Проделки Трикс - Хейер Джорджетт - Страница 3

Алан не возлагал особых надежд на благоразумие и хороший вкус своей кузины. Он редко выказывал в отношении кого-либо недовольство, но крайне протестовал против сэра Мэтью, предупредив Хенриэтту, чтобы она не давала тому никаких надежд: эти попытки в использовании Аланом своих прав кузена привели лишь к тому, что девушка тем же вечером в Оперном театре прикрепила к корсажу цветы сэра Мэтью.

Лорду Аллертону пришлось признать, что, каким бы мерзавцем ни представал Киркхэм в глазах его друзей, он обладал обаянием, неотразимо действующим на женщин: так ему сказала Трикс. Трикс с интересом выслушала язвительные замечания брата о сэре Мэтью и после огорошила его, рассказав о блестящих манерах сэра Мэтью и о его преувеличенно любезном внимании, которое тот уже долгое время оказывает Хэтти.

Сэра Мэтью не было среди Двухсот гостей, приглашенных на прием по поводу визита сестры русского царя. Эта леди приехала в Англию, опередив всевозможных королей, принцев, генералов и дипломатов, прибывающих, чтобы принять участие в празднованиях по поводу заключения мира и собирающихся в отеле «Пултени».

Она не была ни слишком красивой, ни чрезмерно любезной, но ее расположения добивались, особенно после ее сенсационного невежливого обращения с принцем и прогулок по улицам города в огромных угольно-черных шляпках, которые моментально стали последним криком моды. Трикс, хихикая над тем, что великая княгиня внезапно покинула прием в Карлтон-Хауз, как только заиграл оркестр, потому что (по ее словам) от музыки ее с души воротит, предсказывала ее быстрый уход с бала леди Аллертон. Однако леди Аллертон, хорошо знакомая с великой княгиней, сказала, что она ведет себя вызывающе только тогда, когда этого хочет.

Трикс также не должна была появляться на балу. Виконт сказал сестре, что при всем его желании он не может в настоящий момент изыскать средства, необходимые для того, чтобы организовать церемонию ее приобщения к жизни общества. А чувство собственного достоинства леди Аллертон не позволяло ей разрешить дочери присутствовать на таком значительном балу до того, как ее введут в свет.

Трикс умело скрыла свое разочарование, не споря с Аланом и не упрекая его. Тронутый сдержанностью сестры, лорд обещал ей великолепный дебют следующей весной, даже если ему понадобится для этого продать последний клочок земли. Трикс поблагодарила брата и сказала, что в свою очередь поможет ему.

Такая невиданная покорность должна была бы встревожить Хенриэтту, но та была слишком занята своими собственными переживаниями. Так было до самого дня бала, когда Трикс с таким бескорыстием помогла кузине облачиться в элегантный наряд из бледно-желтого сатина и светло-зеленого газа. Тут Хен-риэтте пришло в голову, что поведение Трикс слишком необычно и подозрительно. Но та с видом оскорбленной невинности заверила кузину, что не планирует никакого розыгрыша, и Хенриэтга успокоилась. Трикс тепло обняла ее, и та ушла, чтобы присоединиться к леди Аллертон, думая, что всегда ошибалась на счет своей своенравной кузины. В этом убеждении Хен-риэтта пребывала до полуночи, когда ее постигло горькое разочарование.

Глава 4

Тимоти Аллертон, воспользовавшись передышкой в танцах, встал у входа в бальный зал и украдкой утирал лоб. Майская ночь была очень теплой, и, хотя длинные окна были распахнуты настежь, ветерок не шевелил занавески, а жар от сотен зажженных свечей, горевших в настенных канделябрах и огромной хрустальной люстре, свисавшей с потолка, не только заставлял вянуть цветы, но и портил накрахмаленные сорочки джентльменов. Но это были пустяки. Аллертон-младший, обычно придирчивый и скептический, был явно доволен успешным ходом бала.

Каждая мелочь была тщательно обдумана; его матушка, к огромному его удовлетворению, появилась в вечернем туалете из сапфирово-синего сатина, щедро украшенном широкими кружевами; его кузина тоже выглядела наилучшим образом; даже его брат, хоть и в одежде от военного портного, не подвел его. Великая княгиня была в превосходном настроении; кроме «цвета общества»; два герцога королевской крови почтили своим присутствием этот вечер; и в довершение всего явился сам великий м-р Бруммель.

И вот эта приятная атмосфера была нарушена. Чья-то рука сжала запястье Аллертона, и голос его кузины горячо зашептал в ухо:

– Тимоти, поднимись быстро в гардероб моей тетушки! Я должна поговорить с тобой наедине!

Жуткое предчувствие того, что кончилось шампанское и растаял весь лед, охватило Тимоти Аллертона. Но новости Хенриэт-ты не имели ничего общего с делами по дому. Кузина сжимала в руке клочок бумаги, к краешку которого прилипли вафельные крошки; она молча протянула листок. Мистер Аллерген взял его и механически поднес монокль к глазу.

– Что за черт?! – воскликнул он. – Боже, не могу разобрать эти каракули! Что это?

– Трикс! – произнесла Хенриэтта сдавленным голосом.

– Тогда все ясно, – сказал Тимоти, возвращая письмо. – Никогда не мог разобрать ее почерк! Лучше скажи мне, в чем дело.

– Тимоти! Свершилось самое ужасное! Она сбежала с Джеком Бойнтоном!

– Что? – ужаснулся Тимоти. – Нет, перестань, Хэтти! Должно быть, это розыгрыш!

– Нет, нет, это правда! Трикс нет дома, и она оставила мне это письмо. Доусон тотчас же передала его мне!

– Нет, я потрясен! – сказал Тимоти. – Джек Бойнтон? Знаешь, Хэтти, я и не подумал бы такое про него!

Слишком хорошо осведомленная о процессах, происходящих в голове м-ра Аллертона, Хэтти ответила:

– Конечно, нет! Должно быть, это она убедила его, ведь он такой молоденький! Я не могла этого и представить. Боже милостивый, я считала, что это увлечение окончилось уже много месяцев назад! Как она смогла нас перехитрить? Но, кажется, я догадываюсь! Если бы я так эгоистично не думала только о своих проб… – вернее, удовольствиях! – этого не произошло бы! Тимоти, надо действовать немедленно, и ты должен помочь мне!

Тимоти уставился на кузину:

– Проклятье, ничего не сделаешь в самый разгар бала!

– Мы можем и должны! Они убежали в Гретна-Грин, и мы должны их перехватить.

– В Гретна-Грин? – эхом отозвался м-р Аллертон. – Неправда, Хэтти! Не может быть!

– Трикс и не скрывает этого в своей записке. Кроме того, где же еще эти двое несовершеннолетних могут обвенчаться? Конечно, Трикс не предполагала, что я получу ее письмо так скоро, но Доусон, верная душа, сразу же решила передать его мне! Мы с тобой можем незаметно ускользнуть. Я уже все продумала, и есть надежда перехватить их еще до наступления утра. Я уверена, у мальчишки не наберется денег, чтобы нанять больше пары лошадей. Мы же найдем четырех и будем постоянно менять их. Луна сейчас полная; мы нагоним их не далее чем в тридцати милях от Лондона! Потом привезем Трикс домой, и н чего не узнает, что произошло, даже моя бедная тетушка, потому что я доверяю Доусон, она может хранить секреты, а я могу поспорить десять к одному, что моя тетя не покинет своей комнаты до самого завтрашнего полудня!

– Мне кажется, нужно все сказать Алану, – возразил Тимоти.

– Ни в коем случае! Великая княгиня все еще здесь, и Брум– мель тоже! Во всяком случае, Алан не может покинуть дом! И ведь Трикс верит, что я не предам ее, и, как бы ужасно она себя ни вела, я не могу сделать этого! Алан так рассердится! Боже, ведь это его вина, что он отложил ее выход в свет! Я предупреждала, чем это может кончиться! Тимоти, ты должен знать, где можно нанять почтовую карету и четверку хороших лошадей!

Тимоти согласился, но предупредил:

– Дело в том, что ты права насчет Бойнтона, но я не готов уплатить за карету и четверку лошадей!

– Зато я готова! Только вчера я сняла достаточно солидную сумму и дам тебе деньги, – сказала Хенриэтта. – Принесу свой плащ и проинструктирую Доусон, что ей сказать, если спросят, где мы, и в путь. Не проси Хелмсли вызвать экипаж! Мы выйдем через заднюю дверь во двор и сами найдем все необходимое!

– Но Хэтти! – запротестовал м-р Аллертон. – Нельзя же скакать по деревням в вечерних туалетах! Надо переодеться!