Барабашка - это я: Повести - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 4

— На вид меньше… Погоди… — Я вдруг поразилась внезапно пришедшей мне в голову мысли. — А как же вы в школу ходите?

— А мы и вовсе не ходим, — усмехнулся Васька.

— То есть как?

— А запросто! — Васька явно наслаждался произведенным впечатлением.

У меня в голове все совсем перемешалось.

— Что, крыша поехала? — сочувственно спросил Васька. — Я ж тебе говорил: вали отсюда, не суйся…

— Подожди, Васька, — попросила я. — Дай сосредоточиться.

— Сосредоточься на здоровье, кто б тебе мешал, — разрешил Васька. — А я пока костерок справлю, чаек скипятить. А то скоро совсем стемнеет, растопку не отыскать будет.

— Вась, а поесть будет чего? — спросил Жека.

— На, пожуй пока.

Васька вынул из кармана горбушку и протянул мальчику. Мне казалось, что я смотрю какой-то знакомый фильм и случайно попала на экран. Васька достал откуда-то нож и щепал дощечку от ящика. Я вдруг заметила, что уже совсем темно.

— Знаешь, Васька, мне домой пора, — сказала я таким голосом, словно извинялась за что-то. — Я пойду?

— Вали, вали, — равнодушно согласился Васька.

— Можно, я еще приду? — спросила я и тут же удивилась, заметив, что почему-то спрашиваю у Васьки разрешения, хотя только что доказывала ему, что это место принадлежит всем одинаково.

— Приходи, — не оборачиваясь, сказал Васька и добавил так же равнодушно: — Заложишь — убью.

Ночью я долго не могла уснуть и все думала, думала, думала…

Думала, конечно, о Ваське и о Жеке, как они там живут. Странно все это. С одной стороны, конечно, здорово — сам себе хозяин, делаешь что хочешь. Хочешь — гуляешь, хочешь — спать ложишься. Я и сама иногда мечтала — вот уйду из дому, буду жить одна, никто ко мне приставать не будет. Представляла себе, как все это будет, даже сухари одно время копила. Но с другой стороны… что-то в этом не так. Ладно — Васька, он уже большой, мог сбежать из дому, спрятаться. Но Жека? Он-то откуда взялся? Ведь он еще маленький. И кто ему Васька? Брат? Может быть, хотя они и не похожи… Васька сказал, что в «полосе» они с осени. А где были до того? И школа… учились ли они когда-нибудь? А разве у нас бывает, чтобы кто-нибудь не учился? Нет, не бывает. Тогда как же? И почему их никто не ищет? А может быть, ищут? Наверное. Ведь не случайно Васька так испугался…

Я вспомнила про детей подземелья из книги Короленко. Все в общем-то похоже, но у тех все-таки был отец, а Васька с Жекой, судя по всему, живут совсем одни. Хотя почем я знаю, что там нет кого-нибудь еще… Странно все это…

Мысли у меня путались и расплывались, я чувствовала, что засыпаю, так и не успев ни до чего додуматься. Кто они? Как и почему оказались в «полосе»? Что будет с ними дальше? Первые два вопроса никак не зависели от меня, потому что опирались на то, что было раньше, что уже произошло. А третий вопрос… Я знала, что не смогу уже жить так, как будто никогда не видела Жеки и Васьки, не смогу попросту забыть все. Ответ на третий вопрос немножко зависел и от меня. Так я себя понимала.

На следующий день, собираясь гулять, я зашла в кухню, заглянула во все кастрюли и, подумав, завернула в лист кальки три котлеты и три толстых ломтя от батона. Все это я засунула в карман и боком, стараясь не попадаться на глаза бабушке, вышла из квартиры.

Стена сарая казалась сплошной, и я не могла вспомнить, из-за какой доски вчера появлялся Жека.

— Эй, Васька! Жека! Где вы? — негромко позвала я и постучала кулаком по шершавой и влажной стене.

За стеной послышался осторожный шорох, потом скрип отодвигаемой доски, и справа от меня из стены высунулась лохматая Жекина голова, казавшаяся гораздо больше щели, в которую пролезла.

— А Васьки нет, — тихо сказал Жека.

— Я подожду. Выходи сюда. Ты меня помнишь? Я — Ольга, вчера приходила.

— Ага. Помню.

Жека кивнул и вылез весь, целиком. Я еще раз поразилась тому, какая огромная у него голова и какое маленькое все остальное.

— Хочешь есть? — спросила я.

Жека ничего не ответил.

Тогда я развернула кальку, положила котлету на ломоть хлеба и протянула ему. Он поколебался, потом осторожно взял бутерброд и еще некоторое время рассматривал его со всех сторон. Наконец решился и, широко распахнув рот, откусил сразу половину. Вторую половину ему доесть не пришлось, потому что непонятно откуда возникший Васька резко и молча ударил его по руке, так, что котлета полетела в одну сторону, а хлеб — в другую.

— Говорил тебе, отродье проклятое! Убью, если будешь подачки брать! — зашипел Васька.

Жека присел и быстро дожевывал попавшую в рот половину бутерброда.

— А тебе чего здесь надо? Чего ты к нам привязалась?! Убирайся отсюда! Пока жива, слышишь?!

— Успокойся, — тихо и ровно сказала я. — Я вовсе не хотела обидеть ни тебя, ни Жеку. И никакая это не подачка. Вот, видишь. — Я развернула кальку. — Я взяла каждому по бутерброду. Себе, тебе и Жеке. Я и раньше брала еду, когда шла гулять. Сейчас я шла к вам. И было бы странно, если бы я взяла бутерброд только для себя… Тебе теперь достанется только половина бутерброда, потому что если ты псих, то никто в этом не виноват, и Жека тоже… На, маленький, возьми!

Я разломила второй бутерброд пополам и половину протянула Жеке. Рука у меня чуть-чуть дрожала, и вообще я чувствовала себя так, как, наверное, чувствует себя дрессировщик, когда входит в клетку со львами. Жека испуганно глянул на Ваську. Я сделала вид, что вовсе не гляжу на него, но все-таки краем глаза отмечала, что он делает. Закричит или не закричит?

— Нужны мне твои бутерброды, — пробурчал Васька и сел на перевернутый ящик.

Я облегченно вздохнула.

Жека осторожно протянул руку и, не спуская глаз с Васьки, принялся жевать бутерброд. Дожевав, он оглянулся по сторонам и, найдя взглядом недоеденную котлету, сказал:

— Вась! Чего ей пропадать? Давай Тарасу отдадим, а?

— А и где он, Тарас твой? — проворчал Васька.

— Тут где-то. Я его чую, — уверенно сказал Жека и позвал, зачем-то хлопая при этом в ладоши. — Та-рас! Та-рас!

— Ага! Пришел! — сказал Васька и поднял с земли злополучную котлету.

Я взглянула на то место, которое еще за секунду до этого было пустым, и вздрогнула — опустив морду к земле, там стояла огромная всклокоченная дворняга. В ее густой шерсти застряло множество репьев, а белые подпалины казались серыми от грязи. С огромных клыков и багрового языка капала слюна. На нас дворняга, казалось, не обращала никакого внимания. Жека взял у Васьки котлету и бесстрашно направился к собаке.

— Вась! — вскрикнула я. — А она его не…

— Заткнись! — резко оборвал меня Васька.

Жека подошел к дворняге вплотную, выдернул из ее шерсти пару репьев и буквально вложил котлету ей в пасть. Пасть клацнула, и по горлу пса прокатился почти незаметный комок.

— Тарас хороший! — серьезно сказал Жека.

Так и не глянув в нашу сторону, не вильнув хвостом, пес отвернулся и неторопливо потрусил прочь.

— Серьезный! — с уважением сказал Васька, глядя ему вслед.

— Что это за чудовище? — спросила я.

— Тарас — здешний пес. Их здесь много. Он — вожак, — объяснил Васька. — Кормятся при вокзале. Наши, можно сказать, конкуренты.

— А почему — Тарас?

— Это его Жека так назвал. Он челюстями так щелкает. Зевает, что ли. Сначала так длинно — та-а… а потом захлопывает — рац! Вместе получается — Та-рас.

— Похоже, — согласилась я. — Молодец Жека. Хочешь котлету, Васька?

— Сама жри, — отрезал Васька и, отвернувшись, приказал Жеке: — Тащи растопку. И котелок прихвати.

Жека скрылся в щели. Я стояла и не знала, что мне теперь делать. Обидеться и уйти? Остаться? Сделать вид, что все идет как надо?

— А то подожди до чая, — не глядя на меня, сказал Васька. — Чего всухомятку трескать? С пойлом лучше идет… и не стой как столб. Притащи лучше вон тот ящик…

Через несколько дней Васька и Жека уже немного привыкли ко мне. Я приходила каждый вечер и всегда заставала только одного Жеку. Васька появлялся позже и всегда приносил какую-нибудь еду. Куда он ходил, что делал и где брал еду, я не знала. Спрашивать об этом было совершенно бесполезно. На все мои вопросы у Васьки был один-единственный ответ: «Не лезь не в свое дело!» Жеке он, по-видимому, тоже запретил разговаривать со мной на подобные темы. Может быть, даже припугнул его. Потому что, если я задавала Жеке какой-нибудь «запрещенный» вопрос, он быстро прижимал палец к губам и испуганно оглядывался по сторонам.