Врата ведьмы - Зуева Н. - Страница 55

Джоах оглянулся. Два других охранника будто провалились в песок, продолжая нести караул.

Повернувшись, он вновь увидел на себе глаза Кеслы. Ее фиолетовые глаза походили на глубокие сумеречные воды долины. У Джоаха сперло дыхание. Она замедлила шаг, поравнявшись с ним и трогая его за локоть, наклоняясь ближе.

— Сегодня мы в безопасности. Нечего бояться.

Он кивнул, заметив суровый, изучающий взгляд Иннсу за плечом Кеслы. Песчаный орел изучает суетящуюся мышь.

Джоах, не мигая, встретил его взгляд. Между ними прошло напряжение.

Слегка сощурив глаза, Иннсу отошел в сторону.

Кесла, не заметив перемен, продолжала разговор.

— Ошал — это имя на языке пустынников. Означает «драгоценность песков».

— Настоящая драгоценность, — подтвердила Сайвин, держа Каста за руку. — Здесь прекрасно.

Цвет голубого пруда стал насыщеннее, когда они спустились со склона в тенистую низину. Он резко контрастировал с зелеными деревьями и красным песком. После однообразного ландшафта размытых ветром дюн и выступающих скал оазис казался верхом великолепия.

Как только они подошли к границе оазиса, шум в лагере усилился. Голоса эхом разносились по всей долине, провозглашая прибытие гостей и возвращение Кеслы. Одинокий струнный инструмент был подхвачен ударами тарелок, мелодией куда более радостной, чем прежнее заунывное звучание.

Ступая под крону высоких, узких деревьев, Джоах поднял голову. Под высоким пологом висела, покачиваясь, тыква пурпурного оттенка.

Кесла поймала его взгляд.

— Фрукт гренеша. Его мякоть очень сочная и сладкая. Люди племени готовят из его заваренных и настоянных семян крепкий эль, шаманы жуют семена, чтобы уйти в сонную пустыню.

Джоах навострил уши.

— Уходят в сонную пустыню? Что ты имеешь в виду?

— Это ритуал шаманов. По правде говоря, никогда его не понимала.

Джоах был разочарован. Расставшись с Флинтом и Мериком, он не мог найти никого, кто мог бы объяснить его собственный талант переплетения снов. После ложной интерпретации одного из снов, чуть не приведшей к роковым последствиям, Джоах был склонен считать свой талант скорее проклятием, чем даром. Всю прошлую луну он чувствовал, как в его сны периодически проникали магические импульсы, которых он сторонился, словно непрошеных гостей.

Из сгустков теней раздался голос.

— Ты спрашивал о сонной пустыне. Может быть, я смогу объяснить это после того, как вы хорошенько отдохнете. — На их пути появилась тонкая фигура. Сухопарое создание с иссохшими костями и выгоревшей до бронзового цвета кожей. Только глаза ярко горели, почти сверкая в сумеречной мгле.

— Шаман Партус! — воскликнула Кесла, бросаясь вперед и заключая старика в объятия. Она быстро представила его.

— Идемте, — сказал шаман. — У нас есть лекари, чтобы излечить раненых, пища, вода… Но сначала, я думаю, вам бы хотелось смыть песок со своих ног.

— А также с волос, рта, ушей и задницы, — проговорил Каст.

Шутка вызвала у всех улыбку.

— Не бойтесь, Ошал вычистит ваши тела и души. Иннсу отведет мужчин к купальне; Кесла проводит ребенка и женщину. Я же сопровожу раненых к палатке лекарей. — Партус взмахнул рукой, и его сородичи увлекли Ричальда с носильщиками дальше по тропе.

Кесла сгребла на руки Шишон, которая разглядывала окрестности широко раскрытыми глазами.

— Нам сюда.

Сайвин поцеловала Каста в щеку и последовала за гибкой фигурой убийцы.

Оставшихся мужчин отвели другой тропой к пруду.

Джоах заметил обращенный на себя взгляд шамана, когда покидал его. Внимательно вглядываясь, шаман многозначительно кивал. Губы его производили слова, предназначенные лишь для Джоаха, и даже на значительном расстоянии он четко мог расслышать каждое слово, будто шаман шептал ему в ухо:

— Поговорим, когда взойдет луна.

Прежде чем осознать странные слова шамана, Джоах оказался у края водоема. После захода солнца на небе начали загораться звезды, отражаясь в воде. Присмотревшись, Джоах удивился размерам пруда. С этого берега противоположный конец был почти неразличим, пруд больше походил на маленькое озеро.

Каст стащил ботинок и коснулся ногой воды.

— Прохладная.

Скрестив на груди руки, Иннсу объяснил:

— Ошал питается от подземных источников, глубоко под песком.

Каст кивнул и стащил второй ботинок, затем снял одеяния. Джоах и Хант тоже не колебались, стаскивая с себя пропитавшиеся потом и песком одежды. Каст разбежался и плюхнулся в воду, за ним Хант и Джоах. Их восторженные вопли, должно быть, слышала вся пустыня.

Иннсу все еще стоял на берегу со скрещенными руками, с суровым, каменным выражением лица.

Смыв с тел песок и въевшуюся грязь, троица поплыла дальше. Никто из них не хотел покидать прохладные воды озера. Но Иннсу дал им знак рукой возвращаться на берег. Выбираясь из воды, они обнаружили чистые просторные робы.

— Ваши одежды будут сегодня вычищены, — сказал Иннсу. — Сейчас нужно спешить. Для вас приготовлено небольшое угощение.

Джоах вскоре понял, что «небольшое» было очень субъективным понятием. В центре между низкими палатками было разостлано широкое тканое покрывало. По его краям располагались подушки с вытканными на них серебряными узорами, а также тарелки и чаши с фруктами, тушеным мясом, фляжки с элем. У Джоаха при виде всего этого потекли слюни. Густой аромат пряностей и дымящегося жаркого почти повалил его с ног.

Сайвин, Шишон и Кесла уже расселись, ожидая остальных с нетерпением.

— Что-то долго вы, мужчины, мылись, — проговорила Сайвин, насмешливо улыбаясь. — Кажется, у этого племени глупый обычай в первую очередь кормить мужчин.

Каст подошел и уселся на подушку рядом с любимой.

— Такой закон мне подходит.

Это заявление стоило ему удара локтем в бок. Он рассмеялся, а Джоах и Хант устраивались на подушках на противоположной стороне покрывала.

Иннсу поклонился.

— Я должен вернуться к службе. Желаю вам доброй трапезы.

Кесла улыбнулась своему другу.

— Спасибо, Иннсу.

Прежде чем уйти, он взглянул на Джоаха с непроницаемым, каменным лицом. После чего удалился. Остальные члены племени оставили их в одиночестве наслаждаться трапезой, укрывшись в палатках, хотя где-то пара музыкантов все еще оглашала ночь мягкими созвучиями и бренчанием колокольчиков.

Усевшись, Кесла показала всем, как нужно обходиться с мясом. Не было ни тарелок, ни ножей, ни вилок, ни ложек. Все, что располагалось перед каждой полушкой, это короткая шпажка длиной с предплечье Джоаха. Кесла продемонстрировала, как нанизывать на нее куски и нести их ко рту.

Она не съела того, что было надето на шпажку, кивнув Джоаху:

— Мужчины должны начинать трапезу.

Джоах улыбнулся и нанизал кусок дымящегося мяса.

— Тушеная сова, — объяснила Кесла.

Джоах поднес кусок к губам. Он удовлетворенно зажмурил глаза, вонзая зубы в прожаренную кожу и нежное мясо. С большим аппетитом Джоах поглощал сладкие соки под маринадом. Он никогда не пробовал раньше ничего более вкусного.

Остальные тоже высоко оценили пищу. После того как мужчины показали пример, женщины приступили к еде. Как только настала ночь и луна появилась в небе, шутки и эль избавили от оставшегося напряжения и боли. Джоах почти забыл, что находится посреди Южных Пустошей, в одном из самых суровых краев Аласии. Наконец желудок его насытился, он счастливо вздохнул и опустил шпажку.

— Еще? — поддразнила Кесла.

Джоах качнул головой.

— Я не вынесу больше ни одного проявления вашего южного гостеприимства. Иначе лопну, как перезревшая тыква.

Вся группа согласилась с ним. Каст и Сайвин вскоре удалились в специально выделенную для них палатку, обхватив друг друга руками. Хант тоже зашевелился.

— Я должен уложить Шишон.

Ребенок прильнул к Кровавому Всаднику, сладко посапывая. Она уже давно так спала. Он подхватил одной рукой ее маленькое тельце и поднялся. Шишон даже не пошевелилась. Слегка покачиваясь от выпитого эля, Хант направился к палаткам.