Аметист - Хейз Мэри-Роуз - Страница 24

— Разумеется, не такой.

— Ты меня не слушаешь. Черт возьми, Кэт, да не будь ты наивной девочкой! — Виктория была откровенно огорчена тем, что Катриона все еще не могла или не хотела понять. — Джонатан никогда не даст тебе того, в чем ты нуждаешься. Он никогда не полюбит ни одну женщину. Он не может, и его не изменишь. Если тебе нужна любовь, придется найти кого-нибудь другого.

— Другого? — Глаза Катрионы сузились, показывая, что смысл слов Виктории наконец-то до нее дошел. — Значит, ты хочешь сказать, что Джонатан педераст? — Катриона вскочила на ноги. — Ты лжешь. Ты ужасная, отвратительная лгунья.

— Прости, Кэт. Я не хотела тебя обидеть.

— Ax, как любезно с вашей стороны!

— Правда ранит иногда, как… как любовь.

— Что ты знаешь о любви? Ты, любящая одну-единственную персону — саму себя! Вы с Танкреди два сапога — пара.

Вы стоите друг друга. — Катриона открыла сумочку и достала из нее двадцатифунтовую банкноту. — Я ненавижу тебя, Виктория Рейвн. Ты всегда хотела испортить мне жизнь. Всем нам. Ты завидуешь, потому что у меня есть нечто, чего нет у тебя, и ты хотела бы это стащить. Вот, — Катриона швырнула деньги на стол, — насладись обедом сполна!

Откинувшись на спинку стула и глядя вслед взбешенной Катрионе, которая с треском отворила дверь и выскочила из ресторана, Виктория Рейвн снова наполнила свой бокал и покачала головой.

Глава 7

— Добрый день. Я заходила к вам два раза, но вы так сладко спали, что жаль было вас будить.

Джесс уставилась на одну из самых прекрасных женщин, каких она когда-либо видела. Черные волосы были заколоты на макушке золотой заколкой-пряжкой; рыжевато-коричневые глаза излучали свет. На женщине была простая желтая рубашка в полоску, стоившая, однако, как показалось Джесс, столько же, сколько стоили все вещи, покупаемые ею за год.

В руках женщина держала небольшой серебряный поднос, на котором стоял запотевший стакан апельсинового сока, тарелка с кусочками папайи и две чашки дымящегося кофе.

Лицо женщины казалось знакомым, но Джесс никак не могла вспомнить, где она ее видела.

Солнечный свет, проникающий в комнату сквозь открытые створчатые двери балкона, золотым теплом согревал кафельный пол и край постели. Глядя на лениво плававшие в пронизанном желтыми лучами воздухе пылинки, Джесс чувствовала покой и удивительную легкость. Она улыбнулась женщине и попыталась сесть, но туг же обнаружила, что совершенно раздета. В памяти вдруг возникли какие-то странные, полуреальные картинки: холодная, сырая ночная лужайка, люди, наблюдающие, как она, голая, проходит через комнату, наполненную цветами; ванная с золотыми дельфинами…

— Я принесла вам кое-что поесть.

— Спасибо. — Прикрыв простыней грудь, Джесс поставила поднос к себе на колени. Потом, понимая, что более глупого вопроса задать нельзя, спросила:

— Простите, но где я?

— Вы у нас дома, в Юнтвилле. Недалеко от Налы. Я — Андреа фон Хольценбург. Мой муж — Максимилиан фон Хольценбург. — Женщина криво усмехнулась. — Ужасное прусское имя, не правда ли? Я зову его просто Макс. Вы были на пикнике у Стефана.

Джесс смотрела, ничего не понимая.

— Стефан — мой сын. Кто-то подмешал в «Сангрию»

ЛСД. Мне так жаль. Скажите, как вас зовут, дорогая?

— Джессика Хантер. Друзья зовут меня просто Джесс.

— Прекрасно. Имя вам очень идет. — Андреа снова улыбнулась, покачала головой и слегка нахмурила брови; во взгляде ее чудесных глаз мелькнуло искреннее беспокойство. — Стефан порой такой безответственный. Мы с Максом и друзьями улетели за покупками только на одну ночь. — Андреа словно оправдывалась перед Джесс. — И были уверены, что все здесь будет в полном порядке.

Джесс почувствовала, что должна успокоить разволновавшуюся Андреа.

— Пожалуйста, не переживайте. — И, чтобы перевести тему разговора, поинтересовалась:

— А куда вы ездили за покупками?

— В Гватемалу, — сообщила Андреа не моргнув глазом, словно однодневная поездка по магазинам в Южную Америку была столь же заурядна, как экскурсионная поездка в Сан-Франциско. — Там живет художник, с которым Макс хотел встретиться. Вам знакомо имя Артуро Молино? Макс купил несколько его картин.

Джесс подцепила серебряной вилкой кусочек папайи и, съев его, отпила немного сока.

— Ваш муж коллекционирует картины?

Андреа кивнула.

— Вы сможете посмотреть их чуть позже, если вам это интересно. Макс очень гордится недавно купленной картиной Шагала. — Андреа ласково положила руку на плечо Джесс. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — честно призналась Джесс. — Благодарю вас.

— Мы полагали, что нашли всех пострадавших, но вы, очевидно, забрели слишком далеко. Мы ведь понятия не имели, кто участвовал в пикнике…

— Я была в винограднике. — Джесс слегка поморщилась. — Боюсь, что мне пора уходить.

Джесс как бы взглянула на себя со стороны — голая, стоявшая на четвереньках в теплой красноватой пыли. Интересно, а кто тот золотоволосый юноша? Вздохнув, Джесс решила, что ей никогда уже этого не узнать. Скорее всего оно и к лучшему, подумала она, краснея от стыда до корней волос и радуясь тому, что Андреа не может читать ее мысли.

— Мне очень жаль, что я причинила вам столько беспокойства. Вы были очень добры, так позаботившись обо мне.

А сейчас мне лучше бы встать и… одеться.

Джесс огляделась вокруг в поисках своей одежды.

— Дорогая моя, но у вас ничего нет, — сообщила Андреа.

— Я… О-о-о…

Джесс с ужасом смотрела на Андреа. Теперь она видела себя совершенно голой, весело дефилирующей по залу, заполненному людьми в вечерних нарядах. Болтающей что-то.

Пьющей и закусывающей. Самочинно принимающей ванну и занимающей чужую постель…

— Возможно, мы найдем вашу одежду позже, — тактично заметила Андреа. — А пока я дам вам что-нибудь из своего гардероба. У нас ведь почти один размер.

Андреа пересекла комнату, раздвинула двери стенного шкафа, достала из него белый махровый халат с монограммой на кармане.

— Кстати, сегодня утром приходил какой-то человек и спрашивал вас. Он говорит, что вы от него убежали.

Боже! Джон. О нем-то Джесс совсем забыла. Она, сморщившись, посмотрела на Андреа:

— И что вы сказали?

— Что вы еще спите и позвоните ему, когда проснетесь, а там уж сами решите, что делать дальше. В общем, мы его отправили и, думаю, поступили правильно. Видите ли, он выглядел очень злым.

Андреа покопалась в шкафу и, найдя там черный купальник бикини, добавила его к халату.

— Еще раз спасибо вам, — с облегчением вздохнула Джесс. — Я действительно больше не хочу его видеть.

— Ну разумеется, вы вольны поступать, как считаете нужным. — Андреа положила одежду на постель. — Теперь допивайте свой кофе. А потом, если хотите, наденьте все это и приходите к бассейну. Макс со Стефаном уже там.

Черный купальник, как и предполагала Андреа, сидел на Джесс превосходно. Накинув халат и расчесав волосы серебряной расческой, обнаруженной на изящном стеклянном туалетном столике, Джесс; посмотрелась в зеркало и нашла, что выглядит великолепно.

Медленно проведя пальцем по монограмме, выгравированной на ручке расчески — готические буквы образовывали корону, — Джесс вдруг остолбенела, вспомнив наконец имя фон Хольценбург. О них же можно было прочесть в любой газете. Принц Максимилиан — отпрыск знатного немецкого рода и принцесса Андреа — большая нефть в Техасе: великосветская семья, первые страницы прессы, бесчисленные фотографии, постоянные упоминания в светской хронике по всему миру.

«О Господи, — ужаснулась Джесс. — А я забралась к ним в виноградник, потом спала на их постели, а теперь вот напялила на себя одежду принцессы Андреа!»

Трепещущая, но с гордо поднятой головой, вновь ставшая дочерью генерала, сэра Уильяма Хантера, Джесс вышла во внутренний дворик и направилась вниз по утопающей в густых зарослях олеандра тропинке к бассейну.