Тупое орудие - Хейер Джорджетт - Страница 17

– Миссис Норт, почему вы все это мне рассказали? – спросил он.

– Но… но разве это не очевидно? – сказала она. – Я не хотела, чтобы вы в убийстве мистера Флетчера подозревали ни в чем не повинного человека! Понимаете, я знаю, что мистер Флетчер был жив, когда этот человек ушел из его дома.

– Как долго вы находились в кабинете во второй раз? – спросил он.

– Не знаю, но не более трех минут. Нет, меньше! Я едва успела заглянуть в ящик, когда услышала, что мистер Флетчер возвращается.

– Понятно.

Что-то в его голосе заставило ее похолодеть.

– Вы мне не верите! Но это правда: я могу доказать!

– Можете? Каким образом?

Она подняла ладони с растопыренными пальцами.

– Я была без перчаток. Мои отпечатки пальцев должны быть на двери. Я бралась за нее так! – Она подошла к двери, правой рукой обхватила ручку и наложила левую руку на панель над нею. – Вы знаете, как открывают дверь, когда боятся, что она заскрипит. Левой рукой я нажала на дверь.

– Вы не возражаете, если мы снимем у вас отпечатки пальцев, миссис Норт?

– Нисколько, – торопливо ответила она. – Я хочу, – чтобы вы их сняли. Отчасти поэтому я сама заехала к вам.

– Прекрасно. Но сначала я хотел бы задать вам один-два вопроса.

– Слушаю вас! – Она опять села на стул.

– Вы сказали, что мистер Флетчер грозил вам вашими расписками. Он что, требовал уплаты или говорил, что покажет их вашему мужу?

– Он намекал, что они могут заинтересовать мужа.

– У вас хорошие отношения с мужем, миссис Норт?

– Да, конечно. – Она виновато усмехнулась. – Прекрасные.

– У него нет причины подозревать вас в определенной близости с мистером Флетчером?

– Нет! О нет! У меня всегда были свои друзья, и мой муж никогда не вмешивался в наши отношения.

– Значит, он не ревновал к вашей дружбе с другими мужчинами?

– Какие у вас старомодные понятия, суперинтендант! Разумеется, нет.

– Значит, он полностью доверял вам, миссис Норт.

– Да, естественно!..

– Все же, несмотря на полное взаимопонимание, которое, как вы говорите, существовало между вами, вы были готовы украсть ваши расписки у мистера Флетчера, только бы ваш муж не прослышал про ваши игорные долги?

Она не сразу ответила, но наконец сказала совершенно спокойно:

– Мой муж ненавидит азартные игры. Я всегда тратила много денег и никогда не говорила мужу об этих долгах.

– Вы боялись последствий?

– В каком-то смысле да. На самом деле мне не хватало честности. Если бы я могла предвидеть то, что случилось…

– Вы бы ему рассказали?

– Да. – Голос ее звучал неуверенно.

– Вы так ему и не рассказали, миссис Норт?

– Нет, нет, я…

– А почему?

– Но вы должны понять! – воскликнула она. – Все так… запуталось! Мистер Флетчер убит, и теперь никто не подтвердит, что все было так, как я рассказываю. То есть, что он раздобыл мои расписки, а у меня до того не было ни малейшего подозрения, что он… что он хочет, чтобы я стала его любовницей! Я знаю, как неправдоподобно это выглядит, и я признаю, конечно, что была круглой дурой, но я не догадывалась! Всякий, услышав мой рассказ, не может не подумать, что между мной и мистером Флетчером, было больше, чем на самом деле. Если бы мне достало ума рассказать мужу все сразу… как только я узнала, что мои расписки у мистера Флетчера… Но я не рассказала! Я попыталась заполучить их сама, и это выглядит так, словно я боялась, что что-то станет известно про мои отношения с мистером Флетчером. Неужели же это непонятно?

– Кажется, понятно, – ответил он. – Суть в том, что вы говорили неправду, когда заявили мне, что ваш муж не возражал против, вашей дружбы с мистером Флетчером. Разве не так?

– Вы хотите, чтобы я признала, что он ревновал, но он не ревновал! Конечно, он недолюбливал мистера Флетчера: он полагал, что его отношения с женщинами достаточно нечистоплотны. Но… – Ей перехватило горло, она подняла голову и с трудом выговорила: – Мой муж недостаточно любит меня, чтобы ревновать.

Ханнасайд опустил глаза на лежавшие перед ним бумаги.

– Но, может быть, он заботился о вашем добром имени, миссис Норт, – осторожно сказал он.

– Не знаю.

– Это противоречит всем вашим показаниям, – заметил он. – Вы хотите, чтобы я поверил в лишенное глубокого чувства взаимопонимание, которое существует между вами и вашим мужем, и в то же самое время вы хотите, чтобы я поверил, что вы были не в состоянии признаться ему во всем.

Она сглотнула.

– Меня пугает сама процедура бракоразводного процесса, суперинтендант.

Он поднял глаза.

– Стало быть, между вами так мало доверия, что вы боитесь, что ваш муж может подать на развод?

– Да, – ответила она, глядя прямо ему в глаза.

– Вы не боялись, что вместо этого он может… разгневаться… на человека, который поставил вас в столь неприятное положение?

– Нисколько, – решительно сказала она.

Он помолчал. Когда он затворил вновь, ее поразила резкость его тона.

– Несколько минут назад вы повторили слова, которые мистер Флетчер произнес, проходя по дорожке со своим посетителем. Как это получилось, что его слова вы слышали так отчетливо, а слов его собеседника вовсе не слышали?

– Я вам сказала, что у мистера Флетчера был высокий, довольно пронзительный голос. Если вы когда-нибудь имели дело с людьми глуховатыми, вы должны были заметить, что именно такой голос доходит до них лучше, чем низкий.

Очевидно, он согласился с ее объяснениями, ибо он кивнул и поднялся.

– Прекрасно, миссис Норт. А теперь, с вашего позволения, отпечатки пальцев.

Через четверть часа, когда Хелен ушла из участка, он снова уселся за стол и задумался над заметками, набросанными на листке бумаги:

« Показания констебля Гласса: в 22. 02 из калитки вышел мужчина. Показания Хелен Норт: приблизительно в 21. 58 Флетчер проводил до калитки неизвестного мужчину «.

Он сидел, уставясь в эти записки, когда в кабинет вошел констебль Гласс и доложил, что в саду «Грейстоунз» орудие убийства не обнаружено.

Ханнасайд застонал, но, когда Гласс повернулся к двери, задержал его:

– Минуточку. Вы уверены, что мужчина выходил из калитки именно в две минуты одиннадцатого?

– Да, сэр.

– А не могло быть, к примеру, без двух или трех минут десять?

– Нет, сэр. По моим наручным часам и по часам в комнате/ когда я вошел, было 22. 05. Поэтому я вдвойне уверен, ибо дойти от того места, где я стоял, до кабинета можно минуты за три, но никак не за семь!

– Хорошо, – кивнул Ханнасайд. – Это все. Завтра явитесь к сержанту Хемингуэю.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Гласс и многозначительно добавил: – Коварное сердце не найдет добра.

– Вероятно, – прервал его Ханнасайд.

– А лукавый язык попадет в беду, – сурово закончил Гласс.

Ханнасайд не стал выяснять, относилась ли эта пессимистическая сентенция к Нему самому или к отсутствующему сержанту. Гласс еще мешкал у двери, когда зазвонил телефон и голос дежурного констебля известил, что это сержант Хемингуэй.

Сержант был не столь мрачен, как при расставании с Ханнасайдом.

– Это вы, сэр? – оживленно проговорил он. – Ну, у меня кое-что есть, хотя я не знаю, куда это нас заведет. Мне приехать?

– Нет, я возвращаюсь в город; там мы и увидимся. С отпечатками пальцев повезло?

– Смотря по тому, что считать везеньем, супер. Часть отпечатков принадлежит парню по имени Чарли Карпентер.

– Карпентер? – переспросил Ханнасайд. – А это еще кто такой?

– Это долгая история… можно сказать, запутанная, – ответил сержант.

– Ладно, приберегите ее. Я буду через полчаса.

– Договорились, шеф. Мое нижайшее Ихаводу! – сказал сержант.

Ханнасайд ухмыляясь положил трубку, но воздержался передавать поклон, который, судя по грозному виду Гласса, вряд ли был бы принят благосклонно. Он лишь добродушно сказал:

– Что ж, Гласс, вы недурно поработали в этом деле. Вас, должно быть, обрадует, что некоторые отпечатки пальцев были идентифицированы.