Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Хелл Ричард - Погнали Погнали

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Погнали - Хелл Ричард - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

С тех пор прошло несколько лет — нам обоим пришлось много ездить, в основном по работе, а я скатился на самое дно из-за своей невоздержанности и катастрофического крушения всех иллюзий, — и между нами многое изменилось. Жизнь нас разделила. Причем, это произошло исключительно потому, что никто из нас не озадачился этому помешать. Сказать по правде, я уже и не помню, как у нас все затухло. Это было как раз в период постоянных гастролей, когда я методично и целенаправленно гробил себя. Все как в тумане. Я знаю, что ей было больно; что я делал ей больно. Она меня не упрекала, она просто разочаровалась во мне. Но мы никогда не говорили об этом прямо.

* * *

Я знаю, что я все придумываю. Мы оба придумали себе друг друга. Я был ее фантазией, она — моей. История — это сон, легковесная греза, потому что в противном случае она придавила бы нас насмерть.

Кроме того, Крисса теперь приторговывает кокаином. Не то, чтобы она только этим и занимается, и не то, чтобы в широких масштабах, но тем не менее она приторговывает кокаином и регулярно его употребляет. Что несколько не соответствует образу Криссы, как я ее себе представляю.

7

Она все время в разъездах. Почти не живет дома. Поэтому ее квартира на Сент-Марк Плейс всегда кажется новой и какой-то пустой. Крисса снимает ее уже долго, но квартира совершенно не захламлена. Самые обыкновенные апартаменты по типу ж/д вагона: четыре маленьких комнаты, выходящие окнами на одну сторону — спальня, гостиная, кухня, чулан. Светлый деревянный паркет покрыт свежим лаком, и квартира кажется одновременно и светлой, и темной. Запах ее туалетных принадлежностей пробуждает смутное ощущение удовольствия. Как материнское молоко. Разрозненные занавески на окнах, пара ярких шарфов и разбросанная одежда вовсе не создают впечатление беспорядка — это как светлые пятна на темном холсте. Все это так не похоже на мою засранную берлогу, что поначалу я себя чувствую как незваный гость. Как нарушитель, незаконно ворвавшийся на чужую территорию.

Я вхожу, и она сидит в красном кресле, согнувшись над низким столиком, заваленным всякой всячиной: французская книжка по композиции, какая-то бижутерия, стакан с вином, наполовину пустой, фотографии 8 х 10, пастельная бумага. В руках у нее — перьевая ручка. Она что-то записывает на клочке линованной бумаги, потом встает и обнимает меня.

— Привет, мистер.

— Здравствуйте, мэм.

— Хочешь вина?

— Хочу. — Бутылка с вином и второй стакан стоят на разделительной перегородке между гостиной и спальней. Там же стоит переносной стерео радиоприемник. Звук приглушен почти до минимума. Играет какой-то медленный танцевальный соул.

Я беру у нее стакан с красным вином и обхожу комнату, рассматривая знакомые фотографии. Там есть и пара моих, и меня это греет.

— А это что?

Цветной снимок, где две ярко одетые женщины идут навстречу камере по пустынной нью-йоркской улице.

— Мне просто понравился трюк со светом. Вырезала из журнала. — Она показывает на небольшую стопку журналов мод на полу в углу.

Я понимаю, о чем она говорит. На заднем плане садится солнце — в разрыве голубовато-малиновых облаков, розовых по краям. Улица погружена в мягкий сумрак, но фигуры женщин на переднем плане в зеленых атласных платьях сверкают белесыми бликами в последних отблесках солнца.

— Я понимаю, о чем ты. На самом деле, так не бывает, да?

— Я знаю, как это делается.

— Сама разобралась?

— Ага. На самом деле, ничего сложного. Здесь главное — цвет. Я пока не очень умею работать в цвете, но я учусь.

— Ты постоянно чему-то учишься.

— А ты — нет?

— Ну, я знаю только, что почти ничего не знаю.

— Это высшая форма знания.

— Мне важнее профессия.

— И то правда…

Я обожаю, когда она употребляет в речи американские выражения и словечки.

Кроме красного кресла, журнального столика и маленького картотечного шкафчика, в комнате больше ничего нет. Только — ковры и подушки, разбросанные по полу. Я сажусь на ковер, привалившись спиной к стене.

— Хорошо тут у тебя.

— Ты такой милый любезный гость.

— Вполне подходящая пусковая установка для нашего приключения.

— Ты уже думал над предложением?

— Не, пока нет.

— Ты не думал?!

Она выходит в соседнюю комнату. Мне видно через перегородку, что она роется в какой-то сумке.

— Ну, то есть, не то чтобы я не думал совсем. Есть у меня пара мыслей. Но по-настоящему я буду думать потом. А пока что я просто радуюсь. Это так хорошо, когда… есть, чем заняться. Я знаю, у нас получится. В смысле, работы. И отдохнем тоже неплохо, правда? Это как чудо…

— Правда? Я тоже об этом думала. — Она возвращается и садится в кресло. — Как будто он — Господь Бог. Который явился к нам и создал нам все условия для самовыражения… если, конечно, у нас получится. Если мы справимся. Я даже думаю, может, он с нами играет. Как с шахматными фигурками. — Она аккуратно высыпает кокаин из крошечной темно коричневой баночки на обложку книги по композиции.

— На самом деле, его побуждения меня мало интересуют. Мне кажется, ты от него в восторге, а я отношусь к нему ровно, без всяких эмоций.

— Это вполне предсказуемо.

— Что именно: что мне так кажется, или что ты от него в восторге?

— И то, и другое.

— Я не хочу сейчас спорить.

— Я тоже.

Она предлагает мне книгу и обрезанную соломинку для питья. Я вдыхаю пары от желтовато-белых дорожек. Они слегка отдают кошачьей мочой — от одного только запаха у меня начинается учащенное сердцебиение. Я кладу книгу на пол, наклоняюсь над ней и занюхиваю половину дорожки в одну ноздрю, и половину дорожки — в другую.

— Ух ты, чистый… а можно воды?

Она кивает в сторону кухни, я отдаю ей книгу, поднимаюсь на ноги, иду на кухню, набираю из-под крана холодной воды, возвращаюсь в гостиную и опять сажусь на пол. Достаю сигареты, закуриваю. Вторая дорожка осталась нетронутой.

— Знаешь, Крисса, когда я думаю об этом деле, я себя чувствую обновленным. Во мне все бурлит от избытка сил. Причин много, но главная — это ты… — Я смотрю ей в глаза, и она не отводит взгляд. — Это такая вещь, о которой, наверное, лучше вообще не задумываться, но знаешь… у меня ощущение… как будто мы — глина в руках у скульптора. Даже не так… не глина… я не знаю, как это объяснить. Мы, какие мы есть, и какие-то внешние обстоятельства, и Джек с его предложением, со своими задумками… все это соединилось, и получилось вот это… что-то волшебное. Да, волшебное. Преображение. Новое сотворение. Обоюдный процесс. Джек творит нас, мы — его. Как химическая реакция, как вулкан или что-то подобное — все элементы воздействуют друг на друга, и вдруг получается что-то новое. Что-то новое в мире, и от этого мир обновляется. Он уже не такой, как раньше. Все это изначально предназначалось для нас. Потому что мы — это мы. Это все не случайно. Ты понимаешь, о чем я?

В носу все онемело от кокаина, и я чувствую его привкус на задней части языка, где он как будто заледенел. Я себя чувствую великолепно. Я неуязвим. Я быстр и прозрачен, как горный ручей.

— Ты сама-то как думаешь, мы теперь сможем начать все по-новой? Мы справимся с этим заданием? Вместе?

Брр. Вот как она на меня влияет. Честно сказать, я не думал, что смогу об этом заговорить.

— Ну, во-первых, придется справиться. Мы оба — взрослые люди, и уважаем друг друга, и мы оба заинтересованы в том, чтобы у нас получилось, правильно?

Сердце сжимается у меня в груди. Скручивается в трубочку. Но вот кровь приливает горячим потоком, и сердце снова в порядке.

— Крисса, скажу тебе честно: я тебя люблю. — Блядь, это еще с какого перепугу? Сердце колотится, как сумасшедшее; в горле — ком, как бывает, когда выскажешь вслух самую сокровенную правду, и я вдруг себя чувствую, как идиот. Как один из моих фанатов, которых мне всегда было жалко. — Всегда любил. — Мир застыл в тишине. Мир замер. — Ну, может быть, не всегда… я знаю, считается только то, что ты делаешь. А говорить можно все, что угодно. Но и когда тебя не было рядом, ты всегда была со мной. Была и есть. Даже когда я забываю об этом. И это не важно, что происходит на внешнем уровне: вместе мы или нет. Потому что я тебя встретил, потому что ты есть, потому что ты всегда со мной — и никто, даже ты, тебя у меня не отнимет. Это неприкосновенно. Это останется навсегда. Насовсем. Я… я не знаю, как это сказать… Я живу. Я живой. И ты — со мной. Во мне. Может быть, это обычное совпадение, что это случилось с тобой — с тем человеком, который сидит сейчас рядом со мной и выслушивает мои излияния… а может, это вообще не относится к делу. Но я согласен на все. Я без понятия, что происходит, я не знаю, что это значит, я понимаю, что все, что я говорю —полный бред, совершенно бессмысленный… я не знаю, чем все это закончится и к чему приведет, но я за это возьмусь. Потому что другого мне просто не нужно. Черт. — Надо заткнуться, пока не поздно. Лучше не углубляться в опасную зону. Тем более, что в глазах у нее дрожат слезы, а я даже не знаю, правду я говорил или гнал, но в любом случае, это был монолог клинического дебила.