Волки Севера - Локнит Олаф Бьорн - Страница 42

— Досадно… Ну-ка я попробую перевернуться на живот. Ребята, слушайте меня внимательно. Зубами вы ничего сейчас сделать не сможете, однако у вас не связаны рук… э-э… лапы. Коготочки у вас остренькие. Попробуйте порвать узел на веревке когтями. Эй-эй, осторожнее! Я сказал рвать веревку, а не меня!

Таких мук Тотланту еще не приходилось испытывать. Оборотни были сильны, но неаккуратны. Несколько раз когти задели предплечья и запястья волшебника, он чувствовал, как на ладони стекает липкая теплая кровь, а Веллан с Эртелем сопели, пыхтели, обменились понятными лишь им одним взрыкиваниями и что есть сил терзали крепкий пеньковый узел. Тотлант лишь поругивался, используя все слышанные от Конана крепкие фразочки, от которых всякая уважающая себя девица немедля свалилась бы без чувств.

Вот оно! Узел ослаб, Тотлант ощущал, как расползаются волокна каната толщиной в полтора пальца, и наконец плотные петли упали с запястий. Волшебник, будто не веря чуду, вынул руки из-за спины, пошевелил затекшими пальцами и первым делом сорвал с головы омерзительный мешок.

Вытереть слюну и нос Тотланту не дали.

Длинные розовые языки волков, проходящие сквозь решетку намордников, вымыли его лицо за несколько мгновений.

— Ай-ай-ай, ребята, подлизываетесь? — рассмеялся стигиец, промакивая полой балахона кровоточащие раны на предплечьях.— Сет и его змееныши! Как сильно вы меня поранили! Впрочем, плевать.

На волшебника преданно смотрели две пары голубых глаз. У Веллана посветлее, цвета неба, у Эргеля васильковые. Огромные матерые волчищи. Пушистая шкура, за сетью намордника сверкают белоснежные клыки. А глаза человеческие.

Тотлант встряхнул ладонями, присмотрелся к тяжелым металлическим ошейникам, подсел к Веллану и аккуратно коснулся ногтем маленького замочка на постромке. Мелькнула розовая искра, в воздухе едва заметно запахло грозой. Ошейник свалился. Снять намордник не составляло никакого труда, даже магию не пришлось применять.

— Превращайтесь обратно,— скомандовал Тотлант, и сразу заметил, как волки сникли и употребили свой излюбленный жест отрицания: тихонько замели хвостами по полу. Мол, хотели бы, да не получится. Невозможно.

— Почему невозможно? Вы не можете превратиться обратно в людей? Такого не может быть! Это ваша природная способность, и отнять ее никто не может!

Веллан, как более сообразительный, наморщил покрытый короткой серо-серебристой шерстью лоб, завалился вдруг на спину и показал передними лапами странный жест — несколько раз свел подушечки правой и левой лапы. Будто открывал и закрывал книгу.

— Понял! — осенило Тотланта.— Вас заколдовали при помощи Книги Бытия? Какое-то особенное заклинание оборотней?

Веллан одобрительно тявкнул, а Эртель покивал длинной черноносой головой.

— Так,— решительно сказал волшебник.— Тогда слушайте меня. Я кое-что придумал…

Они рвались вперед через анфилады комнат как маленький неостановимый и безжалостный вихрь. Два десятка вернейших гвардейцев Альбиорикса во главе со своим капитаном. Конан, Эмерт и Гуннар едва поспевали за сподвижниками будущего короля. Караулы пропускали отряд беспрепятственно. Ничего во дворце не говорило о том, что Эльдаран узнал о заговоре и готов противостоять внезапному мятежу. В коридорах не встретилось ни одного серого плаща.

Альбиорикс, как и положено доблестному гвардейскому капитану, вошел в спальню Эльдарана первым. Двери открыл пинком.

Спальня как спальня, ничего особенного. Громадная кровать под балдахином, большое зеркало, стены затянуты дорогим кхитайским шелком с рисунками растений и животных. Конан, осмотрев помещение, решил, что, если он когда-нибудь займет трон, то обустроит опочивальню более скромно. Здесь ничто не должно отвлекать человека от любви или мирного отдыха. Там не будет никаких курильниц, исторгающих благовонный дым, нагромождений безделушек и стоек, на которых разложены драгоценности. Алмазам место в сокровищнице, а не в спальне.

— Что случилось, Альбиорикс? — Эльдаран, облаченный лишь в длинную ночную рубашку, поднялся в ложа. Варвар заметил, что рядом с королем восседает черноволосая красотка. Та самая милашка Ани, новая любовница короля.

Лишь один Конан, с годами научившийся быть исключительно внимательным, заметил, что девушка как-то чересчур спокойна пред ликом двух десятков вооруженных мужчин.

— Эльдаран, ты низложен,— громко сказал Альбиорикс, а варвар поморщился: неужели нельзя попроще? — Вот эдикт с текстом отречения. Если ты его подпишешь, то завтра я отправлю тебя в Коринфию без всякого убытка и поношений. Тебе будет дана достаточная сумма в золоте, дабы ты не терпел нищеты в будущем.

«Как замечательно врет! — восхитился Конан. — А ведь Эльдарану осталось жить всего ничего. Подпишет он пергамент или нет — неважно. Старика все равно зарежут. Его даже жалко немножко, когда-то он был очень неплохим человеком».

— Альбиорикс,— пролепетал король,— ты сошел с ума! Что здесь происходит, объяснись!

— Переворот здесь происходит,— выступил вперед Конан, которому надоело стоять во втором ряду.— Эльдаран, лучше подпиши. Иначе… Сам понимаешь.

Конан сделал ладонью жест, который было невозможно превратно истолковать — чиркнул себя пальцами по шее.

— А кто преемник? — как-то очень покорно спросил король.— Вегель?

— Нет, не Вегель. Королем буду я — и никто другой,— отчеканил капитан.— Мы ждем твоего решения.

— Давайте пергамент и перо,— устало сказал Эльдаран.— Уж лучше ты, чем это чудовище!.. Проклинаю тот день, когда мне пришлось назначить Вегеля советником…

А вот такого поворота не ждали ни Конан, ни Альбиорикс, ни гвардейцы. Старый король забрал у капитана пергамент, медленно, по-старчески, подошел к столику, обмакнул перо в чернильницу, и, не глядя в текст отречения, подписал.

— Да здравствует король,— вымученно улыбнулся Эльдаран.— Альбиорикс, поздравляю. Надеюсь, ты действительно позволишь мне уехать в Коринфию?

— Э-э…— Капитан, вернее, уже король Бритунии, замялся, не зная, что делать. Инициативу перехватил Конан:

— Позволит, само собой!

Варвар встал между королем предыдущим и королем нынешним. Почему-то Конану ужасно не хотелось убивать Эльдарана — старого и запуганного человека. Если он сам уступил власть, то за что его наказывать смертью?

— Теперь я хочу задать тебе вопрос,— варвар озабоченно покосился на стоявшую в углу клепсидру, гирьки которой вытягивали длинную стрелку циферблата к полуночи.— Где Бешеный Вожак? Где капище Фреки? Ты обязан знать о святилище оборотней!

— Знаю,— всхлипнул Эльдаран.— А какой в этом толк? Они все равно вас убьют. Но я расскажу.

Конан ощутил тяжелейший толчок в спину и кожу оцарапало что-то острое. Киммериец решил, что на него свалился мешок с песком. Он упал, откатился в угол, но сразу вскочил. И застыл на месте, не зная, что делать.

Это была бойня. Среди вопящих, насмерть перепуганных заговорщиков вертелась огромная черная пантера, разившая врагов мощными лапами с саблевидными когтями. Альбиориксу, раненому в грудь, удалось отползти в сторону, несколько гвардейских офицеров уже валялись на полу с разорванным горлом, появившаяся невесть откуда дикая кошка сразила Эльдарана, в самом буквальном смысле оторвав ему голову… Эмерт благоразумно укрылся за колонной и в бой не ввязывался.

— Пантера-оборотень,— слабо пролепетал Гуннар, заняв свою привычную позицию за спиной киммерийца.— Митра лучезарный, откуда в мирной Бритунии такое сказочное чудо?..

— Это не чудо, а чудовище,— рыкнул Конан.— Я с таким драться не буду! Это самоубийство! Нет ничего страшнее пантеры-оборотня!

Кошка, сверкающая ярко-зелеными глазами, не получившая во время суматошного сражения ни единой царапины, прикончила последнего гвардейца, повернулась к Конану, но вдруг насторожилась, будто прислушиваясь, в один мягкий прыжок достигла окна и, выбив телом затянутую слюдой раму, канула в ночь.