Тупое орудие - Хейер Джорджетт - Страница 6

– Разве ты его не любила? – в упор спросила Салли.

– Думала, что люблю. Только ничего хорошего не случилось. Если бы только Джон был не такой – но ты знаешь, какой он! Если бы он дал мне взбучку, даже побил меня, я бы взяла себя в руки. Но он ничего не делал. Он просто спрятался в свою раковину. Кроме того, он вечно занят, и мне сделалось скучно. Я стала выходить в свет без него. Салли, поверь, я не знаю, как это началось и как до такого дошло, но теперь мы вовсе, вовсе чужие люди! – Слезы бежали по ее щекам, дыхание прерывалось, она выговорила с трудом: – Я бы чем хочешь пожертвовала, только бы все стало, как было, но что я могу сделать, когда между нами непреодолимая пропасть! И вот случилось это, и, я думаю, всему пришел конец. Я вываляю имя Джона в грязи, и единственное, что я могу еще сделать, это дать ему развод.

Салли попыталась утешить ее:

– Не будь ослицей! Джон слишком порядочный человек, чтобы бросить тебя в беде. Из-за каких-то долгов люди не разводятся: кроме того, если твои расписки найдут у Эрни Флетчера, всем станет ясно, что ты не изменяла мужу.

– Если их найдут, если все выйдет наружу, я покончу с собой! – сказала Хелен. – Я этого не вынесу. Я не могу этого вынести! Джон не подозревает, что я играла. Если он что-то и ненавидит, так это азартные игры. Невил – скотина, но он абсолютно прав, что это грязная история. Это был не бридж, не те игры, в которые играют в обществе, это был… настоящий ад!

– Первый класс! – восхитилась мисс Дру. – Позолоченный грех, испитые гарпии, самоубийства в придачу? В таком роде?

– Вовсе не позолоченный и никаких самоубийств, просто это скверное место и все же – по-своему – такое увлекательное! Если бы Джон знал – что за публика там собиралась! Салли, никто бы не усомнился, что я дурная женщина, если бы люди узнали, что я туда ходила!

– Так зачем же ты туда ходила?

– Влекло! Ходят же люди в Лаймхаус[1] поглазеть. А туда меня так и потянуло. Играть было так увлекательно. А потом я проиграла довольно много и как дура решила, что могу отыграться. Ты знаешь, как это затягивает, затягивает.

– Почему ты не продала свой жемчуг? Бледная улыбка коснулась губ Хелен.

– Потому что он ничего не стоит.

– Как?! – ахнула Салли.

– Имитация, – уныло сказала Хелен. – Настоящий я продала сто лет назад. Другие вещи тоже. Я всегда сорила деньгами, и Джон сказал мне, что такого терпеть не станет. И я продавала вещи.

– Хелен!

Невил, с закрытыми глазами развалившийся в роскошном кресле, сказал, как сквозь сон:

– Тебе же нужно было что-то, что пошло бы в дело!

– Даже если бы это не касалось Хелен, я бы не могла такое использовать, – ответила Салли. – Это не в моем духе. Я всегда сосредотачиваюсь на убийстве. Кстати, Хелен, кто привел тебя в этот ад? Милый Эрни?

– О нет, нет! – воскликнула Хелен. – Наоборот, он вытащил меня оттуда! Не могу передать, какой он был божественный. Он сказал, что все будет в порядке, чтобы я ни о чем не беспокоилась и просто была хорошей девочкой.

– Змей! – с чувством сказала Салли.

– Да, только… он совсем не казался таким. Он был такой обходительный. Он заполучил эти страшные расписки, и сначала я была ему благодарна!

– А потом он тебя шантажировал!

– Нет, нет. Не совсем. Я не могу говорить об этом, но было не совсем так, как ты думаешь. Конечно, он использовал расписки как орудие, но, может, это было не слишком всерьез. Все делалось так… шутя, и вообще, он был сильно влюблен в меня. Должно быть, я малость потеряла голову и не обошлась с ним должным образом. Я перепугалась и спать не могла от мысли, что мои расписки у Эрни. Поэтому-то я и сказала Невилу. Я думала, может, он что-то сделает.

– Невил? – переспросила мисс Дру с уничтожающим презрением. – С таким же успехом ты могла обратиться к деревенскому дурачку!

– Я знаю, просто никого больше не было. И он умный, хотя и неисправимый.

– Если судить по деревенским меркам? – полюбопытствовал слегка оживившийся Невил.

– Может быть, у него и есть кое-какие мозги, но я еще не слышала, чтобы он ради кого-то постарался или хотя бы вел себя как обыкновенный порядочный человек. Не могу вообразить, как ты уговорила его взяться за дело.

– Капля камень точит, – пробормотал Невил.

– Хорошо, ты взялся за дело, ты хоть попытался что-нибудь сделать?

– Да, это была в высшей степени мучительная сцена.

– Почему? Эрни бушевал?

– Не столько бушевал, сколько изумился. Я сам себе изумился. Вообрази только, я изображал благородного нордического джентльмена, почитающего респектабельность и хороший тон. Не поклянусь, что я не умолял его вести себя в этом же духе. Кончилось тем, что я вызвал у него отвращение, чему нимало не удивляюсь.

– Видишь ли, ты не бессердечный, ты скорее бездушный, – сообщила ему Салли. Она посмотрела на сестру. – Меня позвали сюда играть роль дуэньи?

– Да, отчасти. Кроме того, ты мне нужна.

– Большое спасибо. Так что случилось сегодня?

– Да ничего, Салли, ничего! Конечно, это была дурость, но я подумала, что, если бы я спокойно поговорила с Эрни и доверилась его великодушию, все могло бы кончиться благополучно. Ты занималась своим романом, и я надела плащ и потихоньку улизнула в «Грейстоунз» в надежде, что Эрни у себя в кабинете.

– Мне кажется, ты не в первый раз таким образом навещала Эрни, – отметила проницательная Салли.

– Н-нет, – Хелен покраснела, – я была у него до этого пару раз и не заходила к нему ни разу с тех пор, как увидела, что он влюбился в меня. Клянусь, я всегда относилась к нему как к забавному дядюшке.

– Тем глупее. Давай дальше! Когда же ты отправилась в эту нелепую экспедицию?

– В половине десятого – я знала, что к этому времени ты будешь погружена в свой дурацкий роман. – Хелен несколько оживилась. – И я знала, что Эрни у себя в кабинете, потому что, когда я свернула с Арден-роуд на Мейпл-гроув, я увидела, что из садовой калитки «Грейстоунз» вышел мужчина и зашагал к Вейл-авеню.

– Абрахам, – сказал Невил. – Это в любом случае исключает его. А жаль: это имя выглядело бы недурно.

– Не знаю, о чем ты тут болтаешь. Я вошла в сад и направилась по дорожке к кабинету Эрни. Эрни был у себя, но я очень скоро поняла, что пришла напрасно. Он был почти чудовищен, если можно назвать чудовищным такого привлекательного человека.

– Это все результат моих нордических поползновений, – сказал Невил. – Тут Эрни не виноват.

– Как долго ты пробыла с ним? – спросила Салли. – И прежде чем отвечать, думай! Это, возможно, пригодится.

– Мне незачем думать: я знаю, – ответила Хелен. – Эрни что-то сказал о том, что меня могут увидеть с ним в такое предосудительное время, и я взглянула на часы и сказала, что если он считает без четверти десять предосудительным временем, то он настоящий викторианец, хотя я бы скорее сочла его эдвардианцем[2].

– Неплохо! – одобрила Салли.

– Да, я была в бешенстве, – согласилась Хелен. – И я прямо пошла назад по дорожке, по которой пришла.

– Прямо домой?

Хелен не сводила глаз с Невила, который глядел на нее с видом сонного удовлетворения.

– Нет, – сказала она после минутного колебания. – Не сразу. Я слышала, как заскрипела калитка, и, естественно, я не хотела, чтобы меня видели, и нырнула за куст перед домом.

– Кто это был? – быстро спросила Салли.

– Не знаю. Мне не было видно. Мужчина – все, что я могу сказать.

Салли посмотрела на нее испытующе и приказала:

– Ладно. Продолжай!

– Он вошел в кабинет. Наверно, он закрыл за собой дверь, потому что я не могла разобрать ни слова и слышала только неясные голоса.

– И ты при первой возможности убежала?

– Конечно, – кивнула Хелен.

– И никто, кроме Эрни, тебя не видел?

– Нет.

– И ты по своим следам не разбрасывала носовых платков и тому подобного?