париже,

В Москве моя весна скромней и сердцу ближе,

Как девочка в слезах. А вор в дождевике

Под дождь — из булочной с бумажкой в кулаке,

Но там, где туфелькой скользнула изумрудной,

Беречься ни к чему и плакать безрассудно,

По лужам облака проходят косяком,

Павлиньи радуги плывут под каблуком,

И девочка бежит по гребню светотени

(А это жизнь моя) в зеленом по колени,

Авоськой машучи, по лестнице винтом,

И город весь внизу, и гром — за нею в дом…

1967

Степь

Земля сама себя глотает

И, тычась в небо головой,

Провалы памяти латает

То человеком, то травой.

Трава — под конскою подковой,

Душа — в коробке костяной,

И только слово, только слово

В степи маячит под луной.

Почиет степь, как неживая,

И на курганах валуны

Лежат — цари сторожевые,

Опившись оловом луны.

Последним умирает слово.

Но небо движется, пока

Сверло воды проходит снова

Сквозь жесткий щит материка.

Дохнет репейника ресница,

Сверкнет кузнечика седло,

Как радугу, степная птица

Расчешет сонное крыло,