Змееныш - Жаков Лев Захарович - Страница 19

Парень, склонив голову, задумчиво оглядел сталкеров, и Кирзу пробрала дрожь от взгляда глубоких темных глаз. На миг ему показалось, что сама Зона смотрит на него, и кто знает, что у нее на уме? Кирза этого точно не знал. Он схватил напарника за руку и потащил за собой.

— Сгорела «душа», Стопарь! Скажи спасибо, что собака тебя не загрызла. На волосок от смерти был, алкаш старый! Пить надо бросать, давно надо! Я уж думал, конец тебе, все, помер напарник, остался я один… А пацан тебя спас, дурачина! Отогнал мутанта, я сам видел. Посвистел ей — и она что твой щенок послушалась. Пятнадцать лет Зону топчешь, а понимать не научился, что к чему в этом мире…

Так говорил Кирза, утягивая вяло сопротивляющегося Стопку в лес. Явление мальчишки и то, как тот справился с мутантом — без оружия, одним свистом, одним взглядом, — произвело на сталкера неизгладимое впечатление, перевернуло ему нутро. Нескладный недоросль будто повзрослел за минуту. Он крепко держал напарника, который все порывался вернуться, но был слишком поражен, чтобы вырваться.

Они пересекли лужок, перебрались через ручей. Уже шагнув в пролесок, Кирза обернулся. Незнакомец сидел на корточках возле слепой собаки и будто бы разговаривал с ней, а та не пыталась на него напасть. Эта картина была для Кирзы нарушением всех законов Зоны, и он ушел задумчивый и просветленный, решив, что больше в жизни не возьмет в рот ни грамма этой чертовой водки. Отныне — только портвейн.

2

Они ввалились в бар встрепанные и запыхавшиеся. Стопка держал в руке флягу, отвинченная крышка свисала с горлышка на цепочке и звякала о металлический бок.

— Бармен, капни-ка сюда! — дрожащим голосом крикнул он, поднимая фляжку.

На него оглянулись. Народу в зале было немного: день. У стойки сидели двое — мужчина в возрасте, с аккуратной бородкой клинышком, похожий на врача, разве без халата, и молодой сталкер, который все выспрашивал что-то у старшего. За столиком в углу устроился Мировой и двое ребят из его группы.

Бармен, он же хозяин заведения, знал Кирзу и Стопку — они часто околачивались в его заведении, пропивая заработанное или напрашиваясь на угощение, если деньги кончились. Ни слова не говоря, он потянулся за бутылкой виски.

— А мне пива и бутерброд какой-нибудь, — добавил Кирза. Напарники прошли к окну и сели за маленьким столиком. Сталкеры в баре вернулись к своим разговорам, только Кипяток — самый молодой из группы Мирового — обратился к Кирзе:

— Добыли чего? Рано вроде вернулись, с утра только вышли, Бармен говорил.

Стопка вскочил, не успев коснуться задом стула, и заорал, потрясая кулаками:

— Я пять штук потерял из-за него, чтоб он сдох! Моих кровных!

— Тихо ты, — дернул его за куртку Кирза. — Успокойся уже, достал.

Однако и у него дрожали руки, когда он вытащил сигарету из пачки, предложенной Кипятком.

— Чего орет? — кивнул Кипяток на Стопку. Тот, закрыв лицо ладонями, упал на стул и застыл, сгорбившись.

Кирза прикурил, судорожно затянулся, закашлялся.

— Такая, понимаешь, история приключилась… — Он разогнал дым перед лицом. — Такая, кровосос тебя раздери, странная штука…

Здоровяк, Круча и Мировой переглянулись.

— Ну, давай сюда, расскажешь. — Мировой выдвинул свободный стул. Командир наемников был среднего роста, жилистый, коротко стриженный, со скупыми движениями — сразу виден бывший военный.

Кирза, тронув Стопку за плечо, пересел к столу Мирового. Кипяток развалился на стуле, положил ногу за ногу.

— Что, контролер вас ограбил? — хохотнул он. — Что за вопли-то?

Бармен принес пиво и тарелку с бутербродами, протянул Стопке его фляжку.

— Я угощаю, — сказал Мировой. Бармен пожал плечами — ему все равно, лишь бы платили, — а Кирза, благодарно кивнув, накинулся на еду.

— Стопку чуть слепая собака не загрызла, — с набитым ртом прочавкал он. — Да тут вышел из леса этот пацан и собаку, как это… загипнотизировал.

Двое у стойки замолчали, старший обернулся, прислушиваясь. Мировой выгнул бровь.

— Ты не гони, давай в подробностях: кто, где, когда?

— Пять штук, мать моя женщина! — возопил Стопка, заглядывая в горлышко фляжки — и надолго приник к ней, громко булькая. Кипяток заржал, хлопнул себя по колену, Круча слегка улыбнулся.

— Вроде я знаю, об ком щас речь пойдет, — прогудел он басом.

Кирза кинул на него затравленный взгляд.

— Я, блин, не уверен даже, что он человек! Мальчишка такой худой, смотрит так, будто… насквозь пробирает! Будто знает о тебе что-то, чего ты сам не знаешь! — Он схватил стопку водки, стоящую перед Кипятком, но не донес до рта — увидев, что в руке, скривился и побыстрей отставил. Взял кружку пива, сделав глоток, рукавом отер с губ пену. — Короче, мы с этим, который теперь ни о чем другом думать не может, мимо Армейских складов топали… ну, Кипяток знает, мы с ним маршрут смотрели. И попали в поселок какой-то, мелкий совсем, на карте нет. И там, короче, нашел Стопка «душу». А тут на него — мутант! Слепая собака, у ней щенки в развалюхе пищали!

— Ага! Такая тебя пополам перегрызет, вякнуть не успеешь, — с удовольствием сказал Кипяток, потирая руки, как будто свирепость самки была его личной заслугой.

— Так и не загрызла едва! — чуть не захлебнулся пивом Кирза. Пена разлетелась по столу, и внимательно слушавшие Круча с Мировым слегка отодвинулись.

— Что случилось? — повторил командир.

— Так я же и говорю: а тут из леса — этот! — выпалил Кирза. — Странный пацан, ну очень! Тонкий такой — не тощий, вот как я, а просто… ну, блин, не знаю, как сказать… утонченный!

— Змееныш это, — прогудел Круча. — Я когда у Слона работал, видел его. Приемыш Мазая, который пропал.

— А мне плевать, будь он хоть папа римский, нехай возвращает мои пять штук! — Стопка наконец оторвался от фляжки. Глаза у него стати мутные, морщинистое лицо раскраснелось, синие жилки на носу проступили четче.

Кипяток хлопнул по колену и заливисто рассмеялся.

— Батя, чего переклинило-то тебя? Отобрал Слонов пацан твои бабки, что ли?

— Да нет, — поморщился Кирза. После еды и пива он немного успокоился, руки больше не дрожали. — Сгорела его «душа», еще до того, как странный этот из леса вышел. Кто такой, говорите? — Он устремил на Кручу слегка осоловелый взгляд.

Стопка разрыдался пьяными слезами.

— Ох, горит душа, ох, горит, верно сказал, напарничек…

— Ну тебя развезло! — Кипяток покосился на плачущего сталкера.

— Так что там с «душой»? — напомнил Мировой.

— Да в жарке сгорела, — махнул рукой Кирза. — А потом — собака появилась, но пацан этот ее свистом отогнал. Свистом! Кто он такой, почему мы со Стопарем раньше про него не слыхали? Думал, всех в Зоне знаем…

Круча с Мировым переглянулись, а Кипяток пренебрежительно фыркнул.

— То вы так думаете, пьяницы несчастные. Поменьше бы в канавах отсыпались да мозги водярой травили! А про пацана — чего говорить? Мутантово семя.

— Не говори, о чем не знаешь, — оборвал его командир. Кипяток вспыхнул:

— А вот и знаю! И все знают, и вы тоже знаете, что он звериный выкормыш и с мутантами дружит! История этих двоих тому верный пример! Ха, не знаю! — Он щелчком выбил из пачки сигарету и закурил. — Где бы вы еще увидели, скажите мне, чтоб какой-то щенок свистом слепую собаку отогнал? Да не может такого человек, но определению! — Кипяток победно оглядел собеседников и добил: — Мне Магадан покойный рассказал, как его нашли.

В баре повисла тишина. Мировой скептически смотрел на Кипятка, Круча разглядыват свои кулачищи — это был человек-скала, огромный, могучий, но вне драки кроткий, как теленок.

— Дурак твой Магадан, — произнес он наконец.

— А сам-то! — подскочил Кипяток. — Да ты даже у Слона удержаться не смог, меньше полугода проработал, и выперли тебя! А у Слона, всем известно, самое теплое место для сталкера, абы кого не берут!

Кипятка в свое время не взяли — в том числе за взрывной характер.