100 великих писателей - Калюжная Любовь Спиридоновна - Страница 22

«Сказка бочки» стала сенсацией и за год выдержала три издания. Читающая публика интересовалась: кто же автор? Свифт не устоял перед искушением славы и, подавив врожденную скрытность, назвался. Он сразу был принят на равных в круг известных литераторов, художников и государственных деятелей, получив признание как самый талантливый писатель и остроумный человек своего времени.

Так в Свифте стали уживаться два человека: скромный настоятель деревенского прихода и знаменитый писатель, позволяющий себе откалывать вполне богемные чудачества, как, например, проделка с астрологом Джоном Партриджем. Этот астролог ежегодно выпускал популярные календари с предсказаниями. Неожиданно в Лондоне появилась брошюра «Предсказания на 1708 год», подписанная неким Исааком Бикерстафом. Он предсказывал число и время, когда его коллега Партридж умрет от горячки, и советовал ему срочно привести в порядок свои дела.

На следующий день после указанной роковой даты вышла листовка «Отчет о смерти мистера Партриджа, автора календарей…», которую бойко распродавали мальчишки. Почтенный Партридж гонялся за ними, уверяя, что он жив. «Отчет» был составлен столь правдоподобно, что бедного астролога замучили визитами гробовщики и пономари, предлагающие услуги, а книгопродавцы вычеркнули его имя из своих списков. В далеком же Лиссабоне португальская инквизиция предала публичному сожжению «Предсказания на 1708 год» Исаака Бикерстафа, поскольку они сбылись, а это означало, что их автор связан с нечистой силой. Откуда им было знать, что это всего лишь мистификация, принадлежащая перу Джонатана Свифта.

С 1702 года Англия вела многолетнюю войну с Францией. Английский главнокомандующий герцог Мальборо затягивал ее окончание, поскольку на военных поставках наживали целые состояния он сам, а также предприниматели и банкиры, сторонники партии вигов. К тому времени острое перо Свифта выдвинуло его в центр политической жизни. Лидеры партий и министры оказывали ему особые почести, заручались его поддержкой, опасаясь стать мишенью ядовитых сатирических стрел. Свифт, разочаровавшись в вигах, примкнул к тори, которые вели борьбу за прекращение войны.

Десятки гневных памфлетов Свифта были направлены против злоупотреблений герцога Мальборо и близких ему вельмож. В итоге к власти пришли тори, и в 1713 году в немалой степени благодаря Свифту с Францией был заключен мирный договор. В 1715 году Джонатану Свифту предоставили место декана Дублинского собора. В сущности, это была почетная ссылка – новая власть опасалась его возрастающего влияния, а Церковь не могла простить критики в «Сказке бочки».

В 1724 году Свифт обрушился на английское правительство в анонимных памфлетах «Письма Суконщика» (всего их семь), написанных от лица дублинского торговца. Причиной послужила выдача англичанину Буду королевского патента на чеканку разменной монеты для Ирландии. Вуд наводнил страну неполновесной монетой. На этом «законном грабеже» нажились и он, и английское правительство. Свифт устами Суконщика предлагал ирландцам бойкотировать монету Вуда и настолько увлекся, что кончил призывами к восстанию против английского владычества вообще.

Автора «Писем Суконщика» вычислить было нетрудно – сатирический слог Свифта давно стал знаменитым. Премьер-министр Англии распорядился арестовать писателя, на что английский наместник в Ирландии ответил: «Чтобы арестовать Свифта, нужен экспедиционный корпус в десять тысяч солдат».

Суровый декан Дублинского собора сделался кумиром ирландцев. Специальный отряд круглосуточно охранял дом Свифта, на улицах Дублина выставлялись его портреты, в честь писателя был основан «Клуб Суконщика», а в народе ходила легенда, будто Свифт – потомок древних и справедливых ирландских королей… Англия была вынуждена «дело Свифта» замять.

В эти же годы Джонатан Свифт писал свою главную книгу «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». В 1726 году издатель получил от «неизвестного лица» рукопись «Путешествий Гулливера» и опубликовал без имени автора, хотя ни издатель, ни читатель не сомневались в авторстве Свифта.

За год книга выдержала пять изданий. В необычайных и фантастических приключениях Гулливера среди лилипутов и великанов, лапутян и гуигнгнмов читатели находили (каждый в меру своих возможностей) и веселую фантастическую сказку, и философскую притчу, и беспощадную сатиру на английские порядки и притязания англичан на мировое господство… Так, лилипуты считали своего крохотного короля самым могущественным монархом в мире. Враждующие партии лилипутов – высококаблучники и низкокаблучники – напоминали английских тори и вигов, а секты остроконечников и тупоконечников, ведущих бесконечные споры о том, с какого конца следует разбивать яйцо, воспринимались как сатирическое изображение религиозного раскола между католиками и протестантами…

Всевозможные иносказания и намеки привели к тому, что со временем книга обросла комментариями, превышающими объем самого произведения. К примеру, нам могут показаться не вполне понятными выпады Свифта против создателя теории всемирного тяготения Ньютона, если не знать, что именно Ньютон, будучи директором Монетного двора, разрешил чеканку неполновесной монеты для Ирландии, чего Свифт не мог ему простить.

С другой стороны, многие фрагменты этой неисчерпаемой книги сегодня читаются, как фельетоны на злобу нашего дня: «Словом, нельзя перечесть всех их проектов осчастливить человечество. Жаль только, что ни один из этих проектов еще не доведен до конца, а пока что страна в ожидании будущих благ приведена в запустение, дома разваливаются и население голодает и ходит в лохмотьях», – намекал Свифт на спекулятивную горячку в Англии 1720-х годов, когда созданные авантюристами многочисленные акционерные компании и коммерческие общества увлекали легковерную публику самыми фантастическими прожектами быстрого обогащения. Чем это не про нас?

Под конец жизни Свифт начал страдать мучительными головными болями и головокружениями, потерял слух, сделался еще более угрюмым, никого к себе не допускал, проводя дни в полном одиночестве. Память его настолько ослабела, что он не мог даже читать.

Когда-то во время прогулки, глядя на вершину засыхающего вяза, Свифт сказал своему спутнику: «Так же вот и я начну умирать – с головы». Видимо, он знал разрушительную силу язвительной мысли. Джонатан Свифт ушел из жизни в 1745 году и завещал похоронить его в Дублинском соборе.

В России со Свифтом познакомились в 1773 году, когда вышли «Путешествия Гулливеровы», переведенные Ерофеем Коржавиным с французского языка. Русским последователем «злой сатиры» Свифта стал Салтыков-Щедрин.

Любовь Калюжная

ВОЛЬТЕР

(1694–1778)

Настоящее имя Вольтера – Мари Франсуа Аруэ. Он родился 21 ноября 1694 года в Париже. Отец его служил нотариусом и настаивал на том, чтобы сын также избрал профессию юриста. Однако Вольтер, окончив иезуитский колледж и вырвавшись на свободу из иезуитских тисков, сблизился с аристократическими вольнодумцами (так называемое Общество Тампля) и начал упражняться в жанре «легкой поэзии». Сардонический нрав поэта взял свое, и вскоре эпикурейские мотивы в его стихах сменили язвительные выпады по адресу регента и его двора. Вольтер был заключен в Бастилию (1717), где, надо сказать, с пользой провел время, написав свою первую трагедию – «Эдип».

После успешной ее постановки на парижской сцене в 1718 году двор увидел в нем преемника Корнеля и Расина, все простил и приблизил к себе. Вольтер стал модным поэтом великосветских салонов, но после громкого скандала с неким дворянином Роганом снова оказался в Бастилии, а затем, в 1726 году, был выслан из Франции.

С 1726 по 1729 год он жил в Англии, после чего вернулся в Париж. Его философские «Письма об английской нации», изданные в Лондоне в 1733 году, противопоставляли «свободное английское общество» абсолютистской Франции: «Я не знаю, кто полезнее для государства, хорошо напудренные господа, точно знающие, когда встает король и когда он отходит ко сну, или же торговцы, обогащающие страну». По мнению Вольтера, торговля сделала англичан свободными, а Англию – великой. В следующем году «Письма» вышли во Франции и, как еретические, были осуждены парламентом на сожжение. Вольтер бежал в имение маркизы дю Шатле (на границе Лотарингии), с которой его связывала нежная дружба, и прожил там одиннадцать лет.