Аметист - Хейз Мэри-Роуз - Страница 14

Субботний день.

Джесс с путеводителем «Лондон от А до Я» под мышкой выбралась из подземки на Фулхем-Бродвей и углубилась в лабиринты боковых улочек, забитых лотками, с которых продавалось все, что душе угодно: от рулонов ковров до шелковых шарфиков, от велосипедных запчастей до фруктов и овощей. С трудом пробираясь сквозь пеструю толпу, Джесс, крепко прижимая к груди сумочку, упорно искала нужную ей улицу.

И нашла. Узенький дворик без каких-либо признаков деревьев или цветов, но забитый искореженными автомобильными кузовами.

Из дверей подъезда появился паренек, на вид лет шестнадцати, катящий перед собой наполовину стершуюся автомобильную покрышку.

— Кто вам нужен? — живо поинтересовался он.

— Фред Риге.

— В самом деле? — Парень уставился на Джесс с явным недоумением.

— Мы вместе учимся… в художественной школе. — Голос Джесс был едва слышен.

В своем великолепном твидовом костюме, с шелковым шарфиком от Жакмара вокруг шеи, в изящных туфельках, Джесс почувствовала себя полной идиоткой в этой непривычной обстановке. Надо было хотя бы надеть джинсы.

Подросток указал на неокрашенную дверь.

Джесс слегка постучала костяшками по грубой деревянной двери.

На пороге дома появился Риге.

— Вот это да! Привет, Джесс!

— Я просто шла мимо… Можно мне посмотреть что-нибудь из твоих работ?

— Лады, заваливайся, коли уж ты здесь, — засмеялся Фред, всем своим видом показывая, что ничего неожиданного в появлении Джесс он не видит.

В комнате стоял ледяной холод, и она была почти пуста, если не считать добротно сколоченную стойку с развешанной на ней полудюжиной или около того картин маслом в самодельных рамах, скамью и допотопный фанерный стол на деревянных ножках. В углу валялась развороченная куча одеял, служивших, очевидно, Фреду постелью. У стенки выстроились в ряд шесть новеньких, не распакованных телевизоров.

— Боже мой, — воскликнула Джесс в замешательстве, — а это что?

Фред посмотрел на Джесс так, словно у нее не все в порядке с головой.

— Телики, конечно.

— Но… — Теперь Джесс заметила еще одну большую картонную коробку, стоявшую за телевизорами, в которой при ближайшем рассмотрении обнаружились дюжины новеньких алюминиевых банок с кофе. — Откуда все это?

Фред пожал плечами:

— Случайно выпали из грузовика.

— О Боже! — Джесс с ужасом уставилась на Фреда. — Они ворованные. А ты — скупщик краденого!

— К вашим услугам. Хочешь чашечку? — Фред склонился над раковиной, наполняя водой сверкающий хромированный чайник.

— Да, конечно, — вежливо приняла предложение Джесс. — С удовольствием.

От собственной отчаянности у Джесс слегка дрожали колени. Никогда еще она не приятельствовала с представителями рабочего класса и никогда еще не была лично знакома с вором.

Когда с кофе было покончено, Фред торопливо встал и, вертя в руках чашку, предложил:

— Хочешь взглянуть на мою мазню?

Риге, очевидно, спешил показать своей гостье то, за чем она пришла, проводить ее и вернуться к своей работе. Джесс прекрасно все понимала.

Понимала, но… не могла уйти.

— Ну вот, смотри.

Джесс завороженно смотрела на большую незаконченную картину маслом: кафетерий на Лондонском вокзале.

Темнокожая девушка в большой, не по размеру, бирюзовой униформе держала в руке большую белую фарфоровую кружку, точно такую, из которой сейчас Фред угощал Джесс.

Лицо девушки было хмурое и уставшее. Она ненавидит свою жизнь — Джесс поняла это с первого взгляда — ненавидит работу, ветреную погоду, надоевший уныло-серый город, людей…

— Ну вот. — Фред принялся снимать один за другим холсты со стойки.

Уличные сценки. Прекрасные и неприглядные, мокрые от дождя водосточные трубы, блеск неоновых огней и люди: у входа в пивную, в очереди на автобусной остановке, играющие в бинго, спешащие за покупками.

— Очень, очень хорошо, великолепно, — совершенно искренне призналась Джесс. — Да ты и сам это знаешь. Мне никогда так не написать.

— Верно. Ты будешь писать другое. Послушай, Джесс, — Фред старался не смотреть ей в глаза, — извини, но мне нужно вернуться к работе.

— Понимаю, — кивнула Джесс. — А можно я останусь и немножко посмотрю, как ты работаешь?

Вернувшись к мольберту, Фред напрочь забыл о своей гостье. Он работал до вечера, пока не угас короткий свет ноябрьского дня, потом включил люминесцентную лампу, отчего предметы в студии приняли резкие очертания и показалось, что в ней стало еще холоднее. Фред рисовал вдохновенно и даже взволнованно; временами он бормотал про себя что-то невнятное, вытирал кисти о рукава рубахи, наносил широкие мазки на полотно, потом отходил назад, чтобы окинуть взглядом картину целиком, и задумчиво почесывал затылок, пачкая при этом волосы краской.

Фред не отходил от холста до десяти часов. Затем, тщательно промыв кисти, он обернулся и тут словно в первый раз заметил Джесс.

— Ты еще здесь?

— Да-а-а. — Джесс потянулась, и зубы ее застучали от холода.

— Господи, ты же совсем заледенела. Здесь чертовски холодно. — Фред беспомощно взглянул на Джесс. — Я обычно ложусь спать, как только заканчиваю работу. Слишком холодно, чтобы заниматься чем-либо еще.

— Хо-хо-хорош-ш-шо, — промямлила Джесс.

Фред пребывал в замешательстве.

— Ты хочешь остаться здесь? Здесь, со мной?

— Да, — выдохнула Джесс, обрекая себя не только на холод, но и на откровенное голодание, ибо не ела она с самого утра.

Впрочем, ее это мало волновало. Ее вообще ничего не волновало.

— Ну что ж, — сдался Фред. — Если ты уверена…

Они лежали, обнявшись, на полу под грудой одеял, поверх которой накинули еще твидовое пальто и юбку Джесс.

— Ты сумасшедшая, — сообщил Фред. — Ты это знаешь? Окоченевшая, сбрендившая сумасшедшая.

Он принялся растирать Джесс грудь, и это было похоже на то, как если бы его испачканные красками руки изучали и запоминали все подробности девичьего тела.

— Ты когда-нибудь уже делала это? — с любопытством спросил Фред.

— Нет.

— Я тоже.

— Ничего страшного.

Джесс лежала под Фредом, чувствуя мягкое прикосновение его кожи к своей и потрясающие ощущения в своем теле, когда Фред кончиками пальцев принялся пощипывать ее соски. Джесс дотронулась до гладкой груди Фреда, спустила руку ниже и прошлась по колючей щетинке лобковых волос; еще немного вниз, и Джесс наткнулась ладонью на его восставшую плоть.

— А-а-ах! — счастливо вскрикнул Фред. — Да-а-а, так хорошо.

Он оказался гораздо больше, чем ожидала Джесс. Она охватила его пальцами, думая о том, как он сейчас проникнет в нее. Умом она понимала — это один из самых важных моментов в ее жизни, и надо не только прочувствовать, но и запомнить его. Запомнить как можно лучше.

— Крепче, — прошептал Фред, — сожми крепче. Двигай пальцами. Вверх-вниз. Ага, вот так, вот так — то, что надо. — И вскоре с коротким всхлипом:

— Я хочу войти, хорошо?

— Да, ради Бога, да, Фред, быстрее!.. — теряя голову от волнующего плоть и кровь желания, воскликнула Джесс.

— Не волнуйся, — попытался успокоить ее Фред, — я постараюсь, чтобы тебе не было очень больно.

Фред встал на колени между раскинутых ног Джесс; ворох одеял аркой накрывал его плечи; и в свете уличных фонарей, светивших прямо в незашторенное высокое окно, Джесс впервые увидела его — мощного, вырвавшегося из гнезда густых черных волос.

— Все будет хорошо, — шептал Фред. — Все будет хорошо.

Он крепко обнял Джесс, прижав ее грудь к своей, практически без всякого сопротивления она ощутила его глубоко внутри себя. Фред погрузился раз, второй и тут же содрогнулся всем телом, как раненый зверь, а затем обвис на Джесс, словно упавший с плечиков плащ. Все кончилось.

— Прости, любимая, — смущенно пробормотал Фред, — больше я терпеть не мог, в следующий раз будет гораздо лучше. — С этими словами он крепко уснул.

Фред оказался прав: в следующий раз получилось гораздо лучше. А в третий — еще лучше.