Абвер: щит и меч Третьего рейха - Мадер Юлиус - Страница 10

Впрочем, мы далеко опередили события. В последующих главах мы проследим, как Канарис решал проблемы, стоящие перед разведкой и лично перед ним в связи с гитлеровской политикой.

С начала деятельности Канариса в разведке до его отставки весной 1944 г. разграничение компетенции между его служебной сферой и СД, или, иначе выражаясь, защита разведки от экспансионистских тенденций РСХА, требовало от него больших усилий и всей его ловкости. «Внутренний враг» был во все времена намного опаснее, чем внешний. В то время, когда Канарис заступил на свою должность, ситуация определялась двумя факторами. С одной стороны, разведка занимала в Третьем рейхе единственное в своем роде положение. Вскоре после захвата власти Военному министерству Германии удалось добиться непосредственного распоряжения Гитлера, которое часто называли «кабинетным ордером», в результате которого за вермахтом была признана исключительная компетенция во всех мероприятиях, которые могли бы понадобиться в целях предотвращения шпионажа и саботажа против вооруженных сил, находившихся в процессе становления. Вытекающая отсюда необходимость обеспечить оборону страны распространялась также на промышленную сферу и даже на ведомства, где были поставлены на службу военные, так называемые уполномоченные по делам контрразведки, которые несли ответственность за профилактические мероприятия, направленные против шпионажа и саботажа.

Таким образом, в будущем конфликте преимущество было сначала на стороне вермахта. Это стало возможным потому, что в 1933 г. еще не было имперской полиции. Гиммлер до 1935 г. был не начальником германской полиции, а сначала только назначался в отдельных землях начальником политической полиции. Чем больше укреплялось положение Гиммлера, тем отчетливее проявлялся второй фактор, то есть тем ревностнее стремились он и Гейдрих, назначенный сначала руководителем прусской государственной тайной полиции, ограничить исключительную компетенцию вермахта и добиться собственного влияния как можно в более многочисленных сферах секретной службы.

Отправной точкой для подобных устремлений явился тот факт, что вермахт с самого начала был вынужден сотрудничать с политической полицией при проведении арестов, обысков и других уголовно—процессуальных мероприятий, так как сам не имел соответствующих исполнительных органов. Предшественник Канариса был смещен с должности из—за его фронтального сопротивления устремлениям Гиммлера и Гейдриха. Люди, игравшие в то время важную роль в вермахте, военный министр Германии фон Бломберг и начальник службы вермахта генерал фон Рейхенау, были, говоря языком того времени, более или менее «коричневыми» (т. е последователями нацистов) и хотели при любых обстоятельствах избежать конфликта с Гиммлером. Поэтому новый начальник разведки должен был согласно желаниям своих шефов находить компромиссы с государственной тайной полицией. Переговоры велись со стороны «черных», в первую очередь Гейдрихом. Его грубой целеустремленности Канарис противопоставил свое искусство обхождения с людьми. Гейдрих после отставки из морского флота, связанной с неблаговидными для него обстоятельствами, страдал от комплексов. Канарис, который, как уже говорилось, был много лет назад начальником Гейдриха, встретил его с естественной приветливостью «старого товарища». В деловых переговорах Канарис использовал методы постепенной сдачи маловажных позиций и упорного отстаивания важных. Ему было поручено заключить соглашение с гестапо, значит, он это сделает. Но он позаботится о том, чтобы это соглашение не имело точных формулировок, чтобы оставалась возможность впоследствии изменить его по собственному усмотрению. Наконец, между Канарисом и Гейдрихом было заключено соглашение, изложенное в 10 пунктах (по этой причине его позже называли «десять заповедей»). В нем обговаривалась компетенция обеих сторон. Это разграничение сфер деятельности сохраняло за абвером так называемую секретную службу связи — военный шпионаж за границей. В принципе за абвером оставалась контрразведка, в то время как тайная государственная полиция (гестапо), как и прежде, сохраняла свою компетенцию во всех областях деятельности, где действовали уголовно—процессуальные определения. Заключенное соглашение не принесло длительного согласия между инстанциями. Взаимное недоверие, существовавшее повсеместно между вермахтом и СС, постоянно поддерживалось в результате создания Гиммлером военных формирований СС, соперничавших с армией. Так же и в практической деятельности гестапо со своей контрольной деятельностью и слежкой за всем, что могло хоть как—то показаться подозрительным с точки зрения политики, часто вторгалось в те области, которые были компетенцией контрразведки.

В результате соглашения между Канарисом и Гейдрихом деятельность секретной службы связи ограничивалась чисто военной разведывательной деятельностью. Поэтому абверу уже не было позволено осуществление разведывательной деятельности за границей. Вопрос о получении разведданных внешнеполитического характера вызывал большое расхождение во мнениях еще в период деятельности предшественника Канариса, и не только между разведкой и СД, но также между рядом других инстанций. Наряду с Министерством иностранных дел и разведкой, к которым в 1934 г. присоединилась еще служба СС, правом на осуществление внешнеполитической разведки пользовались также основанная Германом Герингом «служба исследований» (служба, успешно действовавшая в области контроля и расшифровки дипломатической телеграфной, кабельной и радиосвязи), внешнеполитический отдел (Розенберг) и зарубежная организация НСДАП. Капитан морского флота Патциг сделал попытку создать единый фронт из Министерства иностранных дел и разведки против различных партийных организаций. Его предложение заключить в этой области джентльменское соглашение наткнулось, однако, на негативное отношение государственного секретаря фон Бюлова, который, по всей видимости, с давних пор не мог преодолеть недоверие к военным инстанциям и потребовал для своего министерства исключительной компетенции в этой области. По отношению к организациям НСДАП, в особенности к СС, Министерство иностранных дел было, конечно, не в состоянии реализовать это требование, поэтому официально тайная политическая разведка за границей была, если только она не осуществлялась дипломатическими внешними представителями, сферой СД. Канарис воспринимал это формальное ограничение не слишком трагически. Границы между военной и политической информацией весьма расплывчаты. Трудно описать, в какой точке в каждом отдельном случае лежит граница между военно—политической и чисто политической информацией. Канарис был способен оперировать в этой пограничной области с достаточной ловкостью и оглядкой, чтобы не только самому постоянно иметь четкую ориентацию во внешней политике, но также иметь в любое время возможность своевременно обеспечивать своих военных начальников достоверной информацией обо всех важных политических событиях за границей. Не в последнюю очередь этой цели служили и его частые зарубежные поездки, во время которых он использовал свои обширные личные связи с влиятельными и осведомленными кругами за границей. То, что его позиция была в основном правильной, доказывают события. Начальник немецкой разведки во все времена относился к наиболее информированным лицам в Германии по вопросам, касающимся политической ситуации за границей. Этому способствовало то, что Канарис умел очень быстро устанавливать доверительные отношения с влиятельными лицами в немецкой дипломатической службе, которые занимали по отношению к режиму позицию, сходную с его собственной. Благодаря этому взаимному доверию, которое, к примеру, связывало Канариса с начальником политического отдела, позднее государственным секретарем в Министерстве иностранных дел фон Вайцзеккером, между военной разведкой и по меньшей мере одним очень важным сектором компетентной во внешней политике инстанции были установлены такие хорошие отношения, какие редко найдешь в целом мире между шпионской службой и дипломатией. Ведь тот факт, что между этими обеими инстанциями существуют отношения напряженности и недоверия, везде расценивается как нормальный. Дипломатия страшится международных конфликтов, а шпионские службы всех стран время от времени провоцируют такие конфликты, которые часто бывают очень неприятными; это связано с тем, что шпионским службам приходится работать с людьми, действия которых не всегда соответствуют кодексу и протоколу международной дипломатии. Конечно, между Министерством иностранных дел и разведкой и в дальнейшем случались трения и разногласия, но благодаря доверительным отношениям между Вайцзеккером и Канарисом они никогда не бывали продолжительными и не принимали зловещего характера.[4]