Встречи с животными - Спангенберг Евгений Павлович - Страница 10

Целых два перегона провозился я с черепахой, пока, наконец, отделался от ее мертвой хватки.

Спокойно вздохнул я только на московском вокзале. Передал живой багаж сотруднику зоопарка, а сам — скорей домой отсыпаться после дороги. В спешке забыл предупредить, что с черепахами нужно обращаться осторожно.

Стала служительница в зоопарке черепах в ящик пересаживать. Она привыкла иметь дело с другими черепахами и вновь прибывших не знала. Ну, и одна черепаха вцепилась ей в руку так крепко, что более часа не могли развести ее челюсти. Пришлось ветеринарным врачам зоопарка вмешаться.

Чем же, собственно говоря, страшны мягкотелые черепахи, почему их так боятся в Уссурийском крае? Да, вероятно, потому, что они действительно кусаются больно и иной раз схватывают за ногу купающегося, случайно наступившего на них человека. Как и у других черепах, зубов у них нет, но они крепко сжимают челюсти и долго не отпускают своей жертвы.

Скажу еще несколько слов о черепашьих яйцах, которые я привез в Москву. Положили их в банку, наполненную песком, поддерживали нужную влажность и температуру, и спустя некоторое время из яиц вывелись черепашата. Маленькие, смешные, но шустрые и злющие, как их родители.

Но сохранить в зоопарке их не удалось. Посадили черепашат в широкий низкий аквариум, где вода едва прикрывала дно, и выставили на воздух, чтобы погреть на солнце. День выдался жаркий и ветреный, вода быстро высохла, и все черепашата погибли.

С тех пор прошло немало времени. Несколько раз я просил знакомых, едущих в Уссурийский край, привезти мне живую мягкотелую черепашку. Однако каждый раз попытка выполнить мою просьбу оканчивалась неудачей: то убежит пойманная черепашка, то погибнет, то вообще поймать ее не удастся. Наконец, в 1949 году я получил драгоценный подарок — крошечную, с пятак величиной, мягкотелую черепашку. В течение трех лет она благополучно жила в моем аквариуме.

Вначале я поместил ее в низкую банку, дно которой покрыл толстым слоем песка и очень тонким слоем воды. Мне казалось рискованным помещать животное в глубокий аквариум — вдруг задохнется. Однако вскоре я убедился, что черепаха часами сидит, зарывшись в песок под водой, и очень редко пользуется внешним воздухом. Тогда я пересадил черепашку в большой глубокий аквариум, где находились различные рыбки. Интересно было наблюдать, как черепашка быстро плавала среди растений, схватывала на дне красного червяка мотыля, а потом закапывалась в песок. Однако я боялся за рыбок — вдруг поймает? — ведь мягкотелая черепаха — большой хищник. Опасения вскоре оправдались: черепашка поймала и съела меченосца.

После этого случая я счел необходимым хотя бы временно содержать ее отдельно от рыбок и устроил специально для черепашки просторный аквариум. Туда же я посадил бойцовую рыбку — макропода. Самцы макроподов смелы и драчливы, в некоторых случаях они дают отпор даже крупным и сильным животным. Мне казалось, что макропод может отучить черепашку гоняться за рыбками, и я не ошибся.

При первой же попытке схватить макропода черепашка потерпела поражение. Несколько ударов смелой рыбки заставили ее спасаться бегством и зарыться в песок. Вскоре между рыбкой и черепахой установились прочные отношения: черепашка боится макропода и не решается на нападение, макропод не замечает труса-черепашку. Оба животных едят одну и ту же пищу — красных червячков мотыля. Макропод даже научился извлекать пользу от своего сожителя. Он поедает тех червячков, которых выкапывает черепашка, зарываясь в песок.

Мягкотелая черепаха — животное съедобное. Японцы издавна занимались разведением этих черепах. В последнее время их стали разводить и у нас в Уссурийском крае.

ТОЛЬКА

Во второй половине июня уровень воды в Большой Уссурке сильно понизился. С каждым днем на поверхности все больше выступали новые островки и узкие косы. Река перестала реветь и пениться.

Начался сплав строевого леса. Множество бревен кедров, пихт и елей плыло вниз по течению по крупным протокам реки. Как и в других случаях, начало лесосплава привлекло снимание местных жителей. В это утро все население Вербовки от мала до велика высыпало на берег. А бревна плывут, как живые, обгоняя друг друга, порой сталкиваются между собой; на мелких перекатах глухо скребут каменистое дно. Одни плывут по нескольку штук вместе — как будто компанией, другие в одиночку, но все в одном направлении, к Уссури, уплывая с каждой минутой все дальше от родной тайги.

— Ну, теперь сидеть и ждать у моря погоды, пожалуй, довольно. Посмотри-ка, какое течение. Куда угодно, даже против воды, в верховье, можно проехать, — с этими словами я обратился к худенькому мальчугану, подростку лет четырнадцати. Оба мы стояли на берегу и провожали глазами плывущие бревна.

Большой подъем воды за последнюю неделю и очень сильное течение все это время мешали нашим выездам на лодке по протокам Большой Уссурки, и, естественно, мы с нетерпением ждали, когда, наконец, уровень в реке понизится. Хотелось еще несколько раз посетить лесистые острова реки, в изобилии заселенные всевозможными птицами.

— Так как, Толька, поедем на острова? Давай сейчас закусим как следует — и на лодке в поход по протокам.

— Ладно, поедем, — ответил мой собеседник.

Однако по интонации его голоса я улавливаю, что предложение не по душе мальчугану. Почему же? Ведь Толя всегда охотно выезжал со мной на острова реки, где я отстреливал интересных для меня птиц и частенько передавал ружье юному спутнику. Я замолчал и насторожился. Мне стало ясно, что Толе не хочется сегодня ехать на лодке.

— Смотрите, смотрите, Евгений Павлович, как поддаст сейчас! — показал мальчуган на быстро плывущий ствол кедра.

Толстое бревно секунду спустя настигло и, действительно, «поддало» бревно, плывущее боком и несколько впереди.

— Вот двинет так по борту лодки — и лодка в щепки! А люди куда, а ружья? Все в воду, а вода-то хоть бы чуть согрелась! Как зимой, холодная.

— Значит, по-твоему, ехать не стоит? Что же ты тогда говоришь: «Поедем»?

— Ехать можно, только лучше переждать немного, пока первая партия бревен пройдет. Самое большое дня два-три, и бревен будет плыть мало. Тогда куда захотим, туда и поедем.

Я не стал настаивать.

— Пожалуй, ты прав, но только сидеть и напрасно время терять — ну просто сил больше нет. Ведь потерянных дней не воротишь. А впрочем, знаешь, что я придумал? Давай-ка на эти дни заберемся в самую таежную глушь, туда, где рубят эти кедры и пихты. Если дед и бабка тебя отпустят, поедем со мной. Хочешь?

Толя кивнул головой, и мы, не теряя времени, направились к белой хатке, где жила семья Евченко.

Недолги наши сборы. Уложив в заплечные мешки несколько десятков заряженных патронов и прочее самое необходимое снаряжение, захватив пару дробовых ружей, усаживаемся на бревна, сложенные у шоссейной дороги, и терпеливо ожидаем попутной машины. А потом долгая, мучительная езда по плохой дороге. Грузовая трехтонка со скрипом качается из стороны в сторону, ныряет в рытвины, а шофер, вероятно, забыв, что в кузове не щебень, не мешки с известкой, а живые люди, не сбавляет скорости. И тяжелый грузовик быстро катится прямо к востоку, туда, где на далеком горизонте темнеет полоска хвойного леса хребта Сихотэ-Алиня.

К вечеру того же дня уставшие от тяжелой езды, но довольные, что мучения, наконец, кончились, мы достигаем селения Вострецово, расположенного в сотне километров от железнодорожной магистрали. Отсюда в глубину тайги к лесным разработкам в последние годы проложена узкоколейка. По ней мы надеемся проникнуть в таежные дебри Приморья. Но перед тем как рассказать о дальнейшем пути, о тайге, о людях, о населяющих тайгу животных, хотя бы в общих чертах познакомлю читателей с Толей.

Когда мне удается выезжать в Приморье, каждый раз я подолгу останавливаюсь в селении Вербовка. Этот небольшой поселок, протянувшийся по левому берегу Большой Уссурки, служит мне, так сказать, базой. Отсюда я совершаю то близкие, то далекие поездки в сопки, на острова реки и в глухие уголки хребта Сихотэ-Алиня. Но где бы я ни устроился с квартирой и питанием, я всегда бываю тесно связан с семьей Евченко. По их адресу шлют для меня письма, в этой радушной семье я провожу все свободное время, делюсь впечатлениями, радостями и неудачами. И в этом нет ничего удивительного: все мужское население небольшой белой хатки, стоящей в молодом фруктовом садочке на берегу тихого речного затона, — прирожденные рыбаки и охотники. На берегу, под плакучими ивами, стоят плоскодонные лодки, у большой клуни вы всегда найдете шесты и весла различных размеров, на кольях висят рыболовные снасти. Именно здесь, в семье Евченко, я и столкнулся впервые с мальчуганом Толей.