Цареубийство в 1918 году - Хейфец Михаил - Страница 59

Это, так сказать, официальная биография, и Соколов не выходит из ее рамок, потому что оно ему невыгодно. Но мы выйдем – в интересах правды. Первый президент Российской Советской республики был не Яков Михайлович Свердлов, а Яша, или, чаше, Яшка Свердлов, который так Яшкой и умер. Когда пришлось писать некролог, газеты оказались в величайшем затруднении: что сказать о Яшке, кроме того, что он и на стезе высокой остался таким же хулиганом, каким был всю жизнь. Избрание Свердлова в председатели ЦИКа было одной из знаменитых «улыбок Ленина», язвительных гримас Ильича, предназначенных для посрамления оппозиции в ЦИКе и издевательства над «иностранной буржуазией». Свердлов отличался пронзительным голосом и решительными манерами. Лучше него никто не мог прикрикнуть на существовавших тогда в ЦИКе представителей меньшевиков, закрыть рот хулиганской угрозой или ударом кулака об стол… Яшка был незаменимым руководителем прений и голосований, которые он направлял, как хотел, одним и тем же средством – голой угрозой… В Москве знали, как Ленин хохотал, представляя Яшку, высказывающего свои дружеские чувства напыщенному титулованному дипломату, королевскому камергеру или гофмейстеру. Таков был Свердлов… Ленин не допустил бы и более серьезных людей издать звук один в вопросе, от решения которого в значительной степени зависели судьбы Красной республики!»

Все-таки общие соображения Бруцкуса не дают нам ответа на поставленный в начале вопрос: действительно ли у Соколова в руках оказались улики, ведущие только к Свердлову, и ни одной, тянувшейся к Ленину, и он поэтому как добросовестный юрист не посмел назвать имя Ленина как самого вероятного организатора убийства – ибо не имел против него прямых улик («их имен я не знаю»)?

Но в такую модель поведения юриста могут поверить только люди, которые не читали материалов его следствия. Ибо главной уликой и против Свердлова, и против Голощекина являются для Соколова зашифрованные (и незашифрованные) ленты телеграфных переговоров Кремля и Екатеринбурга. Но на этих лентах всегда стоят два адресата: «Совнарком; Председателю ЦИК Свердлову» либо «Секрсовнаркома Горбунову, председателю ЦИК Свердлову». Невозможно поверить, будто следователь всерьез посчитал, что единственным человеком, интересовавшимся в кабинете министров судьбой Романовых, был товарищ Горбунов – личный секретарь Владимира Ильича Ленина…

Как обычно то, о чем умалчивает Соколов, выбалтывает простая солдатская душа – Дитерихс. По его тексту, «Ленин готов был идти на всевозможные уступки требованиям момента, на смягчение режима», но «в это критическое время выявил себя Троцкий», «тайный глава власти, с его отрицательной гениальностью человека-демона».

Естественно, что, по Дитерихсу, не уступчивый и смягчившийся Ленин, лишь украшавший своей русской фамилией советскую власть в Кремле, а стоявшие у его трона свободы, гения и славы еврейские палачи решили участь царской семьи. Я допускаю, что некие лица возле Свердлова и Голощекина, чьих имен Соколов не знал, – это, в его представлении, были вовсе не Ленин с Дзержинским (подумайте, интересно ли творческому человеку найти такие очевидные фамилии преступников), но тайные мудрецы Сиона.

…К слову, о Троцком. Его слабостью, обеспечивавшей поражение в схватке с любым соперником в большевистском руководстве, было «доверие к своим». Как упоминалось выше, врагов обманывать он умел не хуже коллег, воспринимая это как вариант военной хитрости. Но против своих ведь будто не положено воевать и подличать? «Наша честь в верности» – он еще до Гиммлера исповедовал эту формулу чести СС.

Свои же нередко пользовались этим и накалывали его, говоря языком социально близкой им среды, как фраера. Гуляя с женой по горам на следующий день после записи в дневнике, 10 апреля, он вдруг впервые задумался, а правду ли ему тогда в бюро ЦК говорил великий и почитаемый старший друг и учитель:

«10 апреля 1935 г. Сегодня во время прогулки в горы с Н.(аташей) обдумывал разговор с Лениным по поводу суда над царем. Возможно, что у Ленина, помимо соображений о времени (не успеем довести большой процесс до конца, решающие события на фронте могут наступить раньше) было и другое соображение, касающееся царской семьи. В судебном порядке расправа с семьей была бы, конечно, невозможна».

Слава Тебе, Господи, сообразил – семнадцать лет спустя.

Кто же были те люди, «мы» Свердлова, которые «решали»?

В последнее время делаются попытки гальванизировать легенду о непричастности мудрого Ленина к этой компании убийц. Одну из новых версий изложил в интервью Гелий Рябов. Из подробного своего очерка он честно выкинул эту сказку, но поскольку сие все-таки было изложено им публично, придется ее повторить – на случай, если какой-то новый мифоман захочет воспользоваться ею уже вопреки воле самого Рябова. Вопрос о казни якобы обсуждался в Москве на заседании президиума ЦИКа Советов, и Ленин, мол, возражал против убийства царских детей, но остался в меньшинстве. И демонстративно хлопнул дверью. Приговор выносили без него.

Совершенно невероятно, однако, чтобы такой вопрос большевики вообще обсуждали в ЦИКе, тогда еще не чисто партийном форуме. Р. Пайпс довольно убедительно аргументирует, что приговор выносился второго июля. И во всяком случае, не позже четвертого, когда Белобородов постановил заменить внутреннюю охрану ДОНа «латышами» – исполнителями казни… Но до 6 июля в высших выборных органах, включая президиум ЦИКа, еще сидели левые эсеры. Нельзя представить, что Ленин туда обратился с предложением обсудить вопрос о казни в Екатеринбурге.

Еще меньше шансов на то, что никто из членов такого немалого сборища не оставил нам мемуаров, как они собрались решить и истребить династию.

Нет, «мы» было малочисленной, доверенной, способной хранить тайну и одновременно имевшей неограниченные полномочия командой, возле самого Ленина. Такая команда у него имелась: ЦК РКП(б). Центральный комитет и был тем, кто – «мы здесь решали».

Сей форум состоял из 15 членов и 8 кандидатов. Вот имена этих 23 действительных тайных советников первого и второго классов. Порядок – исходя из числа голосов, полученных при избрании в ЦК на 7-м экстренном съезде РКП(б).

Члены ЦК: В.Ленин (Ульянов), Л.Троцкий (Бронштейн), Я.Свердлов, Г. Зиновьев (Радомысльский), Н. Бухарин, Г.Сокольников (Бриллиант) И.Сталин (Джугашвили), Н.Крестинский, И.Смилга, Е.Стасова, М.Лашевич, В.Шмидт, Ф.Дзержинский. М.Владимирский, Артем (Ф.Сергеев);

кандидаты в члены ЦК: А.Иоффе, А.Киселев, Я.Берзин (Винтер), М.Урицкий, П.Стучка, Г.Петровский, А.Ломов (Оппоков), А.Шляпников.

Если верить Троцкому, – даже ему, второму номеру ЦК, не сообщили на фронт о принятом решении. Поэтому гипотетически можно полагать, что в свердловское «мы» входили лишь те члены ЦК, что в начале июля находились непосредственно в Кремле.

В таком случае, из числа решавших можно сразу отбросить трех «левых коммунистов», избранных в ЦК ради демонстрации партийного единства, но до августа не принимавших участия в его работе: Бухарина, Урицкого, Ломова (вдобавок Бухарин находился в Берлине, а Урицкий с Ломовым в Петрограде).

Из остающейся двадцатки – шестеро выехали на фронты: Троцкий – под Казань, Сталин в Царицын, Смилга в Пермь, Артем на Украину, Киселев на южный Урал, Шляпников на Каспийско-Кавказский фронт.

Остаются четырнадцать. Семеро отсутствовали в Москве: Зиновьев, Лашевич, Стасова, Крестинский (вместе с «левыми» чекистами), они управляли Петроградом и вообще севером страны. Иоффе был полпредом (послом) в Берлине, Берзин (Винтер) – в Швейцарии. Сокольников вместе с Бухариным пребывал в Берлине, в составе экономической делегации,

Итак, остаются семеро. (Хотя нет доказательств что кто-то из них не покидал в те дни столицу).

Вот список самых возможных кандидатов, вотировавших убийство Романовых:

В.Ленин, Я.Свердлов, Ф.Дзержинский, М.Владимирский, В.Шмидт – члены ЦК. П.Стучка, Г.Петровский – кандидаты. Три политические фигуры (Ленин, Свердлов, Дзержинский), два руководящих шефа НКВД (Петровский, Владимирский) и Стучка – нарком юстиции. Общественность и класс-гегемон в одном лице, возможно, олицетворялись Шмидтом, тогдашним секретарем ВЦСПС.