Каменный Пояс, 1982 - Рузавина Валентина Васильевна - Страница 20

ВЛАДИМИР ЧУРИЛИН

♦♦♦

Я шел в огонь,

Он зубы свои скалил,

Ему, видать, понравилась игра.

А город спал, морозен и хрустален,

И ничего не ведал до утра.

Гостеприимно выстроились стены,

Спешил в тепло усталый человек,

А я стоял у дымного мартена,

Тяжелый пот отряхивая с век.

Мне в эту ночь то плакалось, то пелось,

Гудела сталь в оплавленном ковше,

И ничего так страшно не хотелось,

Как устоять на этом рубеже.

ВАСИЛИЙ СКРЕБКОВ

♦♦♦

Полвека шумит мой завод многотрубный.

Здесь реки стальные начало берут,

И тем я горжусь, что достался мне трудный,

Но очень уж нужный для Родины труд.

Пусть жаром печет и вздуваются вены,

Но большего счастия нет для меня —

Быть сыном Магнитки, стоять у мартена

И чувствовать сердцем дыханье огня.

Горячей работой нельзя не гордиться,

Я возле металла душою окреп

И каждому низко готов поклониться,

Кто честным трудом заработал свой хлеб.

ЛЕСОРУБЫ

Мы в бору бригадой жили,

Строевой валили лес.

Нас наотмашь ливни били

С громыхающих небес.

Комариным звоном пела

Зауральская жара,

И спина деревенела

В этом пекле до утра.

Сам старшой дивился зычно:

— Наворочали ж мы дур! —

И заканчивал обычно:

— Баста, братцы! Перекур!

Все лежали и дымили,

Передышку дав рукам,

А над нами сосны плыли

По белесым облакам.

Ни один меня в бригаде

Не обидел, не ругнул —

Понимали: хлеба ради

С малых лет я спину гнул.

Оттого на равных взяли,

Хоть и был почти малец,

Что геройской смертью пали

Старший брат мой и отец…

Кончен день. Старшой солидно

Говорил: «На стан пора», —

И, меня жалея, видно,

Кто-то нес два топора.

После ужина курили,

Заводили разговор

И про то, как немца били,

И про то, как немец пер,

Про находчивость солдата,

Про чужой, постылый край,

Да просили Федьку-хвата,

Побасенку, мол, поддай.

Взрывы хохота летели

В остывающую синь.

Мужики едва хрипели:

— Ну и Федька, сук-кин сын!

Разговор кружился птицей

В свете гаснущего дня.

Сон морил, и тихо лица

Уплывали от меня.

Может, в эти перегрузки,

В дни усталости до слез

Всей душою к людям русским

Я, как деревце, прирос,

И за все, что я имею,

Перед ними я в долгу

И, наверно, жизнью всею

Рассчитаться не смогу.

РИММА ДЫШАЛЕНКОВА

♦

ГОРНОВОЙ

Чугун похож, конечно, на дракона,

Когда дыхнет из каменного горна

Огнем и серой, звездами и мглой,

И лишь глаза прикроет горновой,

И кажется — качнулась даже домна;

Пошел чугун, коварный и упорный,

Когтями жидкими нащупывая путь,

Уже готовый в сторону плеснуть.

А горновой над струями слепыми,

Как дрессировщик с прутьями стальными…

Ползет чугун, свивает два кольца,

Гудит, брезгливо сплевывает шлаки,

А горновой, как под броней, под шляпой,

И пот ручьем с прекрасного лица.

О, как чисты два этих существа,

Две силы, непохожих друг на друга,

Две воли, где ни боли, ни испуга,

А на победу равные права!

Иди, чугун, волшебный рудный зверь,

Послушный, золотой и полновесный.

Твоей красой, как благородной песней,

Вновь человек наполнился теперь.

ЛЕОНИД НОВИКОВ

♦

ЗАВОДСКИЕ ДЕРЕВЬЯ

Под потоками дыма и пара,

Как солдаты, построившись в ряд,

Не боясь ни жары, ни угара,

Заводские деревья стоят.

Их не скоро и осень иссушит,

Лето полностью им отдалось.

Видно, в их деревянные души

Много силы железной влилось!

ЛИЛИЯ ЗАКИРОВА

♦♦♦

С закатом солнца вышла за холмы —

Костерный дым по лугу расстилался.

Вставал едва приметный круг луны,

И сонно перелесок улыбался.

Не розам, а ромашкам полевым

Соловушко готовил серенады,

Не ожидал пленительной награды

И, может, этим был неповторим.

ВЛАДИМИР ЕГОРОВ

♦♦♦

Чаек стон.

Волна соленая.

Опустел в заливе пляж…

Осень,

ветром оголенная,

Уронила желтый плащ.

Что поделать?

Осень, осень…

Вышел отпуск мой.

Пора!

Надо мною неба проседь

И Магнитная гора.

Там, зарю взвалив на плечи,

Домны выстроились в ряд,

А мартеновские печи

Вечным пламенем горят!

Намагнитился я, что ли?

Ох, Магнитная гора!

Лишь уеду —

и до боли

Бьется сердце,

как в неволе

Не помогут доктора.

♦♦♦

Стынет лунная дорога,

Звезды падают в рассвет,

И снежинки-недотроги

Заметают звездный след.

И встает, как из берлоги,

Солнце сонное в горах.

Голубая даль дороги

Розовеет на глазах.

Розовеют сосны, ели…

Розовеет водоем.

Дочь, и та — порозовела.

Значит,

правильно живем!

АЛЕКСАНДР ПАВЛОВ

♦

РАЗДУМЬЯ В ЦЕХЕ

Где откровенен в тяжести металл,

немая боль моя не стала глуше…

А я-то, брат, наивно полагал —

к железу встану, успокою душу.

Мол, отцвела беда — и с глаз долой.

Стена прочна, и пламя непорочно…

Но отчего же на душе непрочно,

и зреет горький плод над головой?

Ошибки бесконечные мои…

Повинны вы в прозрении целебном:

я знаю, как железо пахнет хлебом

и почему безжалостны ручьи

к сугробам рыхлым…

Ко всему ревную

покой, достаток, искренних друзей…

В реке не стало золотых язей —

к верховьям подались, в свою родную

живую заводь…

Высохла она.

А я сегодня отправляюсь в детство…

Сверши-ка, память, колдовское действо

и прорасти, как солод, семена

моих воспоминаний, где ошибки

всего лишь были шишками на лбу.

Благослови на светлую судьбу,

за женщин грустных наказуй не шибко.

Беда — бедою,

а добро — добром…

Но все же есть великая основа:

коль за молчанье платишь серебром,

то самым чистым золотом — за слово.