Код Альфа - Витич Райдо - Страница 19

— С чего взял? — развернулся капитан.

— Стася пыталась выйти и не смогла, развернули.

— Группа на приколе до особого распоряжения. Никто никуда из Центра не выходит, потому в холле вам делать нечего… тем более Русановой, — глухо и грубо отрапортовал Федорович, поспешил отвернуться, давая понять, что тема закрыта.

Интересно, — выгнул бровь Иштван, глянув на Колю.

Я про то же, — чуть заметно кивнул тот.

— Где она сейчас?

— Пытался найти…

— Поэтому опоздал на занятия, — попенял Иван. — Хватит болтать, «разведаналитики». Вас уже ждут — тренинг по контактному бою никто не отменял. Надеюсь, на этот раз не опоздаете, сержант Чижов.

Николай недовольно глянул на командира и потопал из ангара.

— Сердиться, — нагнав его, сжал за плечо Иштван, кивнув в сторону Ивана.

— Вопрос — почему?

— Эх, Коля, вопросов этих море. Главный — где ответы искать.

Мужчина подумал и выдал:

— У Стаси. Занятия закончатся, пойду к ней. Давно надо было поговорить.

— Не думаю, что мысль дельная, но… отчего бы не попытаться? Любопытно, что ее не допускают и до тренировок.

— Русанову прихватите! — будто услышав, рыкнул им вслед Федорович. — Хорош ей прохлаждаться.

Мужчины прибавили скорости и вылетели из ангара, рысцой направившись за капитаном.

А Иван хлопнул ладонью по стойке: черт знает что! Конечно, влетит ему за самовольство, но что он должен? Продолжать лгать своим ребятам? Втемную играться? Все равно ведь поймут, догадываются уже.

Паршивое положение: язык чешется — сказать, а нельзя.

Стаська, Стаська, где же ты, как? Быстрее бы возвращалась, а то двойник твой грозит такой хаос устроить, что разгрести и не мечтай.

Казаков тоже хорошо: " пока Русанова не вернется — Х-Русанова будет занимать ее место". И точка. И пойди против, объясни, что она творит. И ведь знает, в курсе. Ее ж всю с ног до головы по самые молекулы просветили, исследовали, проанализировали. И оставили все как есть. Отпустили. Крутись капитан дальше, носись с этой «гранатой».

Ералаш, какой-то! — бухнул кулаком по сенсору и заорал в аудиофон экрана:

— Пацавичус, отставить променад! Ты еще шоколадом кибербелочек накорми, юный натуралист, мать твою!!

Видимо здесь брали измором, проверяли на стойкость организм. Закаляли физически. Оно понятно — что в голове — никому не интересно, главное сила и финансы, вернее, вся сила в финансах. Кто с финансами — тот силен — авторитет, кто силен — тот в финансах — востребован. А остальные отползайте. Как в Спарте недужных младенцев, вас скинут за борт.

И финал понятен. Спарта-то уже была и благополучно исчезла, только память и осталась. Может, здесь она как раз-то до таких масштабов разрослась? Она и есть точка отсчета, в которой произошло искривление?

Причем тут Стася?

Русанова подтягивалась на перекладине на автомате, думая о своем, чтобы тело не вздумало противиться, напоминать, что хозяйка в последнее время слишком плохо относится к нему, а потому не должна требовать от него многого.

— Быстрее пять дробь шестьдесят! — хлопнул рукоятью электрохлыста по спине сержант.

Капитан подтянулась последний раз и спрыгнула:

— Упражнение закончил.

— Бегом на строевые!

Стася вялой трусцой побежала к тем, кто уже показал свои способности на перекладине, уступая место следующему.

Началась муштра: декламирование устава курсанта и маршировка до упада, до синхронного, бездумного выполнения приказа. "Налево, направо, шагом ма-арш!" " На месте стоять!" "Бегом ма-арш!". "Выше колено, выше! Носок тянуть!"

Четыре часа этого маразма Стасю достал. За это время даже обезьяну можно было научить ходить строевым шагом!

И каждый день одно и тоже.

Разительные отличия от обучения дома и здесь. Будучи курсанткой у себя, Стася как и остальные изучала научные дисциплины, психологию, основу медицины, а не только разбирала оружие, бегала по плацу и изображала дрессированную обезьянку. Сейчас она почти ностальгировала по курсантской жизни.

Ей виделись цветущие сады за стеклом автопланера, что осваивали учащиеся, ровные беговые дорожки, травка на поле, вспоминались матчи по спортивным играм, жаркие дискуссии на тему парадигм и квазарного устройства вселенной, смех в столовой, когда один принес два подноса — на себя и на товарища и второй сделал тоже. Улыбчивые лица преподавателей, их терпение к любознательным студентам, внимание. Просторные аудитории, где шли интереснейшие дебаты и открывался целый мир. Мигание зеленой кнопки, оповещающей подъем не резким оглушающим и встряхивающим, вернее вытряхивающим из тела душу воем, а мягким зуммером на волновых частицах. А поддержка? Везде и всегда: бежишь ли кросс, подтягиваешься, сдаешь норматив по стрельбе, пишешь сочинение. Ей вспомнилось, как на первом курсе никак не удавалось подтянуться и она как груша висела на перекладине, моталась силясь приподнять непослушное тело. А за спиной скандировали: "ты можешь, Стася, ты можешь, ты сделаешь!" И ведь подтянулась. Раз, два, скрипя и сопротивляясь, тело начало слушать ее, постепенно подчиняться. И достижение свое, маленькое, мелкое воспринималось как гигантский прорыв, важный факт для всех!

Один за всех, все за одного — там было нормой, здесь о том не слышали, тем более не знали.

Поддержка?

Слабость!

Помощь?

Оплати!

Запнулся, упал — руку не протянут, обойдут и побегут дальше, как ни в чем не бывало.

И как накликала — один курсант запнулся во время бега, полетел под ноги другого. Тот лишь отпрыгнул и помчался дальше, следующие стали оббегать, отпихивая пытающегося подняться, толкая, перепрыгивая, кто на что горазд.

Стася автоматически перехватила парня за ворот, помогла подняться:

— Не ушибся? — и дальше побежала, мазнув взглядом по нашивке — пять дробь тридцать пять. И получила под колено от Сони, рухнула, услышав: должок!

Здорово, — оценила.

Попыталась подняться, но ее пихали как того, кому помогла она, один так вовсе оттолкнулся от ее спины, сваливая на поле. Мимо с равнодушной физиономией пробежал Тео, пять дробь тридцать пять умчался далеко, не оглянувшись. А Стася все пыталась подняться, падала, получала удары, поднималась, падала и только, когда последний боец просвистел мимо, смогла встать.

Каких прекрасных здесь готовят офицеров! Чудных личностей! — побежала прихрамывая за строем.

А что еще ждать от тех, кто тренирует только тело, кто кроме агрессивных забав не знает ничего? Восемнадцать часов занятий в день из них лишь час на принятие пищи. От двух до четырех часов муштра, строевая, шесть на мышцы: бег, тренажеры, подтягивания, спарринги с роботами и сокурсниками, четыре — на радость общения с оружием, два — на изучение технических средств и приспособлений, два на методы контроля, разведки, подавления и убийства гипотетического противника, и час на занятия по изучению устава, законодательной системы Федерации.

Хотя на последние можно было затратить от силы час за все пять с половиной лет обучения. Потому что постулировалось всего три права — рождаться, жить и умирать, с поправкой первого, строго для гражданина правительственной зоны, и миллион обязанностей для всех.

"Бесценный" документ.

И все остальное — песня. А выходной, один на десять дней в таком режиме — уже гимн. Кто дожил — герой.

Она не мечтала, резона в «героизме» не видела.

Ее больше волновало, как найти своих. Что с ними, живы ли, целы, где находятся? А еще нужно было срочно что-то придумывать с картой, чтобы поесть. Стася уже еле ноги передвигала и понимала — долго так не протянет, а путь Гаврика не ее вариант. Расспросить Тео? Тот насторожен как ворующий сметану кот. И вообще, опасно любопытничать. Здесь каждый друг на друга смотрит как на потенциального лазутчика и врага, стучит по каждой мелочи. Остается лишь удивляться, что Стасю еще не засекли и радоваться, что пусть не очень бодро и возможно, не совсем что нужная, но информация в центр поступает. И пусть еще день, два таким вялым темпом и по крупице новостей, но кто знает, может быть, они сыграют важную роль. Ребятам там видней, они сложат, смогут. С одной плоскости, снизу из глубины, реально не оценишь, в объеме не увидишь, а предположения могут оказаться однобокими, надуманными. Факты нужны, не мысли и эмоции.