Это мы не проходили - Львовский Михаил Григорьевич - Страница 3

Практикантки зашушукались.

— Это про того мальчика, который сказал: «Я в четвертом классе, и мы только доброту и мужество проходили»? — громко предположила одна из девушек.

— Ну да, — продолжил Рябинин, — «…а честность в пятом классе проходить будем».

Все засмеялись.

Когда суровое лицо Натальи Ивановны озарилось улыбкой, практикантки пожалели, что заведующая воспитательной частью не улыбается постоянно. Так шла ей улыбка.

— Не будем долго распространяться, — прекратила веселье Галина Петровна. — Главное, чтобы жилось нам дружно и приезд нашей замечательной молодежи принес пользу всем нам.

Раздались аплодисменты.

— Особенно мы рассчитываем на вашу помощь во внеклассной работе. Группы продленного дня, кружки, дополнительные занятия. Мы стараемся как можно больше загрузить время наших учеников, чтоб его не оставалось для улицы. Ну, а теперь прошу познакомиться друг с другом.

Никто не шелохнулся.

— Смелее, смелее, — поторопила Галина Петровна.

И это не подействовало.

— Ну! — сказала она еще более-энергично.

И вдруг раздался голос очень красивой девушки. Она спросила по-английски:

— Кто преподает английский?

И получила в ответ тоже по-английски: «Я, моя красавица», — от невысокой, скромной и добродушной женщины с очень русским лицом.

— У вас просто Кембридж, — добавила женщина уже по-русски, хоть и ее произношение было безукоризненно.

Только теперь стерлась «нейтральная полоса». Практиканты и «старожилы» перемешались. Все это напоминало сцену «братания».

— Литература! — как зазывала на ярмарке, выкрикнула девушка, которую мы приметили в вестибюле института в очереди за стипендией.

К ней подошла пожилая преподавательница.

— Оля, — представилась ей девушка.

— История, — прошептала трусиха Валя Кулешева и ойкнула, когда к ней подошла местная преподавательница истории.

— Что вы так волнуетесь? У нас не страшно.

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

— Тогда меняйте профессию.

— Нет, я должна себя переломить, — твердо заявила Валя и проглотила очередную таблетку.

— Как вы уже знаете — физик! — представился Юра Рябинин Наталье Ивановне.

— Очень приятно, — ответила женщина без улыбки.

— Не попали в университет? — спросил Юра.

— Попала, — ответила Наталья Ивановна и показала на университетский значок.

— Ого! — изумился Юра.

— Биология! — сказала Лена.

Заведующая учебной частью с удивлением посмотрела на нее.

— Вы? Вот бы не подумала. Ну, значит, мы коллеги. Я тоже преподаю биологию.

Огромный кабинет биологии представлял собой своеобразный музей. В стеклянных шкафах, доступных для обзора с четырех сторон, помещались чучела птиц и животных. Птицы сидели на ветках, животные прятались в искусно нарисованных зарослях и натуральных сухих камышах. На стендах под стеклом располагались богатейшие коллекции насекомых. Красочные плакаты наглядно рассказывали о пищеварительной, нервной, кровеносной и других системах гомо сапиенс.

Когда в кабинете появились Галина Петровна и Лена, им пришлось пройти довольно сложный путь между стеклянными шкафами, прежде чем они добрались до столов, расставленных возле огромных окон кабинета-музея. По дороге Галина Петровна шепнула Лене, показывая на окружающее их великолепие:

— Моя гордость.

Когда учительницы приблизились к веренице столов, ребята встали.

— Здравствуйте, дети! — сказала Галина Петровна. — С сегодняшнего дня биологию у вас будет вести Елена…

— Федоровна, — подсказала Лена.

— Ой! — как бы испугалась одна из девочек, сидевших на первой парте. — А вы от нас уходите?

— Не беспокойся, Вика, никуда я от вас не денусь. Это временно. Елена Федоровна также некоторое время будет вашим классным руководителем. Она практикантка, и это что-то вроде опыта.

— А-а, тогда еще ничего, — как бы успокоилась Вика.

— А теперь я познакомлю вас с классом, — обратилась завуч к Лене. — Очень хороший класс. Я не боюсь испортить его похвалой. Со всеми знакомить не буду. Дам общее представление. На первой парте — две отличницы. Милочка Ходзицкая — умница, общественница. И это несмотря на то, что в семье у девочки не все в порядке и здоровье слабенькое.

Ходзицкая произвела на Лену именно то впечатление, которое должны были вызвать слова Галины Петровны. Лена решила про Милу, что она, вероятно, к тому же добрая девочка и не принадлежит к типу зубрил, готовых ради пятерки ночи не спать. Вот только уж очень бледненькая.

— Рядом с ней, — продолжала Галина Петровна, — Вика Сергеева. Волевая натура.

«Оно и видно, — подумала про Вику Лена. — Этой палец в рот не клади».

Лене было не по себе от бесцеремонных характеристик Галины Петровны.

Особенно Лену покоробило замечание завуча о каком-то неблагополучии в семье Милы, сказанное во всеуслышание.

— Ну, Коля Понтрягин, Миша Сидоров, Клава Горелова — это все наша славная когорта. Они не подведут. А на задней парте, как водится, «Камчатка». Ее возглавляет Митя Красиков. Родители такие, что, кажется, лучше и желать нечего, а вот поди ж ты… Но ничего. По Мите ПТУ давно плачет. На будущий год мы от него избавимся. Спотыкайло, Харитонов, Погореловский, бывшие наши ученики, дорожку туда уже проложили. Мы о них не плачем. В профтехучилище с Красиковым нянчиться не будут. Там у станка он все поймет… Не буду больше вас задерживать Елена… Федоровна. Приступайте к занятиям, а я пойду посмотрю, как у остальных идут дела.

И Галина Петровна скрылась за стеклянными шкафами.

А Лена в упор смотрела на Митю Красикова, довольно щуплого подростка, сидевшего в окружении типичных завсегдатаев «Камчатки», эдаких великовозрастных лохматых ребят, верховодить которыми мог только человек с сильной волей. Щуплый подросток был тем самым мальчиком, которого Лена уже видела в «стекляшке» сегодня утром. Там за неопрятным столиком, как очень голодный человек, он ел сосиски, запивая их загадочной желтоватой жидкостью.

Галина Петровна, приоткрыв дверь одного из классов, услышала голос Оли, а потом и увидела ее преобразившееся лицо.

И веют древними поверьями

Ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

Трудно было представить, что это та самая девушка, которая так недавно показалась Галине Петровне чересчур развязной и взбалмошной. Завуч увидела довольное лицо сидевшей на задней парте словесницы и, кивнув ей, прикрыла дверь.

Еще не смолк взволнованный голос Оли, а его уже как бы перекрыли сухие, отточенные формулировки Юры Рябинина и тихое поскрипывание мела. Преобладали слова «отсюда следует» и «приходим к выводу». От столкновения изысканных стихов Блока с этими словами нельзя было не улыбнуться. Галина Петровна только на секунду глянула в щелочку и, увидев сплошь испещренную формулами классную доску, с благоговением прикрыла дверь. Все это было выше ее понимания.

Потом Галина Петровна заглянула в класс, где шел урок английского языка.

Ну что за загляденье был этот урок! Красавица Ира словно дирижировала небольшим вокальным ансамблем. Несколько мальчиков и девочек стояли, а Ира виртуозно направляла их беседу, показывая рукой то на одного, то на другого, бегло поправляя ошибки и убыстряя темп беседы. С каким-то неожиданным артистизмом она «подогревала» завязавшийся разговор, и беседа приняла такой непринужденный характер, что ребята вспоминали неизвестно откуда бравшиеся слова, потому что они были им так необходимы. Один мальчик даже сострил по-английски, и все засмеялись.

Галина Петровна удовлетворенно переглянулась с сияющей пожилой женщиной с очень русским лицом, которая сидела на последней парте, и тихонько прикрыла дверь.

А голос трусихи Вали Кулешевой поразил завуча звонкостью и какой-то неожиданно обретенной уверенностью.